Твоё настоящее лицо - Ярослав Маратович Васильев

Напутствие первого сентября тоже вышло коротким.

– Вопросы есть? Если нет, то я надеюсь, что эта пара месяцев тебя заодно кое-чему научит. Как решать вопросы цивилизованным способом. Запомни: правила защищают не только твоего противника, но и тебя. И выиграет тот, кто лучше эти правила изучит и сможет обернуть их в свою пользу. А не пугает оппонента, – отец хмыкнул, – голыми лешими.

– Я понял.

Уже выйдя из подъезда, Антон подумал, что надо было ответить как-то поподробнее. Постараться объяснить: мол, я прекрасно понимаю, в чьей семье родился. Догадываюсь и о планах Аллии, и что отец потащил с собой на Перекрёсток сына не только из-за подписей, договора и в наказание за поведение. Заодно проверка для наследника: как тот сможет найти язык и взаимодействовать с чужими людьми чужой культуры. Но не возвращаться же обратно? К тому же, пока и без дипломатических-политических игрищ у Антона других трудностей хватало. Хотя бы с тем же новым телом. Парень-прототип и мускулатуру имел пожиже, и массу почти на двадцать килограмм меньше. Но на самом-то деле в Антоне всё своё никуда не делось, пусть даже всякие рентгены и визуальный осмотр покажут именно новое тело! Первые несколько дней после оборота Антон чувствовал себя недотёпой и постоянно спотыкался. Спустя пару недель вроде бы всё более-менее наладилось, ошибки в движениях случались всё реже. Но перед новым классом слабость показывать нельзя. Поэтому стоило выйти пораньше и немного прогуляться, ещё раз проверяя все особенности нового тела.

– Дурацкое место. Мне не нравится, – Коготь сжался до размера ладони и спрятался в городском рюкзаке с учебниками. Сейчас тихонько говорил, прижав лапу к основанию черепа хозяина, передавая звук по кости прямо в ухо. Ответ же снимал с голосовых связок: они с Антоном давно так приспособились. Ну а на то, что идущий по улице паренёк иногда без слов шевелит губами, никто не обратит внимания – привычки у всех разные бывают. – Это не то место, где мне хотелось бы жить. Запущенно и местами неряшливо. А ещё по всем справочникам это очень зелёный город. Нет, не спорю, парков и скверов тут полно. Зато на улице пустыня какая-то, в жару практически невозможно найти тень.

– Милый, провинциальный и несуетливый. Меньшая интенсивность жизни, не то что у нас дома. Широкие дороги. Если посмотришь, тут не только в старых, но и в новых районах меньше плотность застройки. Много красивых исторических зданий и храмов. Центр, кстати, уже начали ремонтировать. И тротуары там вполне себе приличные, хотя мне плитка тоже не нравится. И не перевирай, мы тут зимовать собирались. Нам не тень надо искать, а место потеплее.

– Ага, и полное отсутствие хозяйской руки по всей остальной округе. Кроме центра в остальных местах тоже люди живут. Лучше бы они не плитку клали, а по остальному городу ямы на тротуарах заделали и мусор научили до урн нести. А сами урны вовремя вывозили. И заодно эти старые храмы покрасили бы, что ли. Вместе с домами.

– А лучше обвесили голографической завесой. Эй, тут, между прочим, техника отстаёт.

– Ага, только переживаешь насчёт техники больше ты. Никаких игр с эффектом присутствия и остального.

Антон промолчал, сказать в ответ ему было нечего. За последние годы Перекрёсток совершил рывок, заметно сократив техническое отставание. Но всё равно сбивает с толку, когда привык к возможностям, до которых здешнему миру расти ещё минимум четверть века…

– На самом деле я знаю, с чего тебе так плохо, – Коготь внезапно прекратил дурачиться. – Да, и здесь, и у нас идёт технический путь развития, а магофизика не работает. Но подумай, к чему приводит то, что у нас дома чуть ли не каждый второй хоть немного, но чувствует тонкий мир? А ты вообще слишком привык чуть что обращаться к тонкой стороне. Никогда не продумываешь и не считаешь образ, всё на инстинктах, щедро усиливая своё воображение бездумной накачкой энергией. На Перекрёстке реальный план намного плотнее, а тонкая сторона намного бледнее. Надо тщательно сосредотачиваться и правильно рассчитывать воздействие, чтобы хоть что-то подвинуть. А ты не привык.

Коготь замолчал, сделав вид, якобы внимательно рассматривает школьников с букетами, спешивших по улице во все стороны каждый на свою линейку. Фамильяр считал, если он в двадцать раз старше, то лучше знает, что надо девочкам, с кем и как надо Антону знакомиться. Вот и сейчас Антон кожей чувствовал, в каком направлении устремился взгляд Когтя… Хотя стоило признать: две девочки-близняшки примерно класса девятого, которые шли перед ними, и в самом деле были очень симпатичные. Но сейчас Антону было не до девушек. Он полностью ушёл в себя, механически переставляя ноги и размышляя над словами фамильяра. Первые три раза на Перекрёстке Антон провёл в европейской части России, уж очень интересно было смотреть на мир, где центром страны стала Москва – дома скромный город-спутник столичного мегаполиса. Четвёртое путешествие полтора года назад было по Европе: тоже ворох новых впечатлений, не до разницы в тонком мире.

Семья Великих герцогов издревле могла похвастаться сильным наследственным даром, для Антона пользоваться тонким миром вообще было как дышать. Неужели Коготь прав, и он настолько привык действовать не разумом и физическими возможностями, а чуть что опираться на способности ведуна? Вот вам и побочный эффект. Тонкий мир требует образного мышления. Сначала продумать идеальное отражение предмета, ощутить этот образа в предмете, потом его изменить и подтолкнуть изменение материального мира вслед за изменением образа. Это хорошо для людей искусства, для гуманитарных и многих естественных наук… Но плохо сочетается с математикой, инженерным делом и прочими вещами, где требуется сухой скрупулёзный расчёт. Не потому ли Виктор так многого добился, что вообще не умеет обращаться к тонкой стороне? Но ведь отец умеет, он очень сильный ведун – и при этом не потерял способностей к той самой механической, скрупулёзной работе и дотошному планированию, без которых правитель не правитель. Над этим стоило тщательно подумать.