Сельский стражник (СИ) - Путилов Роман Феликсович

Я показал разобранную на три части ручку-пистолет и патрон от «мелкашки».

— Давай, попробуй освобождать эту фиговину из фиксатора, чтобы рука не отклонялась.

Двадцать минут моя подруга тренировалась использовать «ручку», подбадриваемая армейскими афоризмами, типа «На людей не направляй», «Считай всегда заряженным», после чего, согласилась отпустить меня ненадолго.

Областное отделение Либеральной партии.

Войдя в помещение, занимаемое Ириниными «партайгеноссе», я понял, что поступил очень правильно, оставив ее дома. Каждый второй присутствующий рассматривал листовку с изображением моей подруги, а каждый первый заглядывал каждому второму через плечо.

— Я что-то не понял, бойцы! — с порога рявкнул я, с трудом сдерживаясь, чтобы не засунуть листовку в рот, сидящему рядом со входом, пареньку из числа волонтеров, что особенно похотливо рассматривал Ирины прелести:

— Вы что, выборы уже слили и теперь руки тренируете? Быстро все листовки сюда покидали!

Я подхватил корзинку для бумаг и пошел по офису, требовательно тряся корзиной перед смущенными молодыми людьми. Один юноша попытался спрятать листовку в карман, что-то бормоча о каких-то правах, вернее, отсутствие оного у меня, на что я больно пнул «декадента» по голени и все-же отобрал образчик вражеской агитации.

На вопли обиженного волонтера распахнулась дверь, ведущая в кабинет областного партийного бонзы и меня поманили туда, где за столом собрались политическая верхушка регионального отделения партии.

— А я считаю надо снять эту сомнительную девицу с выборов! — тряся щеками, разорялся плотный мужчина из числа спонсоров партии, который выдвигался кандидатом в Степном районе области, но по непонятным причинам снял свою кандидатуру с выборов, видимо, из-за белых пятен в биографии. Тем не менее, спонсором партии он остался. Теперь этот кошелек на ножках тихо ненавидел своих, более удачливых коллег по выборам и давал дурацкие советы партийным боссам.

— Ты рот свой закрой, пока я его не закрыл…- меня накрыла черная пелена злобы, я представил. Что он говорил о Ирине до моего прихода, если осмелился в моем присутствии назвать девушку «сомнительной девицей»?

Я сделал несколько шагов в сторону «спонсора», но на мне повисли и не дали сделать дальше ни шагу.

— Да я к стулу свободному иду, сесть хотел…- я отбросил со своих плеч чужие руки и правда, сел на свободный стул: — Этот дядька вредные советы дает, видимо, уже переметнулся. Нам надо уже сегодня…

— Да ты, щенок! — неудачливый кандидат неубедительно рванулся ко мне, старательно делая вид, что ему не дают пробиться в мою сторону коллеги по партии.

— Погоди, Илья Павлович! — отмахнулся от «спонсора» заместитель председателя регионального отделения: — Говори, что ты хотел сказать?

«Спонсор» обиженно хрюкнул и рваться в бой совсем перестал, видимо, на новые транши от него партия уже не рассчитывала, поэтому он перестал быть «неприкасаемым ценным голосом».

— Надо звонить на одиннадцатый коммерческий телеканал и сказать, что кандидат в депутаты Ирина Михайловна Кросовская готова дать свои эксклюзивные комментарии по поводу вот этого. — я потряс в воздухе корзинкой для бумаг, заполненной наполовину помятыми листами. Это реально?

Политбоссы переглянулись.

— Да, это реально сегодня организовать. Сегодня нам уже звонили со всех телевизионных каналов и из десятка газет. А Ирина Михайловна способна…

— Ирина Михайловна способна на многое, в том числе и на беседу с журналистам под камеру. — я обнаружил на подоконнике пакет и стал перекладывать в него изъятые листовки с изображением тела неизвестной девушки и Ирининой головы. Надо уничтожить эти картинки самому, а то партийные помощники все картинки обратно растащат, уж не знаю, с какой целью.

Студия одиннадцатого (коммерческого) канала Городского телевиденья.

— Ирина Михайловна…- глаза популярной излучали блеск и азарт: — Я с моими коллегами очень благодарны вам, что вы нашли в себе силы прийти к нам в студию и дать свой комментарий к этому вопиющему случаю, доселе неизвестному в политической жизни нашего Города. Скажите, какие чувства испытываете вы, глядя на эти фотографии — стыд, боль, досаду. Собираетесь ли вы снимать свою кандидатуру с выборов и что вы на прощание скажете своим бывшим сторонникам из числа избирателей.

— Спасибо за ваш вопрос. — Ира коротко кивнула, даже не посмотрев на ведущую, не отрывая спокойных глаз от объектива камеры.

Не знаю, какой ценой она сохраняла видимое спокойствие, но, пока это ей удавалось.

— Как кандидат в депутаты я испытываю недоумение и стыд. Недоумение от того, что кандидаты в депутаты городского Собрания нашего замечательного Города, в гонке за кресло муниципального депутата опустились до уровня какой-то средневековой Италии, где зарезать или отравить более удачливого конкурента было нормой, подсунуть своему противнику сифилисную куртизанку, а сифилис в те времена, поистине, был смертельным заболеванием… Так вот, подсунуть больную куртизанку своему коллеге считалось высоким искусством, а обвинить соперника на выборах в колдовстве, с последующей казнью последнего, было доблестью. Так вот, я испытываю стыд от того, что мои соперники по выборам так топорно работают, просто на уровне ученика первого класса.

— Обратите ваше внимание! — Ирина подняла руки с зажатыми в них, слегка помятыми, листами агиток, повернув их прямо в объективы камер: — Как видите, на этих изображениях, между моим лицом, и телом неизвестной мне девушки с замечательной фигурой, на месте, где должна быть шея, какое-то темное пятно. Оттенки кожи неизвестной девушки и моим лицом совершенно разные, что видно невооруженным глазом и говорит о низком уровне изготовления этих подделок. В качестве исходного материала этого, так сказать, коллажа послужила часть фотографии со стенда «Лучший по профессии», что весел в фойе подстанции Скорой помощи центрального района, где я последние годы работала.

Ира вытащила из сумочки фотографию, где она была одета в синюю куртку врача «скорой помощи».

— Это моя фотография, а фотография со стенда, я уверена, со стенда исчезла и стала частью вот этих вот листовок. Где недобросовестные конкуренты взяли фотографию этой девушки, я не знаю, скорее всего, со станиц тех самых журналов, что не принято рассматривать в присутствии кого-то. Кто это мог сделать? — Ира повернулась к ведущей: — Древние римляне говорили «cui prodest» — Ищи, кому выгодно. Я думаю, что любой избиратель нашего города прекрасно понимает, кому могла быть выгодна эта провокация. И вероятно, она бы удалась, если бы не топорный уровень исполнения этих листовок.

Ирина развернулась, направив свой взгляд прямо в объектив камеры:

— На этом я хотела бы закончить свое выступление. В конце которого хочу обратится к телезрителям. Милые, родные земляки! Жду вас всех на выборах и призываю голосовать сердцем.

Глава 8

Глава восьмая.

Что-то теряем, что-то находим.

Сентябрь 1994 года.

Городской Сельский РУВД.

— Здорово! А что у тебя случилось? — сегодня я подловил старшего лейтенанта Кобоева возле гаража в тот волнительный момент, когда он ругался с механиком гаража, не понимая, почему он должен платить деньги за ремонт казенного «лунохода».

— Не хочешь платить, значит жди. — механик равнодушно пожал плечами и ловко сплюнул желтой, тягучей слюной: — Через два месяца, может быть, сделаем твой драндулет.

— Какие два месяца⁈ — горячился участковый: — У меня между деревнями, на круг, пятьдесят километров. Я что, пешком должен по участку бегать?

— Дело, не поверишь, не мое. — механик вытащил пачку «Магны» и, щелчком выбив сигарету, повернулся ко мне: — Земляк, огоньком не богат?

Прикурив, механик вернул мне одноразовую зажигалку «Бик» и повернулся к возмущенному Кобоеву.