Право победителя (СИ) - Романов Герман Иванович

— Нам сейчас есть чем восполнить потери, Герман, если будет нужно, то попытаемся перевести осенью достроенные в Италии линкоры. Пока у нас есть большие корабли, сама угроза их применения заставляет наших врагов поневоле быть сдержанными. Если мы их потеряем, конвои в Россию пойдут беспрепятственно, а одними подводными лодками и авиацией мы их не остановим. Но сейчас действительно нужно рисковать, и послезавтра я вывожу эскадру в море — конвой нужно уничтожить.

Адмирал Оскар Кюмметц говорил уверенно — все, что можно было сделать, он за последние месяцы совершил. Подводные лодки Деница уже начали атаки вышедшего из Исландии огромного конвоя, теперь дело за линкорами и крейсерами, благо сейчас кригсмарине Ройял Нэви мало что может противопоставить, он разрывается меж трех океанов…

Наличие в норвежских фьордах германских линкоров, и особенно «Тирпица», что был вечной угрозой для «северных конвоев», заставляло англичан предпринимать титанические усилия для его потопления, и поначалу они возложили эту задачу на свою авиацию…

Глава 16

— Товарищ Сталин, генерал-полковник Смушкевич принесет гораздо больше пользы, если останется до конца августа на Дальнем Востоке, и получит необходимый опыт управления крупными авиационными группировками во время решающего исход войны наступления.

Григорий Иванович говорил осторожно, тщательно подбирая слова. Лишаться сразу доброго десятка генералов ВВС ему категорически не хотелось, особенно в момент, когда фронты вздрогнули от артиллерийской канонады. А в небе началась самая натуральная свалка, где сразу стало ясно, кто кого одолеет в конечном итоге. Свою роль сыграла связь — американцы обеспечили ею по самым высоким стандартам для нынешнего времени, к тому же вся их армия и ВВС по этой части значительно превосходили вермахт, управление в котором было отлажено как часовой механизм.

— Сейчас здесь повторяется сорок первый — только наша авиация захватила полное господство в небе, и мы начали серьезно давить. Сейчас отрабатывается управление эскадрильями и полками и дивизиями по радио, благо приемники с передатчиками стоят на всех самолетах. Штурмовики начали «расчистку» направлений для танковых соединений, их наводят с земли офицеры управления и корректировки. Комдивы или их заместители откомандированы на КП механизированных и стрелковых корпусов, для лучшего управления авиацией и взаимодействия с армией. Конечно, мы пока не так оперативно реагируем как немцы, но лиха беда начало — многому быстро учимся прямо на поле боя. И бомбим, бомбим беспрерывно!

Маршал говорил чистую правду — по японцам нанесли мощный удар, задействовав артиллерию и авиацию, благо снарядов и бомб припасли за два месяца изрядно. И самое главное — японцы реагировали вяло, было видно, что управление войсками и авиацией действует с запозданием, причем с передатчиками на самолетах с красными кругами совсем плохо. Слышалась только торопливая морзянка, а вот голосом никто не руководил — ни командиры не то, что эскадрилий, полков. Техническое и промышленное отставание страны Восходящего Солнца сразу начало сказываться.

Да, не сорок первый, сейчас радиостанций хватало, как и телефонов с проводами — и всем этим добром научились пользоваться. Американцы сумели доставить средства связи транспортной авиацией, а когда прибудут первые пароходы, а два ледокола с десятком транспортов уже обогнули Камчатку, то ситуация значительно улучшится, пойдет ленд-лиз. Хотя и есть риск попасть под бомбардировку японских самолетов, но командование ВВС уверило маршала, что полеты вражеской авиации над Татарским проливом и Сахалином уже пресечены. К тому же US NAVY начал захват островов средней части Курильской гряды, «отжимая» японцев к трем южным островам — Урупу, Итурупу и Кунаширу. Порты на юге Сахалина подвергались постоянным бомбардировкам — вылетающая с камчатских аэродромов авиация, а это были «либерейторы» и В-17, бомб не жалели. Да и на Сахалине развернулось жесточайшее сражение — японцы сами начали наступление, опередив на четыре дня, так что бои шли пока за наши укрепрайоны…

— Это хорошо, что вы уверены в собственных силах, товарищ Кулик. Да будет так — никого отзывать мы у вас не станем, подождем до августа, хотя Смушкевич показал, на что он способен. Думаю, в НКВД поспешили с обвинениями, но тогда время было такое, как вы сказали — сорок первый год. Ничего, главное вовремя исправить допущенные ошибки, признать неправоту. Думаю, вам следует на этот счет поговорить с товарищем Меркуловым, скажите ему, что бдительность нельзя путать с подозрительностью, это идет во вред делу. Да-да, именно так — он и в сороковом году поторопился, пусть извинится перед вами, нехорошо это. И перед авиаторами ему тоже нужно попросить прощения — они достойные советские люди.

Григорий Иванович «припух» у телефона, моментально поняв, на что намекает Сталин. Но зачем он это сделал — вот в чем вопрос, ни в коем случае нельзя такое говорить. Ведь сейчас первого заместителя Берии «сдали» прямо с «потрохами», и при этом четко намекнули, что никакого отношения к гибели второй жены маршала «хозяин» не причастен. Или это провокация, проверка, суть которой пока непонятна, а потому лучше прикинутся не понимающим потаенной изнанки ситуации, благо есть Смушкевич с «летунами», теми самыми «залетчиками», этими «троцкистами» и «вредителями».

— Вина всегда есть, товарищ Сталин, — четко произнес в трубку, — тут им самим надо долго доказывать, что достойны доверия партии и правительства. Однако все «откомандированные» на Дальний Восток хорошо проявили себя и заслужили прощение. Пусть служат дальше и воюют там, где будет приказано. Но сейчас нужно одолеть японцев, обязательно вышибить их из войны, тогда справиться с Германией станет намного легче.

Сказал и выдохнул, тут надо было по краешку пройти, и «обелять» полностью авиаторов нельзя, также как Мерецкова, Пядышева, Штерна и других, с кем свела его судьба за эти два года. Вот такая гримаса судьбы — большинство из них было расстреляно в горячке последних месяцев сорок первого, да зимой сорок второго, а он вроде как их спас, к тому же никого из Москвы эвакуировать не стали. Но и считать их совсем невиновными агнцами нельзя — даже за «пустяшные» разговоры «неслабые» статьи имелись в кодексе, особенно злосчастная «58-я».

— Да, это так, товарищ Кулик, хорошо, что вовремя разобрались, тут вы правы. Что ж, пусть воюют, нам нужна победа, и как можно скорее. Может быть, вам нужна помощь? Мы можем выделить часть продукции с наших сибирских авиазаводов, машин двести-триста.

— Не нужно, товарищ Сталин, эти самолеты нужны на фронте. Хотя от производства некоторых типов стоит отказаться, они уже не приносят той пользы как в начале войны, а излишние потери совсем ни к чему, нельзя терять понапрасну опытных летчиков.

В трубке воцарилась пауза, Сталин не отвечал, но чувствовалось, что с докладными записками с фронтов Верховный главнокомандующий ознакомился. Вся штука в том, что если ему что-то нравилось, то решения Иосиф Виссарионович принимал вымученные, и тут очень не хотелось его к ним подталкивать. Себе дороже выйдет — проверено не раз.

— Мы сократим производство некоторых типов самолетов, так будет лучше. Сейчас важнее получить из Америки алюминий, своего у нас не хватает. Но для этого нужно закончить войну с Японией. Надеюсь на вас, товарищ Кулик, знаю, что не подведете…

В конце 1944 года американская стратегическая бомбардировочная авиация уже могла доставать территорию собственно Японии, и самым пострадавшим городом, полностью сгоревшим в огне, стала столица Японии Токио…