"Фантастика 2024-40". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Русанов Владислав Адольфович

«Ждите! — мрачно усмехнулся Кирилл. — Но что, в самом деле, следует предпринять? Объявить тревогу? А, собственно говоря, зачем? Давай, Кирюха, думать по порядку. Откуда они могли взяться? Уж явно не с Айдара — суда не речные. Значит, из Хототска или с Лопатки. В принципе, наверное, могли прийти и из Коймска северным путём вокруг Таучинского полуострова. Только это маловероятно — сейчас море там забито льдом. Ладно, допустим, они пришли и увидели догорающие баркасы на берегу, а чуть в стороне два десятка байдар и стоянку „иноземцев“. Могут служилые, глядя с воды, понять, что тут произошло? Чёрт его знает... А почему не выслали разведку? Потому что забоялись потерять людей... А почему не высадили вооружённый десант? Ситуация, прямо скажем, какая-то несуразная, — сделал вывод Кирилл и, подняв с земли палку, закинул её далеко в воду. Деревяшка плюхнулась и осталась на месте. — А на несуразные ситуации надо несуразно и реагировать!»

Это сильно смахивало на дешёвый кураж, на мальчишество, но Кирилл решение принял и начал действовать. Парни помогли ему спихнуть деревянную лодку на воду, он разобрал вёсла и принялся грести. Попутно он прикидывал, где окажется, если поднимется ветер или если он попадёт в течение. Получалось, что унесёт лодку не очень далеко — за каких-нибудь полдня можно будет вернуться обратно пешком.

Вёслами Кирилл махал, наверное, не меньше получаса. Периодически он устраивал перекур и рассматривал приближающуюся цель. Одно судно учёный про себя обозвал «фрегатом», а другое — «баржей», поскольку названия «Юнона» и «Авось» к ним как-то не подходили. На обоих было довольно много народа, и он — этот народ — толпился у бортов, рассматривая одинокого гребца. «Баржа» выглядела вполне мирным грузовым судном, а «фрегат» имел вооружение — две маленькие пушки. Причём их жерла торчали не из окон в бортах, а просто высовывались из-за ограждения палубы.

Никакого конкретного плана у Кирилла не было — он прежде всего, хотел посмотреть на суда поближе. Мысль подняться на борт учёный отбросил сразу: «Чуть что не так, на волю будет не вырваться — здесь не тропики, вплавь до берега не добраться. Правда, разговаривать с воды тоже опасно — если подплыть ближе, окажешься в зоне поражения стрелкового оружия. Однако корабли покачивает волной, так что целиться трудно — пожалуй, метров на 70 можно подойти без особого риска».

— Эгей! — закричали с «фрегата». — Кто таков будешь?

«А ещё что вас интересует? — усмехнулся Кирилл, налегая на вёсла. — Прописка и место работы? Щас скажу!»

Учёный развернул лодку на 180 градусов, сложил вёсла и грозно закричал:

— Я — Акакавервутэгын! — Он стукнул себя кулаком в грудь. — Ты кто такой есть? Зачем здесь плыть? Я — великий тойон восточный море! Я вас знать нет! Уходи обратно!

На «барже» послышался смех, а с борта «фрегата» ответили вполне серьёзно:

— Слышь, ты, Акака, с пищали картечью не хочешь? Что у вас тут — ярмарка, что ли?!

— Я — Акакавервутэгын! — заорал в ответ Кирилл. — Русский, уходи обратно!

— Ща мы те уйдём, чурка долбаная! Где наши? Говори, а то стрельнём!

— Я — великий тойон восточный море! Русский бояться нет совсем! Ты хотеть тойон говорить, да? Лодка садись! Один садись! Вода плыви сюда!

— Плыви лучше к нам, Акака, — ответили с «фрегата». — Мы те одекую дадим!

— Пихай свой задница свой одекуй! — надменно зарычал Кирилл. — Акакавервутэгын — великий тойон! Акакавервутэгын — много воин. Будем русский лодка ломать, служилый вода бросать! Говорить кто хотеть — сюда плыть! Главный русский тойон сюда плыть!

На сей раз не отвечали довольно долго — кажется, на борту совещались. Потом часть публики подалась на корму и стала переговариваться с командой «баржи», до носа которой было меньше десятка метров. «И смех и грех, — удивлялся Кирилл, — чего доброго, и правда парламентёра вышлют. Чего-то им надо, чего-то они хотят — уж больно робко действуют».

С палубы «баржи» действительно стали спускать на воду лодку. Никакого приспособления типа «стрелы» у них не имелось, так что всё делалось при помощи двух верёвок и мата. Место гребца занял мужик, который по одежде мало походил на «главного русского тойона» — от силы казачий пятидесятник. Ему с борта передали пару небольших кульков, оружия Кирилл не заметил. Парламентёр отчалил и начал работать вёслами, то и дело оглядываясь, чтобы держать правильный курс. Кирилл двигаться навстречу не стал — продолжал дрейфовать, потихоньку отдаляясь от судов по воле слабенького ветра.

Рандеву состоялось — незнакомец чуть не протаранил Кириллову лодку. Приложив немалые усилия, суда удалось уравнять и сцепить, заложив вёсла на борт друг другу. В ходе бестолковых манёвров Кирилл активно ругался матом, чем себя и выдал. Впрочем, притворяться «шлангом» всерьёз он и не собирался.

— Эк тебя, — посочувствовал служилый, когда разглядел лицо учёного. — Медведь, что ли?

— Он самый, — охотно подтвердил Кирилл. — Едва жив остался. Ты-то кто будешь?

— Икутского полку десятник Никифор Осипов. А ты?

— Кирилл Матвеев.

— Промышленный, что ль?

— Типа того. Вы откуда взялись, такие красивые?

— Как откуда?! С Нижнего острогу, конешно! А ты чо, не знаешь?!

— Слушай, Никифор, эта хрень меня не колышет. Мне рухлядь мягкая нужна — и плевать на всё остальное! в казённые дела не лезу: что надо — даю, а просить не прошу и в милости государевой не нуждаюсь!

— Экий ты... — завистливо вздохнул служилый. — Возьми в компанию — мне б так жить!

— На что ты мне? — усмехнулся «великий тойон». — Толку с тебя чуть, а делиться всерьёз придётся — знаю я вашего брата! Короче, я с таучинами давно кочую, что там с нашими — не ведаю.

— С таучинами?! Силён! Это они, что ль, на берегу-та?

— А кто ж? Они и есть.

— То-то я смотрю...

— Так зачем вы сюда с Лопатки припёрлись? — вернулся к делу Кирилл.

— Не своей волей! Оно вишь как разложилось: Петруцкий царёвым указом верховным главой тут назначен — и Айдар, и Таучинский нос, и Лопатка — всё под ним вплоть до Хототска. Вот и прислал он нашему приказчику, значит, преморию, чтоб, значит, мы по острогам людишек самую малость оставили, а остальные — сколь есть народу — на Айдар шли.

— Это зачем же?

— Сказано: острова новы проведывать, землицы новы государю приискивать.

— Да иди ты! — не поверил Кирилл.

— Ну, оно вишь как... — не стал настаивать служилый. — Есть слух по народу, будто Петруцкий всем скопом на таучинов навалиться хочет. Типа он их замирил... но не всех. Точнее сказать, всех замирил, однако ж не совсем. А губернатору уж отписал за всё про всё.

— Ну, допустим. А почему...

— Глянь-ка, Кирюха, как ветром нас сносит, — перебил Никифор. — До кочей надо подаваться! Что ж мы, будто нелюди, на воде толкуем? Давай посидим по-хрестьянски — глядишь, сотник чарку казённого нальёт! Давай, а? Перелазь ко мне, а твоё корыто сзади прицепим — оно и ладно будет!

Кирилл задумчиво оглядел окрестный пейзаж и вздохнул:

— Ох и попал же ты, служилый, ох и попал...

— Чо-о?!

— То-о-о! Это не ветром нас несёт, это вода так пошла. Скоро ещё сильнее будет — никакие вёсла не помогут.

— Дык с вечера она ж туда текла!

— А теперь в другую сторону. Унесёт за кудыкину гору — на берег ты, может, и выберешься, да там таучины. Что они с тобой сделают, знаешь?

— Ну, ты эта...

— И эта, и то! — резко сменил тон Кирилл. — Хочешь обратно к своим попасть, отвечай, что спрошу — толково и быстро!

Никифор огляделся, и лицо его стало тоскливым. При этом ему вдруг сильно захотелось почесаться — сначала левой рукой, потом правой. Что-то он не дочесал сквозь кухлянку — пришлось лезть за пазуху. Все его движения были естественными и как бы мотивированными. Однако то ли служилый взглядом вильнул, то ли ещё что-то, только Кирилл вдруг почувствовал опасность. Какую именно, он сообразил, когда было уже почти поздно — показалась ухваченная рукоятка.

Служилый тянул из-за пазухи пистолет, и помешать ему не было никакой возможности: «Ударить веслом? Не успею... Прыгнуть за борт? Это тоже смерть... Так что же?!» Ничего подходящего, чтобы метнуть в противника, рядом не оказалось, оставалось надеяться...