Системный рыбак 3 - Сергей Шиленко

на трещины, на осколки камня у своих ног и борозды, прорезавшие столб насквозь.

Не знаю какая это культивация. Может седьмой уровень Закалки Тела. Может, выше. Я находился на пятом, но разница между нами была колоссальной, и если бы этот удар пришёлся по мне…

Страха не было, лишь осознание расстановки сил. Прямое противостояние с дядей пока невозможно, но это не значит, что я отступлю.

Если существует способ выкинуть человека из рода, значит, есть и обратный путь. Виктор опекун, но не хозяин. Чтобы вышвырнуть его из дома родителей и помочь сестре, нужно восстановить свои права. Так сказать доказать, что я достоин носить имя Винтерскай. Но как это сделать?

Пока не знаю, но ответы найду.

Я развернулся и зашагал прочь от школы, задумчиво бредя по ней и не замечая людей, сновавших по ней по своим делами.

Рыночная площадь встретила меня привычным гулом. После вчерашнего праздника жизнь в деревне шла своим чередом: торговцы раскладывали товар, покупатели торговались, дети носились между прилавками.

Однако кое-что изменилось. Там, где раньше был шаткий прилавок Тушина, теперь стояла новенькая лавка. Добротная, с широким навесом и свежевыкрашенной вывеской. Возле неё парни разгружали телегу с мясом.

Флинт-старший стоял рядом и руководил процессом.

— Осторожнее с тушей! — его голос зычно разносился над площадью. — Мясо должно дойти до прилавка, а не до земли!

Охотники, помогавшие с разгрузкой, засуетились быстрее.

Я пошёл к новой лавке.

Флинт заметил меня издалека, скользнул взглядом по моему лицу, где на мгновение задержался, и в его глазах мелькнуло что-то едва уловимое. Он коротко кивнул охотникам, давая понять, что они справятся без него, после чего уверенно направился ко мне.

— Ив, — пожал они мне руку своим крепким охотничьим хватом. — Вид у тебя такой, будто ты только что с лесным монстром подрался, и не факт, что победил.

Я хмыкнул. Наблюдательный же отец у Маркуса.

— Можно сказать и так. Есть минута?

Флинт окинул взглядом суету вокруг лавки. Двое охотников как раз затаскивали внутрь последний ящик.

— Можно и две, — он отвёл меня чуть в сторону, под навес соседнего прилавка, где было потише. — Что случилось?

Я помолчал, собираясь с мыслями. Не хотелось выкладывать всё как на духу, но и юлить смысла не было. Флинт помог мне больше, чем кто-либо в этой деревне, так что он заслуживал открытого разговора.

— Я говорил с дядей, Виктором Винтерскаем.

Брови Флинта поползли вверх.

— Ну и как?

— Примерно так, как и ожидалось. Он дал понять, что я для него никто, расколол каменный столб одним ударом и ушёл.

— М-да, — Флинт потёр подбородок. — Виктор никогда не отличался сдержанностью, особенно когда дело касается денег.

Он помолчал, глядя куда-то поверх моего плеча. Охотники продолжали разгрузку, их голоса сливались в привычный рабочий гул.

Я посмотрел прямо на Флинта.

— Мне нужен совет. Не знаешь, есть законные способы оспорить решение о лишении наследства? Должен же быть какой-то путь.

— Ив, я охотник, — медленно покачал Флинт головой. — Разбираюсь в лесу, в монстрах, в том, как правильно снять шкуру с каменного кабана, чтобы не попортить мех. А в законах империи и семейных делах богатых родов понимаю примерно столько же, сколько мой сын в тонкостях вышивки крестиком.

Он развёл руками, и в этом жесте не было ни грамма притворства, честное признание собственных границ.

— Тогда кто в деревне может с этим помочь? Дать консультацию, объяснить, как работает закон?

Флинт задумался на мгновение.

— Староста Элрик. Он в деревне главный и единственный представитель имперской власти. Заверяет документы, разбирает споры, знает все правила. Если кто и поможет разобраться в этой каше, то только он.

Он хлопнул меня по плечу.

— Не затягивай с этим, парень. Чем дольше ждёшь, тем труднее будет что-то изменить.

Я поблагодарил Флинта и направился к дому старейшины.

Южный квартал деревни разительно отличался от остальных, словно породистый скакун рядом с усталой крестьянской клячей. Здесь возвышались просторные дома с высокими заборами, а мощёная камнем улица блестела на солнце, оставляя далеко позади утоптанные до глины деревенские улочки.

Дом старосты я нашёл по имперской табличке, висевшей у входа. Это был простой деревянный знак с выжженным гербом: Грифон раскинул крылья, готовясь к бою.

Я постучал.

Дверь открылась почти сразу, Элрик стоял на пороге в простой домашней рубахе, без вчерашней парадности. Его глаза остановились на моем лице, и седые брови чуть приподнялись.

— Ив? — он не скрывал удивления. — Не ожидал увидеть тебя так скоро после вчерашнего праздника.

— Доброе утро, староста. Можно войти?

Он отступил в сторону, жестом приглашая внутрь.

Дом оказался совсем не таким, как ожидал. После роскоши поместья Флоренс я готовился увидеть нечто подобное: ковры, резную мебель, дорогую посуду. Но коридор был узким, стены побелены известью, а на полу лежали обычные тканые дорожки.

Элрик провёл меня на кухню. Небольшое помещение с печью, грубым деревянным столом и парой табуретов. Ни слуг, ни помощников. Староста сам налил кипяток из чугунка в две глиняные кружки, бросил туда по щепотке сушёных трав.

Я смотрел на его руки, покрытые старческими пятнами, но всё ещё крепкие. Руки человека, который привык делать всё сам.

— Присаживайся, — он поставил передо мной кружку и пододвинул блюдце с сушками. — Угощайся, жена вот напекла.

Аромат трав поднялся над столом. Что-то вроде мелиссы, но с горьковатой ноткой. Я сделал глоток и почувствовал, как тепло разливается по телу.

— Хорошее новоселье ты устроил вчера, — Элрик сел напротив, обхватив свою кружку ладонями. — Жена до сих пор вспоминает твои… как ты их называл? Блины?

— Блины, да.

— Она, кстати, спрашивает, когда снова появится твоя золотая рыба на рынке. Говорит, что после неё спала как младенец.

Я кивнул.

— Скоро возобновлю рыбалку и возобновлю её продажу.

Элрик отпил из кружки и посмотрел на меня поверх её края. В его глазах не было ни насмешки, ни снисходительности, только терпеливое ожидание.

— Так что привело тебя ко мне? — первым заговорил он по делу. — Сомневаюсь, что ты пришёл обсуждать рецепты.

Я поставил кружку на стол.

— Староста, я ничего не помню о своей прошлой жизни: ни детства, ни родителей, ни того, как оказался на острове посреди реки. Лишь вчера вечером узнал, что у меня есть сестра и еще, что меня сочли отбраковкой и лишили наследства.

Элрик слушал молча, не перебивая. Его лицо осталось неподвижным, только морщины на лбу стали чуть глубже.

— Я хочу знать, — продолжил говорить, — есть ли законный способ оспорить это решение? Вернуть свои права?

Тишина висела над кухней, где-то за стеной тикали часы,