Сельский стражник (СИ) - Путилов Роман Феликсович

Я напрягся — от паренька за версту несло агрессией — он оглядывался на ухмыляющихся корешей, подпитываясь их поддержкой.

Когда парень потянулся ко мне жирными, в мясном соке, пальцами, я коротко врезал ему в подбородок. Голова парня закинулась назад, зубы клацнули, и он, закатив глаза, лег на пыльную траву, уронив палку шашлыка на майку с американским грифоном на груди.

Заскрипел отодвигаемый стол, и подогретые пивом с водкой, мужики принялись дружно вставать.

Я коротко свистнул и с заднего сидения «Ниссана», заблаговременно оставленной приоткрытой, вывалился сердитый Демон, а за ним, лениво потягиваясь, неторопливо выбралась заспанная Герда.

— Начальник… — самый взрослый из мужиков шлепнулся обратно на лавку: — ты если не против, мы сейчас быстренько допьем и поедем…

— Не смею препятствовать. — я хлопнул себя по правому бедру, отдавая псам команду «Рядом»: — Десять минут вам на все дела, и будьте любезны, на выход.

— Зря ты братана ударил… — двое, опасливо косясь на напрягшегося Демона, подняли товарища с земли и повели в беседку: — Как бы последствия для тебя, начальник, не наступили.

— Давай попробуем. Я сейчас заявление о том, как вы заместителя директора обматерили возьму, да заодно наряд сюда вызову, вернее, два наряда, а вы тоже можете писать на меня «заяву», и посмотрим, кто кого. Ну что, поехали?

Сука! Староват я уже для таких встреч. Нет уже во мне того гонора, что был еще пару лет назад. Да и тогда не был я готов в одиночку биться с десятком мужиков, потому, как без шансов это, от слова совсем. Хорошо, что со мной были собаки, выступающие, как сильно отрезвляющий элемент, иначе, чувствую, для меня этот выезд закончился бы весьма печально.

Деревня Журавлевка.

— Приветствую вас, Магир-ака…- я шагнул за порог и коротко поклонился сухому, как дерево, смуглому старику, что сидел в горнице за, застеленным клетчатой клеенкой, столом и пил чай из пузатой пиалы.

— Здравствуй, начальник, здравствуй дорогой. — старик расплылся в приветливой улыбке, а его глаза оставались черными и непроницаемыми: — За деньгами приехал? Садись, пожалуйста, покушаешь и чаю попьешь.

— Большой рахмат, уважаемый Магир-ага. — я приложил руку к сердцу: — Не откажусь от чая.

Молодая черноглазая девушка вошла в горницу, налила мне в пиалу чай, поставила на стол большую миску засахаренного хвороста.

Я медленно сделал несколько глотков, после чего отставил пустую пиалу и выжидательно посмотрел на старика.

Магир-ака усмехнулся и достал из кармана халата перевязанный платком сверток и протянул мне.

В свертке лежала стопка купюр и несколько кассовых чеков.

— Благодарю, Магир-ага. — я сунул бумаги в карман галифе. Лет через десять такую ситуацию и представить было бы невозможно, а пока всем всё равно, и я беру деньги у азиата. Да, у меня с ним договор, договор аренды. Месяц назад я удачно сдал этому деду все свои дома в деревне Журавлевка, в которые и заселилось его многочисленное семейство, которое уместнее было бы назвать племенем. И теперь я ежемесячно наведываюсь в Журавлевку, получить свои кровные. Арендную плату трудолюбивым азиатам я установил вполне щадящую, кроме того, часть платы засчитываю ремонтными работами и материалами, что идут на поддержание и ремонт моих домиков. Но, даже этих денег должно хватить, чтобы к Новому году закрыть мои затраты на покупку домов, а в следующем году, если ничего не изменится, я буду получать чистую прибыль.

— Магир –ака, до меня слухи дошли, что ваши парни ходят по деревне и предлагают местным деньги за дома. Так я хотел сказать, что не стоит вам здесь ничего покупать, моя это деревня и никого посторонних я сюда не пущу…

— Да ты бы сразу сказал, что не стоит нам здесь ничего покупать, мы бы и не интересовались. Ты же знаешь, начальник, мы народ торговый, там купили, тут продали. Да только мы, наверное, съедем через месяц, начальник…

— А что случилось? В чем проблема то, уважаемый?

Эта новость меня изрядно встревожила. Если бы не случайная встреча с этим стариком на оптовом рынке, то вряд ли я бы смог сдать в аренду всю свою загородную недвижимость, а до того, как эта местность станет востребована и будет застроена дорогими коттеджами остаётся еще лет десять.

— Да, участковый приезжает через день, паспортный режим проверяет, денег требует, совсем жизни не дает…

Да, трудовые мигранты сейчас, для некоторых, особо жадных милиционеров сейчас лакомый приз. И если мой коллега повадился сюда «нырять», лакомиться сладким, то он не успокоится. А что? Удобно же. Бегать не надо в поисках клиентов, все сами каждый вечер собираются в товарных количествах, если считать с детьми, то человек семьдесят, у всех документы не в порядке, и каждый где-то трудится, то есть, при деньгах. И надо мне, если я хочу, чтобы дома мои пустыми не стояли, постепенно разрушаясь, и приносили какую-то прибыль, надо этого жадного трутня в форме цвета маренго от моей пасеки отвадить, обломав его крылышки.

Глава 7

Глава седьмая.

Зов тела.

Сентябрь 1994 года.

«Доярку из Журавлевки», что, с завидной регулярностью, «доил» моих жильцов, я поджидал вечером у поворота на Журавлевку.

Напротив, меня остановился потрепанный «УАЗик», из которого выглянуло смуглое, усатое лицо.

— Сдохла таратайка? — усатый милиционер мотнул головой в сторону моего мотоцикла, на сиденье которого я демонстративно разложил пару гаечных ключей.

— Сейчас, наверное, заведу…- я встал в полный рост: — Что-то бензин с перебоями поступает…

— Ну ковыряйся, ковыряйся… — равнодушно кивнул коллега.

— А ты как здесь оказался?

— Так Судаков же пропал с концами. — напомнил «старлей» о пропавшем местном участковом инспекторе: — На меня его участок «повесили», а там оказалось столько нарушений, просто каждый день нарушают массово нарушают паспортный режим…

Я смотрел на усатое лицо участкового, волей судьбы оказавшегося при власти и погонах, в отличие от своих единоверцев, одномоментно ставших гражданами другого государства.

— Не боишься, что сдадут? — я усмехнулся: — Ты, как я понимаю, их по жесткому прессуешь, могут не выдержать.

— Да куда они денутся. — участковый махнул рукой: — Их дело — платить, а наше дело — доить. Я что, виноват, что мне второй месяц зарплату не платят, а у меня три дочери, пора старшую замуж выдавать.

Я сочувственно покивал головой, усатый участковый махнул мне рукой и со скрежетом включил передачу. Вездеход фыркнул и неторопливо свернул с асфальта на проселок, ведущий к Журавлевке.

Н-да, с отцом трех дочерей разговаривать бесполезно. Он инстинктивно будет хватать все деньги, до которых может дотянуться, и не отступит ни на шаг.

Наверное, я сделал глупость, но глядя на удаляющуюся корму машины участкового (поехавшего в мою деревню, за моими деньгами!), я не смог сдержать свои эмоции и начал делать глупости — сначала пнул носком по здоровенному булыжнику, после чего долго прыгал на месте, оглашая окрестные кусты злобными воплями… Ну, а затем, бормоча под нос проклятья, принялся бродить по кювету вдоль дороги в поисках орудия мести.

Тут вам было не тут, в те времена любой пустырь представлял собой просто Клондайк всяких металлических предметов и других полезных приспособлений.

Обратно участковый возвращался той-же дорогой, в опустившихся на землю, густых сумерках. Сильно задержался отец трех дочерей, видимо нарушители паспортного режима сильно не хотели отдавать кровные.

Звук двигателя милицейского «УАЗика» ни с чем невозможно спутать, поэтому я принялся торопливо закреплять второй конец натянутого стального троса вокруг ствола придорожной акации.

Я не собирался вредить лично жадному милиционеру, лишь нанести ущерб его машине, поэтому трос был натянут на уровне фар вездехода.