Кондитер Ивана Грозного (СИ) - Смолин Павел

— Эти малы, — указал пацан на крайнюю справа пару. — Эти — впору, но надолго не хватит, — указал на левую. — А эти великоваты, но брать нужно их.

Молодец какой. Мозолей и прочего можно не бояться — ноги у всех здесь такие, что натурально по углям босоногим ходить можно.

— Смышленый, — похвалил моего помощника Евгений, убирая отвергнутые пары. — Старые туды кинь, ежели не нужны, — указал на стоящую неподалеку кадку с отработавшими свое лаптями.

Шесть пар там насчитал, едва дно покрыто — не залеживается «вторсырье» даже с учетом обилия на Руси лыка.

— Вот теперь ты как надо одет, — поведал я Федору по пути к моему жилому зданию. — Сразу видно, при уважаемом человеке служишь. Ты, Федор, теперь не только сам за себя говоришь, но и за меня, потому лишнего не болтай. Ко всем с уважением относись, но в обиду себя не давай. Ежели не будешь знать, как поступить, меня спрашивай. Понял ли?

— Понял, дядька Гелий, — подозрительно быстро ответил пацан.

— Повтори, ежели понял, — попросил я.

— Не болтать, ежели чего к тебе бежать, — в целом справился он.

Мир вокруг тем временем оживал: хрипло кричали петухи, жизнерадостно хрюкали свиньи, мычали требующие дойки и выпаса коровы, на крышах копались в перьях да чирикали воробьи, где-то в лесу настукивали свои ритмы дятлы, а в небе, на секунду заслонив собою лениво встающее из-за деревьев солнце, с пронзительным криком пролетел орлан-белохвост.

Цыплят, курей и даже котов с собаками, тварь Божья, только так ворует!

Новый день встречали и люди: из окошек доносились слившиеся в единую, неразборчивую волну звуков бормотание, шелест соломенных тюфяков, скрипы дверей и половиц, топот десятков ног. На лицо сама собой вылезала улыбка, набирая силу вместе со встающим солнышком. Просыпается Святая Русь, спешит выжать всё из очередного денька такого короткого лета.

Я — не послушник и тем паче не монах, поэтому пропущенная Заутреня мне простительна. А вот «коменданту» нашего жилого здания, батюшке Петру, нельзя, и нам с Федькой пришлось его немного подождать:

— Стал стучаться под избой:

'Эй вы, сонные тетери!

Отпирайте брату двери…«, — декламировал я выученного наизусть 'Конька-Горбунка».

Удивительная сказка — вроде и не учил никогда специально, пару десятков раз сыновьям маленьким прочитал и сам не заметил, как запомнил целиком. Федор слушал как и положено средневековому ребенку — широко открыв рот и сияя глазами. Моим-то оболтусам в его годы уже телефоны в руки сунули, а после этого ну какие сказки? Они им стали просто неинтересны. Эх, да чего уж там — не телефоны виноваты, а я сам. Да ну его совсем — половина тысячелетия меня здешнего от меня того отделяет, а жить, как известно, нужно настоящим, а планы строить на обозримое будущее.

— … Ночь настала; месяц всходит;

Поле всё Иван обходит…

За углом коридорчика, в котором мы с Федькой стояли перед дверью «коменданта» скрипнула половица и я заглянул туда, обнаружив стоящего тощего низенького монаха с обильно тронутым бурным пубертатным периодом, покрытым щербинками, лицом.

— Батюшка Петр, ты чего тут затаился? — спросил я.

— И чего это «затаился»? — смущенно засуетился «комендант». — И ничего не «затаился». А ты чего тут вирши рассказываешь, Гелий? — перешел в атаку.

— Тебя жду, батюшка, — честно признался я. — Помощника себе нашел, — сделав шаг в сторону, чтобы Петру было видно, указал на Федьку. — Келью бы попросторнее мне, а? — показал пару лежащих на ладошке монеток.

Пошевелив на них бородой, «комендант» с явным сожалением меня обломал:

— Никак, Гелий. Токмо тюфяк да одеяло, пущай у двери поспит.

Две монетки сменились одной, меньшего достоинства.

— Новый тюфяк-то, да одеяло доброе, — принялся торговаться «комендант». — Дать собирался, а теперича даже и не знаю, — вздохнул. — На дурном тюфяке-то да под драным одеялом замерзнет мальчонка, осени не переживет.

— Рачительный ты, батюшка, — вздохнул я и заменил мелкую монетку одной из прежних.

Чуть тяжелее она, а номинал считай одним только весом серебра и определяется. Интересно, как долго стали бы ржать окружающие меня русичи, если бы я рассказал им о бумажных деньгах, а тем паче про безналичные счета? А вот про акции кое-кто может и в курсе быть: эта штука давно изобретена в странах с развитыми финансовыми институтами.

— Скудна жизнь земная, — не обиделся батюшка, деловито убрав монетку в суму. — И не стяжательство сие, а вклад твой в общий дом наш.

Ага, как скажешь.

Поблагодарив Петра за оказавшийся и впрямь новым, чистым и хорошо набитым тюфяк с войлочным одеялом, я повел Федьку заселяться. Подушки в этом времени малопопулярны. Помню, как впервые увидел человека, который буквально подложил полено под голову и выглядел этим вполне довольным. Я-то думал, что это сорт народного мифа, а оно, оказывается, правда. На полене, однако, спят не все. Большая часть не пользуется ни подушкой как таковой, ни ее «суррогатами», а кто-то, кто любит помягче, обходится свернутой в валик одеждой или как я — мешком с соломою, хотя тело мое и на полене поспит нормально, оно же средневековое.

Мебели в келье толком нет — мой тюфяк на каменной, выходящей прямо из стены нише, лучина в специальной «держалке» на маленьком подоконнике мелкого окошка да кривенькая, непонятно зачем здесь нужная табуретка. Меня устраивает на самом деле: все равно я сюда только спать прихожу, а «жилой корпус» вполне престижный — здесь кроме меня только полноценные монахи ночуют, даже послушников не пускают. Не привези меня в свое время «богатыри», а приди я сам, шиш бы мне каменные хоромы обломились — вон, в барак к трудникам пожалуйте, вповалку на сваленной на пол соломе спать.

Вшей, тараканов, крыс да клопов, впрочем, здесь не меньше, чем в других зданиях, но с этим я пока сделать ничего не могу, а значит нужно просто смириться и не обращать внимания. Получается — человек ко всему привыкает.

Сдвинув табуретку к стене под окошко, мы с Федькой уложили его тюфяк на пол у стены напротив моего лежбища. Места осталось на крохотную «тропинку», но придется пока довольствоваться этим.

— Всё, — решил я. — Заселились. Идем теперь к батюшке Михаилу, про твою кормежку поговорим.

Надо увеличивать Федькины порции, а то кожа да кости.

Уважаемый читатель, если Вы добрались до этого момента, значит скорее всего книжка Вам понравилась. Если это так, прошу Вас поставить лайк. Заранее спасибо