Идущие на смерть приветствуют тебя! - Алим Онербекович Тыналин

Донатина страдальчески закатил глаза, а протоспафарий низко поклонился.

— Император, мы готовы ждать вашего визита сколько угодно, но сегодня факционарии прасинов и венетов хотели лично доложить вам о своей покорности. Также они хотят преподнести вам некоторые дары в знак своего беспрекословного повиновения.

— Это уже интересно, — сказал я. — И что там за подарки?

— Слитки золота и серебра, император, — снова склонился Бамбали. — Фактически, они отдают вам всю партийную казну.

— Ого, это весьма щедрый подарок с их стороны! — закричал я, а зрители с ближайших рядов недовольно покосились на нас. — Ради такого я действительно готов пожертвовать обществом этих любезных актеров. Впрочем, давайте сделаем так, я просто возьму их вместе с собой и они скрасят нашу беседу! Как вы считаете, это вполне удобный способ, чтобы совместить приятное с полезным?

Донатина снова закатил глаза, а Либерия открыла рот от изумления. Лицо Бамбали неуловимо изменилось, стало из любезного презрительным и недовольным, но всего на доли секунды. Затем он все также радостно улыбнулся.

— Желание императора закон для нас, — сладко пропел он. — Разве мы можем что-либо диктовать победителю битвы при Равенне? Как он скажет, так и будет.

Я приветливо кивнул грегсу и он, шепнув на ушко актрисам, быстро отправил их вместе со мной, а актеры столпились сзади. Я взял двух девушек за тонкие талии, причем актриса справа была чуть ниже меня ростом, а слева выше почти на голову, и направился вместе с ними к зрительским местам, собираясь подняться по каменной лестнице на самый верхний ряд.

— Мы несказанно рады украсить ваше общество, — прощебетала актриса пониже, а та, что повыше, поощряюще улыбнулась.

— Осмеливаюсь надеяться, вы будете щедрым покровителем искусств, император, — заметил сзади один из актеров, тот, что играл Маккуса-простака. — Не часто наши представления посещают особы столь высокого ранга.

— Что это значит? — подала голос сзади разъяренная Либерия. — Ты что, пойдешь на встречу с этими шлюхами?

Ох, проклятье, я совсем забыл, что моя девушка может устроить скандал. С другой стороны, это даже полезно, если я хочу хорошенько взбаламутить воду в этом сонном пруду, где тихо плавают зубастые щуки, чтобы как раз и поймать их.

— Милая, ты все неправильно поняла, — сказал я, оборачиваясь. — Это актрисы, с которыми я хочу познакомить моих друзей. Самому мне от них ничего не надо.

— Знаю я твое «Ничего не надо»! — закричала девушка, привлекая к нам еще большее внимание.

Затем она попыталась наброситься на меня, но не смогла пробиться сквозь актеров. Содрала с одного из них маску и метко швырнула в меня. Актрисы рядом со мной сочувственно хихикали.

— Милая, мне надо спешить на встречу, — сказал я, решив продолжить восхождение дальше. — Сейчас тебя отвезут во дворец, а там мы решим наше маленькое недоразумение.

— Ты мерзкая сволочь! — кричала Либерия, вырываясь из рук Камахана. — Чтоб ты сдох, ненавижу тебя!

Я сокрушенно вздохнул и отправился вверх по лестнице. Зрители оглядывались на нас и я ежеминутно ожидал, что они узнают меня. Сзади шли актеры, затем сквозь них пробился Бамбали, а Донатина безнадежно отстал.

Крики взбешенной девушки долго раздавались снизу, а затем умолкли. Я оглянулся и увидел, что Либерия выбежала из театра. Ладно, может быть, это даже к лучшему, ей незачем присутствовать на предстоящей встрече.

На сцене между тем поднялся занавес и вышли поэты, декламировать стихи.

— Сюда, пожалуйста, доминус, прошу вас, — сказал Бамбали, указывая мне путь.

Мы поднялись на самые верхние ряды, обычно не самые почетные у публики, потому что отсюда сцена была видна хуже всего. Тем не менее, если смотреть на город, то, наоборот, вид отсюда открывался замечательный. День уже постепенно клонился к вечеру и заходящее солнце освещало покатые крыши домов и золотило весеннюю листву деревьев.

Сейчас эти ряды были свободны от зрителей, только в самой высшей точке устроили нечто вроде триклиния, установив каменные столы и расставив клинии рядом с ними. Ужин на свежем воздухе, что может быть еще лучше.

За столами на клиниях возлежали Веттониан и Бланд, а еще двое их ближайших соратников. Чуть поодаль стояли шестеро вооруженных воинов из числа сторонников партии.

При моем приближении факционарии сначала остались на местах и поднялись только чуть погодя, медленно и неохотно. Скользнули хмурыми взглядами по актрисам и скривились.

Мне казалось, будто я читал их мысли, как открытую книгу. Ну конечно, этот проклятый щенок Ромул опять притащил сюда чертовых куртизанок. Когда же он наконец возьмется за ум и перестанет волочиться за каждой юбкой?

— Приветствую, уважаемые лидеры партий, — вежливо сказал я, продолжая обнимать девушек актрис за стройные талии.

— Ты опоздал Момиллус, — процедил Бланд. — Мы ждем тебя около часа. Вынуждены смотреть дурацкую низкопробную ателлану, которая может нравиться только таким недоумкам, как ты. Ты что, притащил сюда актеров этой гребаной ателланы?

— Познакомьтесь с актерами этой замечательной труппы, — сказал я, выводя девушек вперед. — Они могут рассказать много интересного.

— Весело, очень весело ты проводишь дни, Момиллус! — закричал Веттониан. — Все забавляешься с разными кошечками! Совсем забыл, что в мире есть кровь и страдания!

Бамбали и Донатина, взобравшись наконец на нашу площадку, приветствовали факционариев, но те предпочли не ответить.

— А зачем мне беспокоиться об этом? — спросил я. — Пока вокруг меня есть такие хорошенькие киски, зачем о чем-то думать? Я разве такой дурак?

— Ну конечно, ты ни о чем другом думать не можешь, — проворчал Бланд. — И пока что боги освещали твой путь небывалой удачей. Но сегодня твое время прошло, Момиллус.

Веттониан огляделся и убедился, что вокруг остались только их люди, кроме, пожалуй, Донатины и актеров. Он понял, что теперь можно действовать.

— Сегодня Рим избавится от такого развратного и позорного императора, как ты, Момиллус! — закричал он и повернулся к своим воинам: — Хватайте его! Если будет сопротивляться, то сбросьте вниз, слышите?

Воины венетов шагнули вперед, но в это время в руках актеров появились короткие мечи, до поры до времени спрятанные в плащах. Один из них снял маску, а под ней оказался Залмоксис, один из моих лучших бойцов.

Трое венетов пытались скрестить с мнимыми актерами мечи, но очень быстро покатились вниз по ступеням с распоротыми животами. Воины прасинов благоразумно стояли на месте. Они