Боксер-5: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров

и Бабушкин. Это тоже существенно повысило настроение: все же со своими приятелями ехать куда лучше, чем с теми же свердловцами, которые даже встречу со старым знакомым умудрились превратить в разборку. А разборок мне в жизни и без них хватает. Единственное — Шпале все-таки пришлось ехать возле туалета: меняться с ним местами никто так и не захотел.

— Значит, так, — Григорий Семенович был верен себе и своей любви к напутственным речам. — На время дороги вы все — жильцы этого вагона! Между вагонами в пути не шастать! Если остановка менее трех минут, из вагона не выходить! Я вас по разным городам отлавливать потом не собираюсь! Всем все ясно?

Всем уже давно было все ясно — чай, не в первый раз мы куда-то ехали организованным составом. Спустя пару минут после речи тренера вагон заскрипел и тронулся. Виды Москвы в окне начали ускоряться. Впереди нас ждал гордый и величественный Северный Кавказ.

Глава 7

Досуг в плацкарте — это, наверное, отдельная глава в истории нашей страны. Дорога в таком вагоне — это целая маленькая жизнь. Если путешествие продолжается больше, чем несколько часов, то пассажиры успевают сменить все доступные виды досуга, переиграть во все известные им игры и познакомиться со всеми с кем еще не был знаком.

Вот и наш вагон, хотя и состоял целиком и полностью из спортсменов, едущих на сборы, ничем в этом смысле не отличался от традиционного. Несколько компаний оказались заядлыми картежниками: они вытащили свои колоды, как только поезд тронулся, и расставались с ними только для того, чтобы пообедать или поспать. Сложно описать мои эмоции, когда в соседнем отделении я увидел мелькнувшую шахматную доску. Но еще сильнее эти эмоции стали, когда оттуда высунулась физиономия одного из наших динамовцев.

— Слушай, ты же, говорят, шахматист? — спросил он меня. — Давай партеечку сыграем?

Вот этого мне только для полного счастья и не хватало! Еле-еле выкрутился от домашних шахматных чемпионатов, как тут же подъехали вагонные. Нет, конечно, я чувствовал себя уже намного более уверенно, чем после приезда к тетке в Подмосковье. Отец меня немного поднатаскал, и я уже не просто знал правила, но и владел некоторыми стратегиями. И если хорошим результатом в игре с отцом было свести партию вничью, то уж с нашими-то боксерами я, скорее всего, мог несколько раз и выиграть. Но все-таки, все-таки…

Мне не хотелось играть, когда от меня ждут чемпионского уровня. Как не хотелось и отвлекаться. Все-таки шахматы требуют сосредоточения и переключения мозга, а мой мозг сейчас был занят в основном тем, как мне успешнее выступить на сборах. Так что пусть уж лучше я буду чемпионом в боксе, а шахматы — ну, может быть, когда-нибудь потом и сыграю. Когда все перестанут думать, что я выдающийся гроссмейстер. А главное — не перед ответственными занятиями.

— Не, ребята, в этот раз давайте без меня, — вяло улыбнулся я в ответ.

— Почему? — искренне удивился динамовец. — Ты же, говорят, очень сильный игрок, поучил бы меня чему-нибудь, а то я постоянно продуваю…

— Честное слово, настроения нет, — как можно мягче ответил я. — Извини. А чтобы не продувать, просто играй как можно больше и старайся анализировать каждую партию. Со временем начнешь замечать свои ошибки и слабые стороны, и исправлять их.

— Ну ладно, как знаешь, — парень недоуменно пожал плечами и скрылся за стенкой вагона.

Я продолжал рассеянно наблюдать за обитателями нашего вагона. Все-таки это был расширенный коллектив, в котором мне предстояло провести ближайшие дни, и было нелишним понять, кто чем живет. К моему удивлению, кто-то предпочитал коротать время и за чтением книги. И если вид Григория Семеновича, улегшегося на своей нижней полкой с какой-то книженцией, никакой реакции у меня не вызвал, то молодые боксеры за чтением — это было для меня что-то новенькое. Не то чтобы я отказывал спортсменам в праве на интеллект — совсем нет! Просто насколько я успел узнать своих сотоварищей, досуг они предпочитали проводить как и где угодно, только не в библиотеке. А здесь — смотри-ка, обнаружилось у нас и несколько книголюбов.

Впрочем, такое разнообразие занятий было легко объяснимо. В третьем десятилетии двадцать первого века все было бы намного более однообразно и сводилось к залипанию в смартфоны. Ну а там уж кто смотрел бы фильмы и видео, кто читал книжки, а кто и просто торчал в тупых чатиках сутки напролет. А здесь и сейчас, в отсутствие этих виртуальных заменителей реальной жизни, приходилось проявлять изобретательность.

Вскоре наш тренер, видимо, устал читать, а может быть, просто решил оставить часть книжки на потом — ехать-то предстояло еще долго. Григорий Семенович отложил книгу и стал задумчиво смотреть в окно.

— Григорий Семенович! — раздался несмелый голос Левы. — А вы в войну где тренировались?

Во время Великой Отечественной войны Григорий Семенович был еще юношей. Он и его ровесники попали как бы между двух возрастных категорий: они еще были слишком юны, чтобы брать их на фронт, но в то же время достаточно взрослые и сознательные, чтобы запомнить и пропустить через себя все ужасы того, что происходило в те годы. Поэтому у нашего тренера накопилось множество историй, повествующих об этих годах. И мальчишки, конечно, обожали, собравшись вокруг Григория Семеновича, расспрашивать его о том, как и что происходило. Ведь одно дело — читать об этом в книжках по школьной программе или смотреть в фильмах, и совсем другое — услышать достоверный рассказ от того, кому довелось видеть все своими глазами.

Вот и теперь, похоже, пацаны решили воспользоваться удобным моментом, чтобы услышать новые рассказы Григория Семеновича. И хотя вопрос Левы был по-детски наивным, отвечать на него тренер начал всерьез и со всей ответственностью.

— Да где ж мы могли тренироваться-то? — он задумчиво почесал затылок и усмехнулся. — Людей в эвакуацию погнали, чтоб, если что, в живых сумели остаться. Так там небось вообще не до тренировок было! Кто постарше — на фронт ушел, совсем маленькие — понятное дело, с бабами по домам прятались или… в интернатах, если не повезло, — Григорий Семенович вздохнул.

— А вы? — нетерпеливо переспросил Лева.

— Ну а мы, подростки, в тылу впахивали, — откликнулся Григорий Семенович. — Кто на заводе помогал, кто в колхозах… Настоишься весь день за станком, или навкалываешься в поле