Без права на ошибку - Вязовский Алексей

Я задумался.

– Водку он нашу пить не захочет. Ему поди уиски подавай и прочие коньяки.

– Не наша забота, – отмахнулся Аркаша. – Там из НКИДа с ним едут – это их забота. Танки он привезет. Американские. И прочую бронетехнику со снарядами. Вот его и привечают.

– Так на ту технику народ обучить еще надо, она прямо с колес в бой не пойдет. Танкистов ведь не будет, одно железо голимое.

– Вот ты, товарищ полковник, с документами незнаком, а мне пришлось. Не будет этого добра, придется скоро переехать. На восток или на юг, как там повернется судьба. Понимаешь?

– Расскажи мне, друг Аркадий, о трудностях жизни на передовой, я ведь там не был никогда, – отбрил я знатока стратегических вопросов и, пока он думал, как бы мне получше ответить, украл у него из-под носа горсть сушек и жменьку разнокалиберных конфет, спрятав добычу в карман галифе.

– Положь взад, это командующему!

– Подсыпешь, у тебя много. Короче, пойду прятаться, пока не припахали. Давай, потом расскажешь всё в подробностях! Про американца, танки и самогон ихний.

И я пошел. Где-то здесь скрывается от справедливого, но сурового командира капитан госбезопасности Евсеев. А у меня к нему некоторое количество заданий.

Заглянул к майору Мельникову, но там никого. Тогда я сделал финт ушами и пошел прямиком в нашу земляночку. Ага, всё верно, дрыхнет капитан без задних ног. Посапывает во сне, вон, глаза бегают, смотрит что-то. Возможно, даже хорошее – женщин в неглиже. Танцующих канкан. Или женское отделение в Сандунах. Но мне ведь обидно, когда подчиненный давит массу, а начальник бодрствует. Я бы тоже на канкан в бане глянул.

– Смирно! – крикнул я. Вполголоса, чтобы не очень пугались люди снаружи.

– А? Я… товарищ полковник, на минуту всего… ишь, сморило как… – и Степан зачем-то начал расправлять шинельку, которой укрывался.

– Давай, Степан Авдеевич, подъем играй, некогда прохлаждаться. Сейчас идешь и забираешь к нам бойца из роты охраны, командир младший лейтенант Бедридзе. Фамилия нашего человека Дробязгин.

– Ага, записал, – Евсеев уже будто и не спал только что, и волосы пригладил, и лицо как-то выровнялось.

– Всё, приведешь, покажешь, где тут что. Будет нам помощником на всех фронтах. Далее. Завтра с утра едем в маскировочную роту, там есть такой лейтенант Меерсон, Исай Гильевич. Мне, скорее всего, не до того будет, а твоя задача – обеспечить режим наибольшего благоприятствования для мероприятия. И для конкретного человека тоже. Грачев в курсе, отгрузку материалов уже начали. Черт бы ее побрал, – вспомнил я Ильяза.

– Случилось что? – поднял голову капитан.

– Ахметшина бревнами придавило, в медсанбат повезли.

– А как он там оказался?..

– Каком кверху. Я его на воспитательные работы отдал, за самоход. Короче, пока вдвоем. Когда вернется, не знаю. Так что занимайся маскировкой, а то я чувствую, с этим заморским гостем задач отхвачу немало.

– Каким гостем?

– Главный по ленд-лизу к нам едет. С первой партией танков. В штабе говорят, у них какие-то китайские названия.

– Ли?

– Да, М-три Ли. Так что будет беготня.

– Ладно, все понял, – тяжело вздохнул Степа. – Но этого… Дробязгина, его проверить надо еще, по нашему ведомству.

– Тормозим, Степан Авдеевич? Он же в роте охраны, их там давно всех перепроверили. Ну и у меня случай был один… потом расскажу. Но считай, проверку он уже прошел.

Понятное дело, мы с Евсеевым сначала сели чайку попить. Уж не знаю, кто там ему из Ирана чай гнал, но у Степана этих банок оказалось целый ящик. Если сильно не буреть и не раздаривать драгоценный напиток направо и налево, то хватит нам этого добра до самой победы. Или почти до нее.

Под чаёк к моей добыче из приемной нашлись и конфеты-подушечки, и даже плитка горького шоколада, почти целая, которую Ильяз притаранил от летунов, не иначе. Но у него мы про это потом спросим. А пока котелок с водой на спиртовочку – и милое дело. Никто снаружи не заметит, это не буржуйку топить со всей дури, мы же потихонечку.

Но как известно, Господь любит смеяться над нашими планами. Сегодня у Всевышнего особо игривое настроение, наверное. Потому как только я открыл банку и вдохнул крепкий терпковатый чайный аромат, предвидя, как сейчас сыпану по кружкам заварочку, а потом накрою их сверху настоящими блюдечками, чтобы настаивалось, приперся посыльный из штаба.

– Тащ полковник, к командующему вызывают, поскорее. Велели, чтобы со всеми наградами, при параде.

Вот тебе, бабушка, и попили чайку. Я полез в вещмешок за заветной коробочкой, где у меня ордена хранились. А что, я не штабной, мне парад блюсти незачем, а светить в прифронтовой полосе наградами – пускай дураков в другом месте поищут. Так, мундирчик у меня вполне себе свежий, практически недавно выглаженный, на земле я в нем не валялся. Сапоги вот только… А что, я с утра не по асфальту ходил, в разных местах приходилось шагать в этой обувке.

Вестовой топтался в сторонке, если можно так сказать про нашу землянку. Пока я ордена прикручивать буду, пусть лучше делом займется. Пока нет ординарца, и этот сойдет. Так что дал я ему ветошку да ваксу со щеткой и погнал на улицу блеск наводить.

Через пять минут я был готов хоть куда, даже на прием в Кремлевском дворце не зазорно показаться. Одеколоном побрызгался, «Шипром», не абы чем. И двинулся в штаб. Без особой радости, но если что случилось, то куда ж ты денешься. Потерпим и в штабе поработаем мордой лица.

А тут, похоже, целая делегация прибыла – машин… как у дурня фантиков. Где они хоть уместились там все? Сейчас узнаю. А про маскировку думать никто не хочет? Вот сей момент только немецких бомберов сюда не хватало, на такую смачную мишень.

Дал пинка охране – косясь на орден Ленина на моей широкой груди, забегали, начали натягивать маскировочную сеть.

Прошел внутрь штаба. Дверь настежь, там внутри я увидел сидящего напротив Кирпоноса высокого мужика с крупным носом и зачесанными назад волосами. Что-то ему в ухо бубнил какой-то чин из мелких, переводчик, наверное. Почему я так подумал? Был бы из крупных, не смотрел бы так угодливо. Да еще и в штатском. Тут таких в костюмчиках у нас – раз-два и обчелся.

Увидев меня при всем параде, Аркаша только втихаря мне палец большой показал. А что, иконостас хоть и не очень обширный, но зато вполне впечатляющий. Кроме меня тут стены подпирали все командиры самого высшего ранга. Я так, сбоку припека. Вот начштаба Стельмах, о чем-то шепчется с членом Военсовета Запорожцем. Кстати, если политработник фамилии соответствовал, ему только усы прицепить да шаровары с мотней до колен напялить, чисто казак будет, то у Стельмаха кроме фамилии ничего украинского не было. Кстати, Григорий Давыдович тоже сидел перед войной и, как и Рокоссовский, был в сороковом отпущен на волю. Сам Константин Константинович тоже здесь, пытается не задеть головой потолок. Ему с его двухметровым ростом здесь тесновато. Рядом с ним командарм пятьдесят два Яковлев. Вот он как раз точно не на парад прибыл, серый от усталости.

А меня за локоток прихватил начальник особого отдела Мельников.

– Соловьев, вы знаете, зачем вас вызвали?

– Откуда, Дмитрий Иванович? Сидел у себя, ни сном ни духом, поверите, чай пить собирались. Прибежал вестовой, давай, ордена цепляй, и срочно к командующему. Мне никто ничего. Я думал, вы хоть что скажете.

Особист только зубами скрипнул. Тем более что случился выход большого начальства с высокими гостями к народу. Ого, сколько их там было! Как уместились хоть? Кирпонос, рядом с ним какой-то старлей невоенного вида, скорее всего переводчик, только наш. Потом Гарриман этот. Красивый мужик, лицо уверенное, такой трояк попросит в долг, так сразу дашь и спрашивать не будешь, когда вернет. Просто от уверенности, что не зажилит. Ну и переводчика я видел уже. Потом иностранный вояка какой-то, не знаю какого звания, я в их погонах плохо разбираюсь. Звезд никаких, только орлы серебряные. Мордатый такой, глазенки так и рыскают кругом. Наверное, боится, что коммунисты его сейчас на костре поджарят. А перед смертью в партию запишут.