Второй шанс (СИ) - Киров Никита

— Давайте честно, — сказал он. — Тут дело не совсем в заработке. Понимаете — чеченцам сейчас сложно жить в России. В Чечне нас гонят, ведь мы не поддерживали Дудаева, а здесь все считают нас врагами. Я всю жизнь живу здесь, служил в советской армии, но всё равно для всех враг.

— Так в чём смысл этого совместного дела? — спросил я, внимательно изучая его реакцию.

— Сугубо практичный. Если будет знакомство с русскими солдатами, — спокойно сказал Муса, — то в городе на нас взглянут иначе. Вы же там воевали, но если покажете, что с нами можно работать, то и другие будут. Поймите, — он поднял обе руки, будто хотел успокоить, — я вижу, что вы насторожены, и причины понятны — война. Но сейчас мир, а мы здесь, а не там. Вы же люди умные и здравомыслящие. Вот, смотрите, это Али.

Муса что-то прокричал, и вскоре к нам подошёл невысокий смуглый парень. Этот тоже бритый, хотя вернее сказать, борода у него ещё толком и не росла. Он очень внимательно смотрел на нас.

— Вот Али родился в Грозном, — рассказывал Муса. — Потерял там отца, мать и старшего брата. Но русские солдаты дали ему еды и помогли выбраться, вывезли в БТР, спасая ему жизнь, и он это не забыл. И вот, теперь он в России, чудом спасся, но жизни здесь ему нет. Никто же не знает его мысли, и ему не верят.

И тут они начали говорить при нас на своём языке. Видно, как стало неуютно Царевичу, да и мне тоже. Язык мы не понимали, и обсуждать они оба могут что угодно. Да и взгляд у парня слишком холодный.

— Так, может, наедине продолжите? — спросил я. — Обсудите, что хотели, между собой.

— Не ставьте это нам в вину, — Муса заулыбался, — Али плохо говорит на русском. Слушайте, понимаю, что доверие нужно заслужить, а это бизнес, дело такое, где всё строится на доверии. Но, может, я смогу это доказать, что намерения чисты?

— И каким образом? — тихо проговорил Царевич.

— Вы же знаете многих, кто из ваших сидит без работы. Или ваши друзья, или ещё кто-нибудь из воевавших. Задача несложная, просто сопровождать меня на сделках. Меня охраняют мои родичи, но это пугает других людей. Зато если рядом будет кто-то из ваших, это здорово всё упростит. Предложите, я бы с ним встретился, поговорил. Никаких обязательств заранее, само собой.

Если про бизнес я его мотивы ещё понимал — при худом раскладе он мог использовать клуб для отмыва денег, то вот этот ход был странный. Звать кого-то из наших для его охраны?

— У нас не так, — сказал я. — Если я кого-то позову работать, это значит, что я за тебя ручаюсь, а я тебя не знаю. Кроме того, мы не занимаемся частной охраной. К нам много кто подходит с такими вопросами, но мы отказываем всем. Потому что уже знаем, как бывает.

— Угу, — промычал Царевич.

— Сначала ты ходишь, сопровождаешь, а потом кто-то требует от тебя запугать человека или покалечить. Ведь они думают, что раз мы были там, то можем всё. Что у нас нет тормозов.

Раздался щелчок. Это тот парнишка с камерой сделал снимок ковра с кинжалами, но зацепил нас. Али начал поворачиваться, тараща глаза, но Муса стальной хваткой вцепился ему в плечо, продолжая говорить с нами.

Тоже не любит сниматься? Хотя бороды нет, а ваххабиты носят бороды. Впрочем, она ещё толком и не росла.

— Уверяю, так не будет, — проговорил Муса.

— Я понимаю, что у тебя свои намерения и цели, но мы сейчас работаем очень осторожно, потому что много кто хочет нас использовать. В любом случае, мы не искали спонсоров или к кому идти на работу, у нас своё дело. Мы пришли сюда поздравить именинника. Но раз хозяин дома просил поговорить, мы тебя выслушали.

Как раз подошёл Султан, заинтересованный беседой.

— Само собой, я благодарен за разговор, — проговорил Муса улыбаясь, но взгляд оставался настороженным. — Мир вашему дому. Султан, — он продолжил на чеченском, произнеся длинную тираду.

— Они сказали своё слово, — на русском ответил отчим Царевича. — У них свои правила и свои намерения. Тебе никто не обещал, что они с тобой согласятся.

— Само собой, дядя, так и есть, — Муса склонил голову и отошёл.

— Руслан, — Султан посмотрел на него. — Тимур очень тебя ждёт, говорит, что лучше тебя с этим никто не справится, и я с ним согласен. Все ждут на улице.

— Подойду, — Царевич кивнул.

Мы вернулись, накинули вещи.

— Надо так же научиться говорить, — он хмыкнул. — Как вежливо посылать в гостях.

— Да вот знаешь, — я завязал шарф, — прям чувствуется, что ему нужно что-то ещё. Человек-то он неглупый, это видно, но вот что именно ему нужно, он не говорит. Поэтому и отказ, вполне разумный, и неважно, кто это предлагает. Рисков много, а нам лишний раз рисковать уже не надо, у нас всё хорошо складывается.

Все гости собрались позади дома. Радостный Тимур позировал перед фотокамерой. В руке он держал подарок, который, вообще-то, шестнадцатилетке не положен, но на это закрыли глаза.

Парень держал карабин «Тигр», охотничий вариант на базе винтовки СВД, с которой Царевич побывал на войне. Оптика на месте, ствол чуть покороче, приклад другой формы. Но это всё ещё серьёзное оружие.

— Тебе ещё рано иметь такое по здешним законам, — говорил Султан на русском, — но я буду учить тебя владеть этим. Мы поедем с тобой охотиться на лося или кабана.

— Вот это крутой подарок, — парень всё крутил винтовку, будто не верил в такое счастье. — Руся, покажешь, как стрелять? Ты же снайпером был.

— Ну давай, — Царевич пожал плечами и шепнул: — Не промазать бы.

— Справишься, — подбодрил я.

Он её зарядил, пока кто-то из младших родственников Султана ставил мишени — несколько бутылок. Их поставили у дальнего угла территории, у деревьев.

— Вот там хороший упор, — я показал на заборчик.

Руслан положил винтовку на упор, сам её взял. Указательный палец выпрямлен, крючка не касается, взгляд стал серьёзным. У него даже будто голова прошла.

Нацелился, палец лёг на крючок и плавно нажал на него.

Бах!

Одна бутылка разлетелась вдребезги. Кто-то довольно воскликнул фразу на чеченском, женщина, стоявшая у дома, закрыла уши руками. Запахло порохом.

Бах!

Вторая вдребезги. Третья, четвёртая. Больше не было. Дядя Султана одобрительно закивал, остальные начали шумно обсуждать.

Оружие они уважали, как и тех, кто умел им пользоваться, даже если это мы.

— Андрюха, — позвал Царевич, пока ставили новые бутылки. — Ты лучше меня стреляешь. Покажи класс.

— У тебя терпения больше, для снайпера это самое полезное качество.

— Ну попробуй, — попросил он.

Это не калаш, это тяжёлая винтовка под мощный патрон. Совсем другое. Да, хоть Руслан и не проходил особую снайперскую подготовку, а просто был срочником с «веслом», но приловчился к ней за всё время. Хотя я тоже умел стрелять.

Положил винтовку на упор. Тяжёлая. Бутылка в прицеле совсем маленькая, её почти не видно. Кто-то что-то говорил со спины. Дул ветер. Пальцы немного мёрзли.

Я прижал оружие плотнее и положил палец на уже холодный спусковой крючок, вспоминая уроки, как правильно давить и в какой момент.

Главное — не ждать выстрела. Я плавно нажал на крючок.

Бах!

Выстрел оглушительный. Отдача намного сильнее, чем от калаша. Винтовка толкнула меня в плечо. Бутылка разлетелась. Кто-то одобрительно загудел. Сильно запахло сгоревшим порохом.

— Попробуй-ка, — Царевич подозвал брата.

Тот выстрелил несколько раз, но попал всего один, задев горлышко краем пули. Но не расстроился.

— Учись, студент, — Руслан похлопал его по плечу.

В тот вечер я больше не видел Мусу и Али. Когда ушли те трое ваххабитов, в доме вскоре включили чеченскую музыку. Алкоголь на стол не ставили — не положено, но Султан предложил выпить только нам с Русланом, от чего мы отказались.

В разговорах не участвовали, сидели за столом, причём не с молодёжью, а со старшими, как почётные гости, ели плов, лепёшки и шашлыки, всего этого было много.

— Ты его раньше не видел? — спросил я в машине, когда мы поехали по домам.