Системный Кузнец. Трилогия - Ярослав Мечников

«Домах…»

— Скажите, мастер Ориан. Все? Все люди сейчас… в этом состоянии? Даже те, кто был дома?

Он кивнул. Едва заметно, но этого было достаточно.

— «Проще»… — продолжил мужик, возвращаясь к моему вопросу. — Я мог бы помочь тебе, но…

Голос Ориана был таким слабым, будто из него ушли все силы. Он едва стоял на ногах.

— Ясно, — я тоже кивнул, скорее самому себе.

Бросил взгляд на гвизарму, одиноко лежащую в кровавом снегу.

— Значит, уничтожить всех.

— Да. Каждую.

Я медленно пошёл к оружию и поднял его — древко было мокрым и холодным, но этот холод совсем не проникал в меня. Стоял под снегом в тонкой рубахе, но мне было так же тепло, как если бы сидел у раскалённого горна. «Внутреннее пламя».

Поднял гвизарму на уровень груди и несколько раз качнул вверх-вниз. Ощущения совершенно иные — оружие, до этого казавшееся увесистым, теперь было почти невесомым, лежало в руках как естественное продолжение тела.

— Скоро начнёт светать, — сказал я без цели, глядя на чёрное небо, которое и вправду начало сереть где-то далеко. — Сколько у меня есть времени? Долго они так простоят?

— Они простоят столько, сколько смогу их держать, — ответил Ориан, не поворачивая головы.

Посмотрел на него. Как он это делает? Мужчина ведь здесь, стоит и разговаривает со мной. Неужели делает это прямо сейчас? Поддерживает чудовищное заклятие? Поэтому так бледен? Что это за способность?

— Тогда вам лучше поберечь силы, — сказал твёрдо.

Конечно, я не мог доверять алхимику полностью, но сейчас приходилось это делать — не было другого выхода. Посмотрел во тьму, на медленно танцующие в тишине снежинки — может, кто-то явится? Йорн? Другие охотники? Кто-то, кто поможет.

Мне нужна Ци — сила, чтобы сделать то, что нужно — перебить гвизармой тысячи этих тварей.

Ещё раз бросил взгляд на мужика.

— Идите в дом, мастер Ориан.

— Да, — тихо произнёс мужчина.

Увидел, как тот качнулся, а затем с видимым усилием развернулся, побрёл к себе и скрылся в тени.

Тут же подул порывистый ветер, что мгновенно разметал снег по площади, засыпав глаза. Я прищурился и, не оглядываясь больше на мёртвую площадь, направился в кузню. Нужно подышать огнём хотя бы немного, чтобы быть готовым к самой долгой ночи в жизни.

Шёл по скрипучему снегу, оставляя позади застывшие фигуры боевых товарищей. Смотрел вперёд, на блестящие панцири падальщиков, и думал лишь об одном: как долго Ориан сможет их держать? День? Час? Минуту? Ясно одно — нужно спешить, иначе всё пойдёт насмарку.

Впереди, насколько хватало глаз, простиралась затвердевшая масса существ — ни одного живого места, ни одного прохода. Вся улица забита жуками.

Остановился, выдохнул облако пара, крепче сжав древко гвизармы. Горячая ненависть поднялась из глубины души при виде тварей, для которых наша жизнь не стоила ничего. «Твари». Сам не заметил, как сжал челюсти до скрипа зубов. Хотелось прямо сейчас броситься на них и начать кромсать и уничтожать, но взрывной силы не было — без Ци я слаб.

Судорожно огляделся, всматриваясь в хитиновый океан, ища хоть какую-то прореху — её нет.

Остаётся одно.

Подошёл к первому ряду существ. Посмотрел вдаль — туда, где улица уходила вниз. Самого спуска не видно, до него ещё предстояло добраться. Сосредоточился, глядя себе под ноги, как атлет перед решающим прыжком, и, чёрт возьми, кривая улыбка сама собой появилась на лице — по огромным и скользким жукам бегать ещё не приходилось.

Сделал два быстрых шага и прыгнул.

Приземлился на панцирь одной из тварей — тот был холодным, гладким и скользким как мокрый лёд, но я удержался. Сделал ещё шаг, наступив на морду, и тут же оттолкнулся, прыгая на следующую. Балансировал на чёрном хитине, избегая падения, и чувствовал, что координация и ловкость заметно выросли, но чтобы двигаться ещё быстрее, не хватало энергии.

Ещё прыжок. Тварь подо мной поехала куда-то вниз, и я чуть не рухнул в груду жуков, но успел переставить ногу на соседнее существо. Дальше пошло чуть легче — бежал, прыгая с панциря на панцирь.

Когда добрался до начала спуска, картина ужаснула — улица, уходящая вниз, была заполнена падальщиками не полностью — ряды сужались и заканчивались где-то через метров пятьдесят, но их было неисчислимое количество — не говоря ещё о тех, что разбрелись по деревне.

Скользнул вниз по панцирям, будто съезжая по ледяной горке. Нога провалилась, и я увяз между двумя склизкими телами, рухнув и едва не сломав древко гвизармы о панцирь. Тут же вспомнил, из какого оно материала — Железный Ясень — ему это не грозит.

Поднялся и, пробираясь по телам, через несколько минут добрался до того места, где существа начали редеть. Прыгнул на снег и, оббегая последних застывших жуков, побежал. Скорость была обычной, но всяко лучше, чем идти.

А затем, сквозь пелену падающего снега, внизу улицы, увидел нечто.

Сердце чуть не застыло, как всё вокруг.

Посреди улицы, в ореоле тусклого лунного света, стояло огромное, в два раза крупнее обычного падальщика, существо — панцирь не чёрный, а пепельно-серый, и весь он, от головы до хвоста, утыкан шипами. На голове шевелились на ветру два длинных усика, которые подрагивали, словно улавливая что-то в воздухе.

Тварь стояла на задних лапах, воздев к небу бронированную морду, словно выло на луну — не просто жук, а командир — король роя.

Невольно замедлил шаг, а затем и вовсе остановился, подбираясь к существу. Даже сейчас, когда застыло, очевидно — оно другое — умнее. Читалось это в позе — в каком-то ритуальном воззвании к небу, и в силе, которую сразу почувствовал.

Понимал, что нельзя отвлекаться — нужно бежать в кузню, разжигать горн, восстанавливать Ци. Но вид захватил и ужаснул. Сколько таких? А может, есть ещё крупнее и умнее? Что это за чума? Как её вообще можно уничтожить?

Подошёл вплотную к телу твари — серый панцирь твёрдый, как гранит, но поверхность не гладкая. По ней, как по коре дерева, шла шершавая сетка трещин, практически острая на ощупь, и из сетки росли шипы.

Игольчатые шипы покрывали лапы и спину, но самые страшные на голове и вдоль хребта. Те были другими — зазубренные, похожие на осколки, росли вкривь и вкось, образуя корону. На острых гранях застыли капли тёмной жидкости, которая не замерзала на морозе.

Будто загипнотизированный, смотрел на это нечто.

«Так, Дима,