Спасти СССР. Реализация - Валерий Петрович Большаков

Андрей, в тебе никто не сомневается, но, хоть ты и наш, мы должны оформить на тебя ДОУ — дело оперативного учета. Сюда будут подшиваться все рапорты, материалы… Кстати, твой псевдоним — «Волхв». А Жору, — она переложила руку на крепкую пятерню Минцева, упершуюся в столешницу, — назначили твоим куратором.

Чувствуя, как накатывает странный релакс, я слабо улыбнулся:

— Согласен.

Среда, 15 ноября. Утро

Москва, Старая площадь

Брежнев вызвал его к себе, на пятый этаж здания ЦК, куда, мягко говоря, доступ был ограничен — требовалась особая отметка в пропуске, чтобы «предъявитель сего» стал вхож в самые высокие кабинеты страны.

Андропов отворил тяжелую дверь с латунной цифрой «6» на филенке, и вошел в обширную залу, где даже стародавний массивный стол терялся, как мелочь.

При Сталине кабинет выглядел строже — обшитый темными дубовыми панелями, он не отвлекал от важных дел, подавляя пустяковые мыслишки. Хрущев, естественно, выступил против вкуса вождя, и «осветлил» помещение — теперь оно было отделано ореховым деревом.

— Здравствуй, Юра, — глуховато проворчал генсек, подходя. — Надоело, знаешь, документы читывать. Дай, думаю, вживую послушаю, хе-хе…

— Здравствуйте, Леонид Ильич, — наклонил голову Ю Вэ. — А что именно вас интересует? — Он тонко улыбнулся. — Как мои госкомитеты соревнуются с министерствами в перетягивании бюджетного каната?

Брежнев мелко рассмеялся.

— Да… Да… Жалуются на тебя министры, Юр! Тянут-потянут, вытянуть не могут! Ну, да ладно, о них потом… Меня интересует «Объект-14». — На обрюзгшем лице Генерального проступила значительность.

— Работаем, Леонид Ильич, — браво ответил Андропов.

— Юр… — в голосе его визави не слышалась угроза, лишь предупреждение.

Юрий Владимирович скис.

— Успех есть, — дернул он губами в натужной улыбке, — но, если можно так выразиться, от противного. Сейчас мы точно знаем, к какому выводу о «Ленинградском феномене» пришли американцы.

— Ну-ка, ну-ка… — заинтересовался Брежнев.

— На той стороне уверены, — приободрился председатель КГБ, — что «Объект» — никто иной, как сбежавший подопытный, мозг которого искусственно развивали в секретных лабораториях Военно-медицинской академии.

— Серьезно? — разочарованно протянул генсек.

— Да, Леонид Ильич, — Андропов неловко развел руками. — Это точная информация.

— Америка-анцы… — брюзгливо поморщился Брежнев. — И это всё, до чего они додумались?

— У них, как и у нас, сложилось мнение, что «Объект» — подросток, шестнадцати-семнадцати лет… Обычный юнец, скорее всего, школьник, и семья у него есть. Но пока неясно, ни им, ни нам, действует ли он самостоятельно или, что более вероятно, является лишь связным, а истинный организатор находится в тени. Скажем, отец. Это, можно сказать, факты. Остальное… пока это или домыслы, или недоказанные версии.

Ю Вэ замялся, и Леонид Ильич сощурился.

— Что-то еще, Юра?

— Даже не знаю… — медленно проговорил Андропов, поправляя очки. — Возможно, я ошибаюсь, но все же и чутья не лишен… В общем, не так давно мне позвонили. Помолчали в трубку, и отключились. Времени было совсем мало, чтобы определить номер. Удалось лишь узнать, что звонили из Ленинграда. И я почему-то думаю, что звонил он. «Объект».

— А вот это уже интересно, — Брежнев неторопливо, сложив руки за спиной, прошел к окну. — Вот что, Юра… Если так… Пускай ты даже не идентифицируешь его, но хоть словом перемолвишься. Ты вот что… Если вдруг состоится разговор, ты как-нибудь постарайся объяснить этому «связному», или кто он там, что несанкционированное занятие политикой, тем более — специальной деятельностью, да еще «в подробностях» — а он их целую кучу в письмах продемонстрировал! — вообще, весьма не приветствуется. Безотносительно к благим намерениям фигуранта! И уж, тем более, к механизмам, которые он использовал для… — Генсек сделал глубокий вдох, и отрезал: — Для совершенно инфантильного вмешательства в дела абсолютно вне личной компетенции и ответственного контроля! Я ясно выразился?

— Да, Леонид Ильич, — Андропов чувствовал себя неуютно. Возможно, именно поэтому и заюлил: — По правде говоря, я ранее… то ли из пристрастия к оперативным играм, то ли из-за нелюбви к жестким шагам с необратимыми последствиями, но способен был бы принять во внимание всякие, там, особые обстоятельства — и… скажем, не отправлять подростка в следственный изолятор… Тем более я был бы достаточно мягок в отношении ни в чем не повинных родных и близких «Объекта»! Но на текущий момент ситуация резко изменилась. — Поглядывая на согласно кивавшего Брежнева, он внутренне успокоился, и в голосе его окрепла уверенность. — Пока речь шла о явлении, направленном исключительно на защиту интересов СССР, идентификация «Объекта-14» не грозила трагедиями. Тем более, можно было достоверно утверждать, что информированность автора писем не связана с серьезными внутренними утечками или деятельностью противника. Но после разгрома заговорщиков из «Халька» — после прояснения сути этого разгрома! — подозрения заставляют меня работать с «Объектом-14» существенно жестче…

— Вот! — генсек вскинул мосластый палец. — Вот именно поэтому я и тереблю тебя, Юра! Задержать фигуранта просто необходимо! Задержать, а затем объяснить ему три важных обстоятельства! Во-первых, с «Хальком» он не прав в принципе. Это — «свои», пусть даже не вполне верно оценивающие политический момент и общую международную ситуацию. Гибель нескольких человек, преданных делу социализма и дружественно настроенных в отношении СССР — абсолютно непозволительна! Во-вторых, подобные действия впредь не допустимы вообще — любые сведения для лиц из-за рубежа, а тем более иностранных спецслужб, могут исходить исключительно от компетентных представителей СССР — они же каждый шаг рассчитывают в общении с оппонентом! А этот… Юра… — брежневский голос стих, но в нем лязгнули холодные металлические нотки: — Любыми способами, прямо или как-нибудь еще, но донеси до него эти… правила, требования, заповеди! И, в конце-то концов, пусть наш прыткий «Объект» сам выбирает между двумя вариантами своего грешного жития! — Он погрозил пальцем, чеканно формулируя: — Или вариант «А»: будет жить под контролем специалистов, врачей и педагогов, в закрытом учреждении на территории ЗАТО, или вариант «Б» — будет находиться под контролем, но в условиях добровольных самоограничений. То есть, мы предоставим «Объекту» относительную свободу, он даже сможет ездить по стране, а жить, работать и учиться — вне системы профильных ЗАТО. При этом, что неизбежно, ему надо будет соблюдать ряд несложных правил: сообщать о любых своих перемещениях по стране заранее; при случайных контактах с иностранцами или при каких-либо изменениях собственного состояния — составлять точный отчет; своевременно проходить назначенные обследования, в