"Фантастика 2025-147". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Шахрай Юлия

Сейчас, когда Соён сидела в покоях княгини Ло Иньюй, и чем дольше тянулся их разговор, тем сильнее она чувствовала – дверь в долину Дракона закрыта для неё намертво. Всё, что у неё оставалось, – решимость доказать, что она достойна хотя бы стоять рядом с Андреем.

После беседы с княгиней она вышла из дворца с холодом в душе, но и с зародившимся планом. Ведь она поняла, что Ло Иньюй, несмотря на мягкую улыбку и вежливые слова, ясно дала понять. Что в долину не пройти даже ей, дочери великого дома. Не пропустит никто, кроме самого Андрея. Но в словах княгини прозвучала тонкая нота испытания:

“Ты хочешь приблизиться к нему? Докажи, что в твоём сердце есть не только желание, но и сила.”

………..

Через несколько дней в столице вспыхнула тревога. Один из торговых кварталов заполонили слухи о появлении странного зверя, вырвавшегося из старых катакомб. Говорили, что это был осквернённый дух, питающийся страхом людей, и что уже несколько благородных домов направили туда своих людей. Но, когда появились первые жертвы, они поспешили отступить. Ни один из старших не хотел рисковать ради дела, которое не сулило славы и богатства, только кровь и проклятия.

Соён услышала об этом во дворце: в зале для аудиенций один за другим представители домов отказывались от задания, кивая друг другу с натянутыми улыбками. “Не наше дело…”, “слишком опасно…”, “пусть Император сам решает…” – именно эти слова и стали тем, что врезалось в её память. Но она поднялась и вышла вперёд, когда в зале повисла тишина.

– Если ни один из домов не решается. – Голос её прозвучал яснее, чем она ожидала. – Тогда я возьму это дело на себя.

Удивлённые взгляды обратились к ней. Старейшины хмыкали, женщины перешёптывались. Кто-то даже усмехнулся. Мол, дочь Хваджон идёт на смерть, чтобы напугать других. Но Ло Иньюй, сидевшая на возвышении, только прищурилась, в её глазах мелькнул интерес.

В катакомбы Соён отправилась не одна. Несколько молодых воинов из её семьи пошли за ней – то ли из верности, то ли по приказу её деда. Но ещё у входа в катакомбы они начали мяться: воздух был тяжёлым, будто пропитанным сыростью и тлением, а стены вибрировали от невидимого дыхания.

– Госпожа… – Сказал один из её спутников. – Давайте лучше дождёмся воинов дома Ло или Хун. Это безрассудство…

Но Соён только взглянула на него. В её глазах горела такая решимость, что мужчины отвели взгляд.

– Если вы боитесь – возвращайтесь. Это мой путь.

Она шагнула вперёд, и факел в её руке затрепетал, словно поддерживая её решимость. Катакомбы встретили её мраком, эхом собственных шагов и странным шепотом, от которого волосы вставали дыбом. С каждой минутой идти становилось тяжелее. Стены покрывались символами, искажёнными временем, а воздух густел, превращаясь в вязкую тьму.

В конце коридора её уже ждало существо. Оно не имело чёткой формы. Его полупрозрачный силуэт, изломанный, как зеркало, разбитое на куски, слабо виднелся в полумраке. Из его тела струились клочья чёрного дыма, и каждый вздох чудовища сопровождался давлением на разум, словно сама память Соён пыталась разорваться на части.

Оно издало шипящий звук и двинулось к ней. Спутники в ужасе бросились назад. Соён осталась одна. Она стиснула зубы и вытащила клинок, семейную реликвию, на которой сверкнули начертанные золотом иероглифы. Но больше, чем на оружие, она полагалась на то, что родилось в её сердце.

– Я не отступлю. – Прошептала она.

Существо бросилось вперёд, и волна ужаса ударила в неё. Ей показалось, что она снова ребёнок, забытая и брошенная всеми. Но в этот момент она вспомнила лицо Андрея, его спокойный взгляд, сдержанную силу, и поняла. Если хочет хотя бы попытаться приблизиться к нему, она не имеет права дрогнуть.

Она шагнула навстречу чудовищу, и клинок прорезал чёрный дым, оставив в нём светящуюся рану. Существо завизжало, стены задрожали. Соён вложила всю решимость в удар – и клинок, будто откликнувшись на её сердце, вспыхнул белым пламенем…

………

Когда она вышла из катакомб, её одежда была изорвана, волосы спутаны, лицо бледно. Но за ней волокся обугленный кусок чёрного дыма, запечатанный в талисман. Доказательство победы. Те, кто стоял у входа, поражённо отступили. Ни один из домов не решился на это, а она – решилась.

Слух разлетелся по столице быстрее ветра. В домах шептались:

“Дочь Хваджон сразила чудовище, от которого отступили даже воины других благородных домов… ”

И когда Соён вновь предстала во дворце перед княгиней Ло Иньюй, та встретила её уже с другим выражением лица – не только сдержанной вежливостью, но и уважением.

– Ты сделала шаг, который оттолкнул даже тех, кто называет себя старыми столпами Поднебесной. – Произнесла Иньюй. – Возможно, у тебя действительно есть сила приблизиться к нему.

Соён низко поклонилась. И впервые в её сердце зазвучала не только надежда, но и уверенность. Путь к долине Дракона начинается не через просьбы и родственные связи, а через подвиг, который не смогут игнорировать даже княжеские семьи. И тем более тот, кого уже называли Мечом Поднебесной…

……….

Весть о том, что младшая дочь семьи Хваджон, Соён, решилась вмешаться туда, где дрогнули и отступили целые благородные дома, разнеслась по Поднебесной подобно ветру, проникающему в каждую щель. Это произошло не сразу. Сначала лишь в приграничных землях – там, где горы поднимались мрачными стенами, а в расселинах прятались звери, которых нельзя было назвать ни людьми, ни чудовищами, – люди заговорили:

“Есть девушка, которая пошла туда, куда боялись войти даже сыновья князей.”

Поначалу многие лишь усмехались:

– Вечно женщины лезут не туда, куда следует. Пусть попробует – и сама вернётся в слезах к родителям.

Но когда весть дошла до того, что она не только не отступила, но и вывела к безопасности караваны, которые уже считали потерянными, отношение изменилось. Ведь её решимость проявилась не в словах, а в поступке, который видели десятки людей.

Мастера школ, странствующие даосы и даже мелкие чиновники в городах начали пересказывать эту историю. Каждая пересказанная версия приукрашивала детали. Кто-то говорил о том, что Соён сама вступила в схватку с древним зверем… Кто-то уверял, что она вытащила из опасного места какого-то раненого на себе… Кто-то шептал о том, что в её взгляде вспыхивал огонь Небесного Дракона… Но главное оставалось неизменным. Она показательно действовала там, где остальные отступили.

Так эти слухи дошли и до столицы Поднебесной. В Императорском дворце вначале это восприняли как любопытный эпизод, достойный упоминания на пиру. Но постепенно рассказы начали множиться, и имя Хваджон Соён всё чаще звучало рядом с именем Андрея. Одни намекали, что она желает привлечь к себе его внимание. Другие – что её действия показывают то, что в семье Хваджон ещё остались те, кто способен мыслить, как правители, а не только как хитрые торговцы властью.

Когда же весть достигла Долины Дракона, это произошло не через обычных гонцов. Сам ветер принёс её в глубь ущелий, и, словно отголосок, она достигла слуха Андрея, сидевшего в медитации у источника, где сияние мировых линий отражалось в водной глади. А рядом, в небесной тени гор, Небесный Дракон, откинув огромную голову назад, вдруг открыл глаза. Его зрачки, узкие, как клинки, дрогнули, и в глубине их вспыхнула искра интереса.

– Эта девчонка… – Голос Дракона звучал словно раскат далёкой грозы. – В её решимости есть то, чего лишены многие из старших. Она тянется к тебе, Андрей, и сама ещё не понимает, насколько сильна её жажда пути.

Андрей лишь слегка нахмурился, не открывая глаз. Он не спешил вмешиваться в то, что происходило. Ему было важно другое. Каким образом девушка, едва ли сопоставимая с мастерами, смогла привлечь к себе внимание даже Небесного зверя? Это значило, что в её поступках есть искра, которую невозможно объяснить одной только волей семьи.

Тем временем Соён продолжала в том же духе. Теперь, куда бы ни приходили вести о несправедливости или о напастях, где благородные дома колебались, она выбирала путь участия. Порой её сопровождали лишь несколько верных слуг, порой она присоединялась к местным мастерам. Она не всегда выходила победительницей – бывало, что её силы были на пределе, и спасали лишь случай и упорство. Но её имя становилось символом решимости. И чем дальше расходились слухи, тем крепче в сознании людей укоренялась мысль: