Красавчик. Часть 1 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Давтян пробежался взглядом по декольте женщин, сидевших за столом, мимо которого мы проходили. Одарил женщин слащавой улыбкой — те смущённо опустили взгляды в тарелки.

— Мне и вчера суп понравился, — сказал Аркадий. — С удовольствием проглотил две порции. У нас в столовой на работе такой же дают. Только там он обычно почти холодный.

Нарек взглянул на Александрова и качнул головой.

— Арик, не травмируй мою психику, — попросил он. — Молочный суп едят только дети и женщины. Взрослым и сильным мужчинам такая еда противопоказана. Поверь мне на слово, Арик. Суп без мясного бульона — это не мужская пища, если только это не армянский спас. Так мне ещё прадед говорил. Мой прадедушка, Арик, был мудрым человеком.

Александров улыбнулся, взмахнул рукой.

— Что это за армянский спас такой? — спросил он. — Впервые о нём слышу.

— Ты о многом ещё не слышал, Арик…

Я прислушивался к тихому, но внятному голосу Давтяна, посматривал при этом на Александрова. Поведение «дяди Аркадия» (того, из моего прошлого) я не помнил. Нынешний же Аркадий Александров выглядел не солидным полковником милиции, каким представлялся мне раньше, а невысоким энергичным мужчиной моего возраста. Худым и узкоплечим. Рубашка и штаны висели на нём, будто на вешалке-стойке для одежды. Но всё же я заметил в нём и знакомые черты: Аркадий очень походил на Сан Саныча — та же улыбка, та же привычка сопровождать резкими жестами едва ли не каждую произнесённую фразу.

Александров придержал меня за плечо и сказал:

— Стой, Серёга. Вот там наш стол. Видишь это число?

Аркадий указал на стоявшую посреди стола (рядом с супницей) табличку с номером нашей комнаты.

— Три стула, три набора блюд, — сказал он, — прекрасно. Сейчас нам накрыли уже на троих.

Суп действительно оказался вкусным (или же я сейчас был очень голодным). Я активно работал алюминиевой ложкой — так же, как и сидевшие рядом со смой за столом Давтян и Александров. Посматривал на улыбчивые лица граждан разных возрастов — за столами в зале вокруг меня сейчас расположились не меньше сотни человек. Стрелял взглядом по сторонам, подмечал особенности нарядов собравшихся в столовой людей: отметил минимум ярких красок в одежде, не заметил на вещах отдыхающих уже ставшие мне привычными логотипы иностранных брендов. Вполуха слушал позвякивание посуды и монотонный гул многочисленных голосов. Прислушивался к словам Нарека, который всё ещё рассказывал мне и Аркадию об особенностях армянской кухни.

— Серёжа, вот ты где! — произнёс мне на ухо звонкий женский голос.

На мои плечи легли тёплые ладони. Знакомый запах женских духов подразнил мои ноздри.

Нарек прервался на полуслове, замер с приоткрытым ртом — посмотрел поверх моей головы. Не донёс до рта ложку и Александров. Он уже привычно улыбнулся, блеснул крупными белыми зубами — тоже устремил взгляд чуть выше моего лба.

Я обернулся и запрокинул голову. Увидел блеск рыжеватых волос и радостную улыбку на лице Вали Кудрявцевой.

— Серёжа, мы десять минут стучались в твою дверь, — с нотками обиды в голосе сообщила Валентина. — Думали, что ты уснул.

Она всё же отвела взгляд от моих глаз и посмотрела на моих спутников.

— Здравствуйте, мужчины, — сказала она. — Я Валя. Валентина Кудрявцева.

Нарек и Аркадий вскочили с мест, будто подброшенные пружинами; едва не опрокинули свои стулья. Они хором представились, обменялись недовольными взглядами. Повторно назвали свои имена, но уже поочерёдно.

— Очень приятно, — похвалила их Кудрявцева. — Вижу, Серёже повезло с соседями по комнате. Мужчины, с удовольствием познакомлюсь с вами ближе. Ведь мы же встретимся с вами после обеда на пляже?

Кудрявцева снова заглянула мне в глаза.

Посмотрели на меня Александров и Давтян.

— Конечно, встретимся, — заверил я. — Без вариантов.

Валя легонько провела кончиками пальцев по моим плечам. Ушла. Нарек и Аркадий заворожено посмотрели ей вслед.

Я доел остатки супа и отодвинул от себя тарелку. Убедился, что картофельное пюре ещё не остыло.

— Какая женщина! — хрипло выдохнул Давтян.

Он схватил стакан с кофейным напитком; жадно отхлебнул из него, будто страдал от жажды.

Александров кивнул и поддакнул:

— Красавица.

— Серик, это твоя знакомая?

— Недавно с ней познакомился, — ответил я.

— Когда ты успел? — спросил Аркадий. — Ты ведь только сегодня приехал.

Я забросил в рот полную ложку картофельного пюре, пожал плечами.

— Ничего удивительного, Арик, — сказал Давтян. — Ты только посмотри вокруг: на нашего Серика и сейчас женщины посматривают. Вот те, что сидят у колонны. И те две мамаши с детишками. Одиноким наш Серик в пансионате точно не останется.

Аркадий повертел головой, вздохнул.

Нарек улыбнулся, указал на меня ложкой и сказал:

— Хорошая у тебя фамилия, Серик; говорящая. Красавчик. Тебе она подходит.

После обеда я подошёл к столу, где разместился вместе со своим семейством Порошин. Договорился с Петром и с тут же присоединившейся к нашему совещанию Валентиной о том, что на пляж мы пойдём все вместе — примерно через два часа, когда чуть схлынет полуденная жара.

Поджидавшие меня в сторонке Давтян и Александров внимательно рассмотрели фигуры сидевших за столами Риты и Ольги. Они немного расстроились, когда узнали: Ольга замужем (и под присмотром мужа). Обрадовались тому, что Рита явилась в пансионат лишь с ребёнком (да ещё и в статусе разведёнки).

На обратном пути из столовой Нарек осыпал меня вопросами. Он заметил, что мои шорты и футболка из «дорогого и явно не советского материала». Примерил мои солнцезащитные очки фирмы Polaroid — восторженно цокнул языком. Но особенно Давтян восхитился моими пластмассовыми тапками: заявил, что в Союзе такой «продуманной» пляжной обуви не видел ни разу. Он сам озвучил Александрову, где именно я раздобыл «всё это богатство», одним словом: «контрабанда».

— … Я-то грешным делом полагал, что это в столице мы хорошо живём, — сказал Нарек. — Оказывается, что нам в Москве перепадают лишь крошки. Думал, что мои польские брюки и югославские туфли покорят в этом пансионате сердца всех женщин. Эх!..

Давтян опустил взгляд на мои китайские тапки и снова завистливо вздохнул.

— Решено, — сказал он. — Следующий отпуск проведу во Владивостоке. Вернусь оттуда — привезу обновки. Все мои московские знакомые умрут от зависти. Гарантированно. Все женщины в «Арагви» будут глазеть только на меня. Так же, как глазеют сейчас на Серика.

По возвращению в комнату Нарек предложил «завершить обед» горячим чаем и «капелькой» коньяка. Он достал из чемодана уже початую бутылку — я прочёл название на этикетке: «Арарат». Аркадия этот жест щедрости не удивил (мне показалось, что Александров его даже ждал). Он потёр руки и предложил заварить к коньяку чай. Я поинтересовался, откуда он возьмёт чайник. Аркадий вынул из тумбочки литровую металлическую кружку и маленький кипятильник — показал их мне.

— Так может… лучше выпьем кофе? — спросил я. — У меня есть. Растворимый.

Давтян и Александров замерли, скрестили на моём лице взгляды.

— Индийский? — спросил Нарек. — В железной банке, с индианками?

Я вынул из рюкзака полученную от Сергея Петровича пластмассовую банку, продемонстрировал её соседям по комнате — впечатлил их объёмом своих кофейных запасов.

— Импортный, — сказал я. — Этот… контрабандный.

Нарек отвинтил с банки крышку, сунул в неё нос; принюхался. Затем он поднял на меня взгляд — мне показалось, что в его глазах блеснули слёзы. Давтян прижал банку с кофе к своей груди.

— Серик, — сказал он, — мне сейчас кажется, что ты мой лучший друг.

— И мой, — поддакнул Аркадий.

Он схватил кружку и поспешил в ванную комнату за водой.

Пётр Порошин и Валя Кудрявцева явились к нам в оговоренное время — в нашей комнате всё ещё витал запах кофе «Нескафе Голд», оттенённый тонким ароматом армянского коньяка. Кудрявцева повисла у меня на руке, едва только мы покинули комнату. Мы с ней и возглавили шествие к пляжу. За нами шли Ольга, Пётр и Серёжа. Нарек и Аркадий уже на ведущей с нашего второго этажа лестнице пристроились позади спускавшейся по ступеням улыбчивой сегодня Риты и её сына Васи.