Вещий Андрей. На грани - Эд Качалов

он ничего подобного об аудиенции, еще четыре часа назад не знал, пока ему не принесли приглашение из Дворцового приказа.

Он тогда сразу побежал к ближайшему портному, где ему по сходной цене обещали к утру построить парадный морской кафтан.

Интересная история получается. В бреду говорит, что надо спасти всех на аудиенции, а когда приходит в себя, заявляет, что не помнит ничего. При этом получает приглашение, явиться к царю на прием за несколько часов.

Впрочем, это само по себе ничего не значит. Похоже, прием экстренный, и многие получили такой приказ накануне.

Еще я спросил у Василия Львовича о его Даре перевоплощения. Он сказал, что это один из наследственных даров рода Нарышкиных, особенно часто передающийся по мужской линии и среди тех, у кого есть имя Лев.

- Впрочем, - тут Иван жестом попросил наклониться к нему поближе и едва различимо прошептал, - Скажу тебе по секрету, царь Петр тоже обладал этим Даром, но применял редко, старался сдерживаться. Отсюда его припадки и болезнь. Дар он, знаешь, без дела сидеть не любит.

Судя по тому, как Иван мне все это рассказывал, он мне доверял. И это больше всего настораживало. Толи он действительно доверял, но не полностью и поэтому не хотел рассказать о произошедшем. А может, играл в доверие и пытался заболтать или отвлечь от случайно выболтанного секрета.

Ну да ладно, будем разбираться. Уж больно не хотелось завтра на приеме попасть как кур в ощип.

Вернулись мы к Сергею поздно. Наши не спали. Олег сидел у печки и читал какую-то весьма толстую и разлохмаченною книгу. Янис и Федор о чем-то тихо беседовали между собой.

Я сообщил, что у нас завтра торжественный выезд и отправимся мы туда на авалонском экипаже.

- Так отнимут же возмутился Янис, которому машинка пришлась очень по вкусу.

- Ну и что. Даже если мы туда не доедем, все равно отнимут. Экипаж-то казенный – почтовый, а так, глядишь, и очков заработаем.

Дядька Федор Иванович на мою последнюю фразу удивленно вскинул бровь, услышав незнакомые слова. Остальные никак не отреагировали. Все уже давно привыкли, что я время от времени выдаю новые, но в целом понятные в контексте слова.

- А назад на чем? До Петергофа путь неблизкий! – спросил Янис.

- На месте сориентируемся. Думаю, получится авалонский экипаж не просто так отдать, а обменять. Мы же его подобрали, когда он бесхозный валялся, починили опять же. Так что поменяются как миленькие.

С утра мы всей дружной кампанией подкатили к ателье. Зайдя в мастерскую, мы с Сережей присели в ожидании, когда нас пригласят на примерку нашей формы.

Пока же, в ожидании, когда Соломон Израилевич, наш портной, закончит с другим клиентом, мы сидели и читали газету «Куранты».

Только я углубился в изучение цен на овес на местном рынке, как из зала, где шили форму для преображенцев, Соломон Израилевич вывел под руку Ивана Львовича Нарышкина.

Иван выглядел не очень. Прямо скажем – плохо выглядел Нарышкин. Лицо очень бледное, отдающее в синеву. Под глазами круги. Он тяжело дышал и все время пытался приложить руки к вискам.

Увидев нас, Соломон Израилевич даже как-то заметно расстроился. Мне даже показалось, что он хотел сказать нечто резкое в наш адрес, но сдержался.

Я помог портному усадить Ивана на диван и приказал принести воды.

Соломон Израилевич – исчез. Я послал Сергея за лакеями Ивана, которые отирались у его кареты на улице. Потом расстегнул новый морской кафтан и поинтересовался, как Нарышкин себя чувствует, и предложил свою помощь.

- Сейчас уже лучше, Андрей Борисович. Спасибо за предложение, но я справлюсь. Думаю, через мал час пройдет – прошептал Нарышкин.

Мы дождались, когда вернется Соломон Израилевич, и придут люди Нарышкина, и пошли примерять форму.

Чего греха таить, форма мне понравилась. Когда вчера нам снимали мерки, я сделал несколько предложений, позволивших сделать камзол и кафтан несколько удобнее. Опять же те золотые детали, которые я разрешил использовать, подчеркнули и строгость, и эффектность синего мундира офицера Семеновского полка.

В этом плане Сергей выглядел тоже отлично, хотя и более золотистее, что ли.

Когда мы выходили из примерочного зала, Нарышкина уже не было. Расплатившись и вежливо раскланявшись с Соломоном Израилевичем, мы отбыли на аудиенцию.

Не спеша, за час преодолев расстояние в сорок верст, от Санкт-Петербурга до Петергофа, мы подъехали к парадной лестнице Большого Петергофского дворца.

Этот дворец довольно значительно отличался от дворца в моем времени. Этот был как-то поскромней. Впрочем, насколько я помню, Петергоф неоднократно перестраивали. Каждый царь или царица считали своим долгом внести свою лепту, в Петра творение.

Впрочем, подняться по парадной лестнице нам не дали. Встретил нас слуга в ливрее, украшенной вензелями образованными буквой «И» и римской цифрой V. Увидев наши с Сергеем приглашения, он тут же позвал другого слугу, одетого попроще. Тот, взобравшись на козлы рядом с Янисом, стал показывать дорогу.

В общем, объехав большой дворец, мы остановились у входа попроще. Там нас уже ждал прапорщик Преображенского полка. Поприветствовав, он проводил нас в небольшую комнату, где сидело два секретаря.

Один строго спросил наши имена, внес их толстую книгу, а потом кивнул в сторону высоких дверей, у которой стояла пара часовых.

Один из солдат открыл правую створку и замер в ожидании, когда мы войдем.

Мы вошли, дверь за нами мягко закрылась.

Как я понял, это была знаменитая Голубая приемная – комната, стены которой были затянуты голубым шелком. Мягкая мебель тоже была всех оттенков голубого. Впрочем, золота тоже было в достатке.

Сергей стал в нерешительности переминаться с ноги на ногу у входа. Я недолго думая прошел к ближайшему креслу и сел.

- Осваиваетесь! Похвально! – раздался откуда-то сбоку тихий голос, в котором ясно слышались интонации человека, привыкшего повелевать.

Я вскочил, повертел головой и увидел, как обе створки боковой двери распахнуты и в приемную величественно входит человек в сопровождении еще трех.

Он был высок, у него были длинные завитые волосы и аккуратно подстриженная борода и усы. Кого-то он мне сильно напоминал. Через секунду сообразил.

Если сбрить усы и бороду, то он будет похож на Петра Первого. Ну не точь-в-точь, а на минималках. Черты лица те же, но более мягкие движения похожи, но менее резкие.

Одет он был в нечто среднее между русским и европейским платьем. Детали я разглядывать не стал. Видно, что в царское и хорошо.

Короче, это был брат Петра Первого, император