Помещик 3 (СИ) - Шерр Михаил

Глава 8

То, что нашей земли маловато, мне ясно с самого начала. Все остальные участники, кроме Анны и её деверя, даже примерно не представляют, чем будет заниматься наше «Общество», и, соответственно, пока никто не собирается вникать в его деятельность. Реальные деньги пока в это дело внесли мы с Анной, купив эти пустоши.

Все остальные или продекларировали своё участие, как тот же господин губернатор, или внесли их чисто символически, сделав это моими долгами, как тот же Самохватов, внеся в капитал «Общества» ровно сорок тысяч ассигнациями.

Мои долги ему, с учетом всех перекупленных, составляют чуть меньшую сумму. Разница просто смешная — тридцать семь рублей, которые Самохватов торжественно и лично внес в общую кассу, которой пока заведует Савва.

И реальных денег в кассе общества пока всего шесть тысяч двести один рубль, причем ассигнациями. Вообще, эта российская чушь взрывала мне мозг: серебряные рубли, ассигнации, есть еще и золотые. И надо всегда уточнять, какой рубль имеется в виду.

Пустоши мы купили по пятнадцать рублей ассигнациями, и это было немного выше средней цены за землю пустошей.

В России сейчас началась денежная реформа, проводимая министром финансов Канкриным.

В течение какого-то времени ассигнации полностью уйдут из обращения и останутся только депозитные билеты. Их соотношение к серебряному рублю будет равно один к одному, а обмен с ассигнациями — один к трем. По крайней мере, таким установлен курс нового «депозитного» рубля к старому «ассигнационному».

На эту тему «ликбез» со мной провел самый компетентный человек в моем окружении: господин Иванов. И хотя теперь я достаточно прилично разбираюсь в этих дурацких хитросплетениях денежной системы Российской империи, матом мне ругаться хочется каждый день и неоднократно.

Царь-батюшка Александр Благословенный своим соплежуйством и трусостью заложил под Россию такие бомбы, что у меня лично просто нет слов.

И нынешний бардак с финансами — это тоже его рук дело. За десять лет после безусловной победы над Бонапартом можно было навести порядок в финансах, а не оставлять это «наследство» своему брату, так же как и жуткий крестьянский вопрос.

И все это усугублено еще и зародышем очередной русской смуты в лице господ-декабристов, разбудивших не того, кого надо было будить.

Николай Павлович фрукт еще тот, и из лучших побуждений наворочает в итоге побольше своего братца, но хотя бы решился на денежную реформу. И через несколько лет в нашем Отечестве будет один рубль, но в трех лицах: серебряном, бумажном и даже золотом. Эти лица будут практически равны друг другу, то есть я смогу без проблем менять бумажные рубли на серебро и золото по твердому установленному соотношению.

По крайней мере, по словам господина Иванова, так задумано.

Манифестом от 1 июля 1839 года «Об устройстве денежной системы» и одноименным сенатским указом начато создание единой основы для денежной системы, зафиксирован реальный уровень обесценивания ассигнаций и установлен их твердый курс: 1 рубль серебром = 3 рубля 50 копеек ассигнациями.

По мнению Андрея Григорьевича, это должно возродить доверие к бумажным деньгам Российской империи и позволить накопить серебряный запас в казне.

Что делать дальше, власть, по моему мнению, еще, судя по всему, твердо не знает, и тот же господин Иванов согласен с этим мнением.

Но уже несколько лет министр Канкрин проводит интересную политику: сбор серебра у населения, например, льготами при уплате податей: платишь серебром — курс обмена на ассигнации более выгодный; начало чеканки платиновых монет; исключение из официальных расчетов ассигнаций и меди — только серебро.

Обалденно эффективной мерой было уравнивание медной и серебряной монеты, между которыми уже успела образоваться пропасть. Для этого с 1839 года начали выпускать специальные медные монеты повышенной весовой нормы (16 рублей из пуда, а не 40, как было до реформы). А на монетах номинал указывался в копейках серебром. Это сразу же привело к установлению доверия к медной монете.

И вот первого июля 1839 года появляется Депозитная касса, и её экспедиция уже с двадцатого декабря начинает выпуск новых бумажных денег Российской империи — депозитных билетов, а также золотых империалов и полуимпериалов. Депозитные билеты достоинством от трех до ста рублей, а империал — десять.

Золотая монета в казну и кредитные организации, или, как сказано в указах, — в «установления», принимается и выдается на 3 % выше нарицательной её стоимости, то есть золотой империал в десять рублей — за десять рублей и тридцать копеек серебром.

Я от всего этого капитально выиграл. Почти никто не указал, в каких деньгах давали в долг моим родителям, а те, кто указал, — указали в ассигнациях. И это было сделано, как я понял, по настоянию Георгия Петровича.

И конечно, я резонно предположил, что там, где не указано, речь шла об ассигнациях.

Никто, кстати, не возражал, например, тот же Самохватов. А уж если бы он дал в серебре, то и отдать требовал бы тоже в нем.

Поэтому мне лично денежная реформа очень выгодна. Я все платежи осуществляю из расчета новых финансовых реалий, и те же ассигнации просто пересчитываю.

Савве проще всего, он с первого ноября старается оперировать только новыми деньгами, а так как его основной товар пользуется стабильным спросом, то никаких проблем у него не возникает.

Но, как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги.

По мнению господина Иванова, на Россию надвигается нешуточный голод. По крайней мере, в средней полосе России уже можно подвести итоги, и всем, у кого есть голова на плечах, понятно, что это следствие неурожая. И уже народ пошел забирать свои депозиты из сохранных казен, воспитательных домов и банков.

Они скоро окажутся на грани банкротства, так как вся финансовая система империи строится на перманентных «позаимствованиях» из государственных кредитных учреждений, когда государство «одалживает» бумажные деньги, гарантируя их ценность серебряными запасами.

Результатом этого скоро будет их неспособность не только открывать кредиты, но и выдавать вклады. И для предотвращения этого начнется эмиссия уже кредитных билетов сохранных казен, воспитательных домов и Государственного заёмного банка.

Мера эта, по информации господина Иванова, уже решена, но министр финансов будет тянуть до последнего, то есть до середины лета 1841 года. А вдруг будет суперурожай и удастся проскочить между струйками дождя?

Ассигнации, кстати, пока тоже будут печататься.

Информация эта на самом деле строго секретная, но Андрей Григорьевич, даже не зная конкретно финансового положения нашего «Общества», понимает, что это знание даст мне возможность заработать неплохие деньги.

Ему как участнику «Общества» с этого тоже будет большая материальная выгода.

Капитал нашего «Общества» должен составить почти восемьсот тысяч рублей, но ассигнационных, и самое главное — через пять лет, когда предусмотрена первая ревизия.

То есть в серебре это должно составить сейчас двести двадцать восемь тысяч. Огромные деньги, больше половины из которых должны внести мы с Анной с учетом моих долгов.

Таких денег в нашей общей кассе, естественно, нет. Они должны за пять лет появиться за счет деятельности нашего «Общества».

Но даже если вдруг планеты и звезды встанут совершенно неправильно и с нас потребуют срочной ревизии и, соответственно, возврата денег, фактически еще никем не внесенных (по сути дела, кроме Самохватова), мы сможем это сделать.

Анна, конечно, сможет изъять какую-то сумму из своего купечества, а у меня есть НЗ — имение Торопово.

Договор о купле-продаже составлен таким образом, что деньги Тороповы и отец Петр получат только следующей осенью, когда я железно буду знать, что меня не обманули так же, как это делал господин Макаров.

То есть они этим положением договора извинились окончательно за «проделки» своего родственника и гарантировали, что их староста Антон, фактически бывший управляющим последний год, не является вором. И соответственно, положение дел в имении соответствует написанному на бумаге.