Егор Смирнов: каникулы в СССР. Том 1 - Валерий Юрич

Примерно через час мы с Серегой, блаженно растянувшись на сене у него в сарайке, медленными глотками попивали лимонад «Буратино». На наше счастье, у Виктора Степановича был бутылочный ключ, иначе пришлось бы отбивать крышки обо что-нибудь металлическое. Обычно мы использовали для этого небольшой кусок арматуры, который в одном, известном только нам, месте торчал из стены дома, где располагался магазин. При этом был большой риск повредить горлышко бутылки и лишиться возможности ее сдать.

Когда Виктор Степанович увидел нашу добычу и освободил ее от крышек, то, покопавшись у себя в сумке, с хитрой улыбкой протянул нам булку с изюмом.

— Держите. А то привыкли, понимаешь, без закуски употреблять, — иронично заметил он и хрипло хохотнул.

Так что в дополнение к лимонаду мы разделили с Серегой аппетитную булку и с удовольствием ее умяли.

— Класс! — с удовольствием протянул я, дожевывая булку и запивая ее глотком лимонада. — Это вкуснее всех ваших фуа-гра, фрикасе и сибасов.

— Что? — Серега удивленно посмотрел на меня. — Это ты сейчас так, типа, матом ругнулся?

— Можно и так сказать, — весело рассмеялся я.

— Странный ты, Егорка, какой-то сегодня, — покачал головой Серега. — Утром чуть не утонул, а сейчас хоть бы что, шуточки выдаешь.

— Что хоть там было, Серег, расскажи. Я ведь толком ничего и не помню. — Я мигом стал серьезным и внимательно посмотрел на друга.

— Где? — не понял он.

— На пруду. Где ж еще?

— Э-э, — протянул Серега, морща лоб и собираясь с мыслями. — Короче, доплыл ты до середины, застыл там, глаза выпучил и, не звука не издав, скрылся под водой. Я даже сначала подумал, что ты просто нырнул. Обычно, когда тонут, зовут на помощь.

А вот здесь Серега ошибался. Зовут на помощь не утопающие, а те, кто почувствовал, что может утонуть, когда, к примеру, у человека ногу свело, замерз, не рассчитал силу течения, или, как в моем случае схлопотал сердечный приступ. В этой ситуации пловец еще может бороться за свою жизнь и совершать разумные действия. Но когда он переходит в стадию утопления, все резко меняется. Вступают в силу глубинные инстинкты. Катастрофически не хватает воздуха. После этого человек идет на дно молча, не произнося не звука. Особенно это относится к детям. Если взрослый еще может какое-то время продержаться на поверхности, то ребенок уходит под воду в считанные секунды и в абсолютной тишине.

— Где-то секунд пятнадцать, может чуть меньше, тебя не было видно. А потом на миг над водой твоя голова показалась. Что странно, глаза у тебя все время закрыты были. Ты будто бы ото дна отталкивался. Покажешься на миг, потом пропадешь. И так, пока до берега не добрался. Там уж мы с Коляном в воду бросились тебе помогать. Кашлял ты, конечно, страшно. Вода из тебя вытекала. Я думал, ты легкие прямо там выкашляешь. Короче, зрелище было не для слабонервных. Так что ты давай-ка, Егорка, лучше плавать для начала нормально научись, а потом уж на глубину лезь.

— Да ладно, умею я плавать, — хмуро буркнул я, умело изобразив обиду. — Просто вода холодная была. У меня все тело свело и дыхание сперло.

— Фиг там. Ты только по-собачьи и умеешь. А ты попробуй кролем или брасом. Слабо? — сразу заерепенился Серега.

— А вот и не слабо, — возмутился я. — Я хоть сейчас могу и кролем, и брасом. На что спорим?

— На бутылку лимонада! — сразу выпалил Серега, словно только этого и ждал.

— Разбивай! — и я подал ему руку.

Он ее крепко обхватил своей, а потом ребром другой разбил наше рукопожатие.

— Ну все, чувствую я сегодня еще лимонадику попью! — весело воскликнул Серега, поглаживая в предвкушении живот.

— Это мы еще посмотрим! — не менее задорно возразил я. — Только, чур, не на Базовском пруду. Что-то мне там купаться расхотелось. Давай до Волги сгоняем?

— Да ты там в «лягушатнике» будешь плескаться. Так любой дурак сможет, — настороженно парировал Серега.

— Никаких «лягушатников». Я на глубину заплыву. Пойдем туда, где плавкран песок на берег загребал. Там сразу после захода яма начинается.

— Не, Егорка, — вдруг осадил самого себя Серега, — давай-ка лучше ты будешь заходить по мелкоте. Если ты сразу в яму плюхнешься, мне тебя не вытащить будет. Я потом себе всю жизнь этого не прощу. Зайдешь по шейку и покажешь, уговор?

— Уговор! — широко улыбнувшись, подытожил я.

Мы быстро спрятали опустошенные бутылки под Серегину сарайку, закрыли дверь с калиткой и, оседлав велосипеды, помчались на Волгу. На часах было начало пятого, на улице стояла самая настоящая летняя жара. Жара первого июньского дня 1985 года. Впереди меня ждала матушка-Волга, а возможно, что и целая новая жизнь, полная ярких событий и незабываемых впечатлений.

* * *

От наших домов до реки по прямой было около полутора километров. По дороге же, которая широкой дугой огибала хлебную базу, получалось что-то около двух. На велосипеде это расстояние покрывалось минут за семь-десять. Я изо всех сил давил на педали. Мне не терпелось увидеть наш берег таким, какой он был раньше.

За чудесным бором, устремившимся к голубым небесам высокими, песочного цвета, стволами мачтовых сосен, раскинулся широкий и длинный песчаный пляж. Он, конечно, был искусственного происхождения, но это никак не умаляло его ценности. Дело в том, что раз в несколько лет к нашему берегу причаливал плавкран и выгребал со дна песок, раскладывая его на берегу огромными высоченными кучами. А затем этот самый песок при помощи бульдозера грузили на КАМАЗы и увозили на ближайший кирпичный завод.

Это был настоящий рай для таких мальчишек, как я. Мы бегали по этим кучам, скатывались с них, карабкались по крутым склонам, остающимся после работы бульдозера, да и просто забирались на самые верхушки и загорали. Чертовски приятно было, выбежав из прохладной воды, плюхнуться животом на горячий песочек и сгрести его руками к груди. Тело тут же согревалось и через минут пять можно было вновь бежать в воду. А купаться мы любили подолгу, пока губы не посинеют и зубы не начнут выбивать дробь.

В воде всегда развлечений хватало. Особенно если приехал на Волгу большой и веселой компанией. Мы иногда ловили бревна, каким-то