Ложная девятка 7 (СИ) - Риддер Аристарх

— Совещание? — переспросил я.

— Да, совещание. И очень большое. С участием не только меня или других функционеров от футбола, но и представителей партии и правительства. Будем решать один вопрос, и ты, дорогой друг, нам очень поможешь. Ну а пока — чай, кофе? Может быть, воды газированной?

— Чай, если можно, — ответил я.

— Отличный выбор. У меня сегодня такой чай — с чабрецом, крепкий, хороший. Сахар, печенье?

— Да нет, спасибо, достаточно чая.

Пока мы с Симоняном чаевничали, его кабинет с длинным столом, возле которого были расставлены стулья, стал потихоньку заполняться людьми. И действительно, Никита Павлович не преувеличивал, когда говорил о том, что совещание будет достаточно интересным и важным.

Первым появился Эдуард Васильевич, затем товарищ Колосков — один из наиболее влиятельных советских спортивных функционеров и человек, который обладал очень большими связями за границей. Председатель Моссовета товарищ Сайкин, член ЦК товарищ Гришин. Марат Владимирович Грамов, председатель Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР — фактически министр спорта. Русак, его заместитель. И внезапно — министр строительства СССР Владимир Иванович Решетилов.

Помимо них было достаточно много персон поменьше, и складывалось стойкое ощущение, что готовится нечто по-настоящему грандиозное. Состав участников этого совещания был очень пестрым. Ну вот что может свести вместе того же министра строительства СССР и председателя Федерации футбола? Вопрос.

Да еще и я зачем-то оказался в числе приглашенных. Девятнадцатилетний Ярослав Сергеев среди всех этих больших и важных товарищей смотрится несколько инородно.

Зачем в кабинете Симоняна собрались все эти люди, открылось достаточно быстро. И вот же Никита Павлович, хитрый армянский жук! Я появился у него первым, но он ни словом не обмолвился о том, что здесь планируется и зачем я тут нужен.

— Товарищи, здравствуйте, — поприветствовал всех Симонян. — Вижу, что все в сборе, думаю, что можно приступать. Думаю, ни для кого не секрет, для чего мы здесь — за некоторыми исключениями. — Симонян улыбнулся и посмотрел на меня. — Но в любом случае протокол обязывает.

Мы собрались с вами, товарищи, для того чтобы обсудить заявку Советского Союза на проведение чемпионата мира 1994 года. Успехи советского футбола последних лет, включая триумф на последнем чемпионате мира в Мексике, показали партии и правительству перспективность дальнейшего развития футбола, в том числе и для народного хозяйства нашей страны. В ФИФА существует негласное правило о ротации мировых первенств между федерациями, но уникальное географическое положение Советского Союза и авторитет нашей страны как вообще на мировой арене так и в спорте в частности, говорит о том что у нас есть очень неплохие шансы.

Поэтому мне на самом верху была поставлена задача подготовить заявку Советского Союза на проведение чемпионата мира 1994 года. Как все вы знаете, мы уже подавались на конкурс, но уступили в 1990 году Италии. И сейчас мы хотим попробовать второй раз побороться за это право.

Смотрите, товарищи, какие у нас планы.

Симонян подошел к стене, где висела завешанная тканью карта, развернул ее и, взяв в руки указку, продолжил:

— По планам, согласованным с ведомством товарища Решетилова, — последовал кивок в адрес министра строительства, — девять стадионов в восьми городах Советского Союза. Москва, Ленинград, Киев, Минск, Тбилиси, Алма-Ата, Новосибирск и Ереван. В этих городах мы планируем провести турнир. Отдельно обращаю внимание на находящиеся в азиатской части Советского Союза Алма-Ату и Новосибирск, это важная часть нашей заявки. Никогда еще чемпионаты мира не заезжали в географическую Азию, мы будем первыми.

А если говорить о стадионах, то, соответственно, это «Лужники», республиканские стадионы или, как в случае с Ленинградом, Центральный стадион имени Кирова. Плюс строящийся сейчас стадион «Торпедо». План строительства стадиона «Торпедо» будет пересмотрен в сторону увеличения вместимости до пятидесяти тысяч зрителей. Стадион в Новосибирске планируется построить с нуля.

Помимо подготовки стадионов во всех городах заявки планируется ремонт существующего гостиничного фонда и модернизация другой инфраструктуры.

Вот это новости! Чемпионат мира 1994 года. Насколько я помню из реальности, которая меняется каждый день, этот турнир прошел в США и стал рекордным по посещаемости. В Соединенных Штатах было задействовано очень много арен вместимостью больше шестидесяти тысяч, а самый маленький стадион того чемпионата вмещал чуть больше пятидесяти тысяч. И эти стадионы собрали практически аншлаги в каждом матче.

Но по амбициозным планам советского правительства то, что сейчас предлагается, не сильно уступает по общей вместимости Соединенным Штатам. Как минимум три девяностотысячника хотят задействовать для проведения будущего чемпионата мира: «Лужники», стадион имени Кирова и Республиканский стадион в Киеве. Амбициозно. Плюс еще и торпедовский стадион, который благодаря этой заявке будет увеличен.

Я был практически уверен, что к 1994 году совершенно точно буду играть за границей. И это при том, что во мне была уверенность в том, что никакого краха в 1991 году не случится и страна благополучно пройдет период турбулентности. Хотя возможно, что его даже и не будет.

Чернобыль не случился, из Афганистана войска уже вывели. Причем режим Наджибуллы — вернее, даже не режим, а правительство Наджибуллы — стоит очень твердо на ногах. Недавно, буквально в тот день, когда мы вернулись из Швеции, в «Правде» была большая статья о том, что афганское правительство передало Советскому Союзу того самого Усаму бен Ладена, который долго бегал по горам, но которого все-таки поймали. Это ли не свидетельство того, что Демократическая Республика Афганистан даже без советских штыков и танков чувствует себя очень и очень неплохо?

В конце восьмидесятых — начале девяностых катастрофы не будет. И в девяносто четвертом в этом чемпионате мира примет участие сборная Советского Союза. И при этом я все равно был уверен, что буду играть за границей.

Размышления унесли меня куда-то далеко от кабинета Симоняна. Тем более что я по-прежнему не очень понимал, зачем здесь нахожусь. Но в реальность меня вернул голос Вячеслава Ивановича Колоскова.

Главный лоббист советского спорта на международной арене и личный друг Хуана Антонио Самаранча был тем человеком, который взял слово следующим. И пока я размышлял о бен Ладене, Колосков рассказывал о том, как будет строиться продвижение заявки Советского Союза на международной арене и как он планирует склонить чашу весов на нашу сторону.

Надо отметить, что Колосков, как о свершившемся факте, говорил о том, что нам придется соперничать с Соединенными Штатами за право стать страной-организатором. Среди наших конкурентов Вячеслав Иванович называл также Бразилию и Марокко, но и южноамериканская, и североафриканская страны представлялись не очень сильными соперниками. А вот США — да, это могло быть проблемой. Тем более что Соединенные Штаты уже пытались выиграть право на проведение чемпионата мира 1986 года, презентацию заявки проводили Пеле и Франц Беккенбауэр, но победила Мексика. И вот сейчас американцы снова на манеже, и нам нужно будет с ними соперничать.

— Вы спросите меня, товарищи, что здесь делает наш самый молодой участник этого совещания, наша гордость и, пожалуй, лучший игрок в истории советского футбола точно, а возможно, что и мирового — Ярослав Сергеев. Я вам отвечу.

Мы с Никитой Павловичем и также присутствующим здесь Эдуардом Васильевичем Малофеевым, главным тренером нашей победоносной сборной, считаем, что Слава должен стать послом нашей заявки. И мало того, что он будет представлять ее через полтора года в Цюрихе, Слава и советская сборная, и наши клубы проведут большую подготовительную работу.

Товарищеские матчи за границей и в Советском Союзе, участие в официальных мероприятиях ФИФА и УЕФА как представитель Советского Союза, в других мероприятиях, благотворительных вечерах и прочее. Слава — очень контактный молодой человек, хорошо подкованный, если говорить об общении с иностранными журналистами и даже официальными лицами. В Швеции он больше двух часов общался с легендой голландского футбола Йоханом Круифом.