Вещий Андрей. На грани - Эд Качалов

вы служили под началом у Кикина. Он предатель и был колесован пару месяцев назад. Ну да хватит, прошу всех к столу.

Стол был накрыт в большой зале и ломился от яств. Во время обеда, я подробно рассказал о вызове меня на дуэль Крынкиным. О причинах такого вызова, я не стал рассказывать. Не моя тайна.

Впрочем, Сергей подтвердил, что Крынкин вызвал меня на дуэль необоснованно, и он в том готов поклясться. Потом Сергей сам рассказал о бессовестном нападении на нас банды Крынкина, почти сразу после вызова. Заодно Сергей присовокупил и описание наших подвигов в Риге, отмеченных самим генерал– губернатором, князем Репниным.

Иван Нарышкин слушал все это с угрюмым видом, потом встал, вытащил перчатки и одну швырнул в меня, вторую в Сергея со словами:

- Сергей Михайлович, я вам не верю, вы лжец! Я вас вызываю. Господин Ермолич вы трус и заставили рассказать своего друга эти побасенки, чтобы избежать дуэли.

- Вот же дурень, упертый – разочарованно проворчал граф Шереметев, - что в лоб ему, что по лбу!

- Ваша Светлость, Борис Петрович, я выполнил ваше распоряжение и выслушал этих господ. Теперь, как честный человек вы выполните свое и не будете препятствовать дуэлям. Уверен, что родственные чувства, не будут основанием для нарушения взятых обязательств! – Нарышкин резко дернул головой и щелкнул каблуками.

- Ладно уж деритесь! – разочарованно разрешил Шереметев.

Вот как у этих дворян выясняется правда. Победил на дуэли – значит прав, а уж если убил противника, то вообще молодец.

При обсуждении, когда провести дуэль, решили, чтобы не выносить сор из дворца, прямо здесь и сейчас. Благо наличие большого количества пустующих залов позволяло это сделать.

Заминка возникла только с секундантами. Их просто не было. Нет, народу в палатах было достаточно, но благородных среди них – нет.

Помог Его Светлость, граф. Он пригласил пару своих адъютантов, ошивавшихся тут же на первом этаже. Те согласились и тут же поклялись никому и нигде о дуэли не рассказывать.

Следующий вопрос должны были решить мы с Сергеем между собой. Сергей настаивал, что он должен драться первым. На правах хозяина ринга, так сказать. И еще с его точки зрения, весомым аргументом, было то, что если я убью Нарышкина, то в его глазах Сергей навсегда останется лжецом.

Я, в свою очередь, пообещал, что ради Сергея. Убивать Ивана не буду, но драться должен первый. Потому что все присутствующие, кроме Нарышкина, знают, что Шереметьев не лжец.

Я же здесь человек новый: и для графа, и для адъютантов, поэтому драться должен первым, чтобы одним этим фактом доказать, что не трус и не прячусь за чью-то спину. В общем уболтал.

Правда, потом выяснилось, что Нарышкин настаивает на поединке насмерть, но это его проблемы. Я не возражал. Пусть пытается. Видя, как он обращается со шпагой, я был уверен в своем превосходстве.

После долгих пререканий решили, что драться будем на всех видах оружия, кроме огнестрельного. Кроме огнестрельного это значит холодное оружие и боевая магия.

На вопрос Сергея не разнесем ли здесь все к такой-то матери, граф Шереметев улыбнулся и повел нас в подвал.

Судя по всему, этот подвал простирался под всем домом. И это был один большой зал. На некотором расстоянии от стен, потолка и пола зала весели незнакомые мне символы, очень смахивающие на руны.

- Что это? – спросил я, указывая на руны.

- Это защитные знаки. Делаются с помощью магической каллиграфии. Очень древнее и редкое искусство. Требующее большого мастерства и годы тренировок. Пришло откуда-то с востока. Предназначено в основном для защиты городов, крепостей и домов. За пределы этих знаков – ни один магический дар отдельного человека не выйдет – пояснил Шереметев.

Секунданты, Шереметев и Сергей встали между стеной и рунами.

Мы же с Нарышкиным вступили на сами эти знаки. Ощущение будто ступаешь по льду или по только что начищенному паркету.

Один из офицеров махнул рукой, и мы закружились в смертельном танце. Каждый сжимал в руках привычное ему оружие. Нарышкин шпагу и абордажную саблю, я свой любимый тесак.

Иван Львович подскочил ко мне и ловким движением зажал мой тесак между саблей и шпагой.

Нужно признать, что Нарышкин был силен. Высок и силен. Таким же был и Петр Первый. Судя по всему, это у них наследственное. Неимоверным усилием, мне удалось высвободить тесак и обманным финтом нанести Нарышкину укол в предплечье.

Укол был не глубоким, но рана от него сильно кровила. Увидев кровь, Нарышкин взъярился и в прыжке попытался нанести мне укол в печень шпагой. Я еле успел подставить под шпагу тесак, как с другой стороны, на меня обрушилась огромная полосатая лапа с длинными когтями.

Она содрала мне кожу с головы, щеки, разодрала мне всю одежду на боку. Больно не было – было неожиданно. Я упал на пол, откатился и тут же вскочил на ноги.

Вытерев кровь, залившую глаза, я увидел перед собой огромного саблезубого тигра, стоящего на задних лапах. Приглядевшись, я понял, он стоял не на задних лапах. Он стоял на ногах.

Это не был тигр в чистом виде. Это была некая помесь человека и тигра.

С высоты более двух метров на меня смотрела огромная тигриная голова с верхними саблевидными клыками, но с человеческим носом. Смотрела желтыми кошачьими глазами с вертикальными зрачками, но вполне себе с человеческой ненавистью.

Голова сидела на мощном человеческом торсе, покрытом полосатой шерстью. Верхние конечности были нечто средним между руками и лапами, но с длинными, бритвенной остроты когтями.

Впрочем, долго себя разглядывать оборотень не дал. Издав рык победителя, он прыгнул на меня, вытянувшись в полете, как кошка. Хорошо, что я стоял достаточно далеко. До меня ему таких прыжков минимум три

Но еще мгновение, и он всей тушей приземлится на меня. Что в таком случае останется от меня – одному богу известно.

Решение пришло одновременно с действием. Надо было сбить его с траектории или хотя бы самому с нее отвалить.

Когда тигр совершил свой третий прыжок, я бросился ему навстречу и, опустившись на колени, проскользил на них буквально метр, держа тесак перед собой острием вверх.

Получилось, что мы с тесаком оказались под брюхом летящего в прыжке тигра. Тесак словно тонкую ткань вскрыл тигриное брюхо по всей длине.

На землю уже приземлился не грозный тигр, а громко стонущий молодой парень, держащий руки на распоротом животе в страхе потерять свои внутренности.

Дуэль была