Не в этот раз (СИ) - Владимов Максим

Завидев меня, оба дежурных — мальчик-девочка — замерли в явном предвкушении: салага пытается свалить домой прямо с первого урока! Они были так похожи на легавых в стойке на дичь, что я чуть не рассмеялся, но потом сообразил: смеяться-то мне рановато, у меня ж ничего нет! Ни записки от учителя, ни справки. Со стороны поглядеть — как есть лодырь, пытающийся слинять с уроков на шару. Устные объяснения насчёт олимпиады… то такое, вряд ли кто-то примет всерьёз. К математичке потащат, а то и к завучу…

Тут я сообразил, что меня явно тянет замедлить шаг, совершенно неосознанно, чтоб отсрочить момент встречи с дежурными и неминуемого скандала. И рассердился сам на себя! Да что мне эти сопляки, пусть они выглядят старше меня? Кто и с чего вдруг решил, что я что-то кому-то должен доказывать? Спросят — скажу как есть, и пусть только попробуют усомниться! И тут же, словно со стороны, бархатным ласкающим баритоном кто-то пропел: «А если что — у нас ведь ещё и Голос есть! Одно слово — и иди куда хочешь!».

Вздрогнув, я поморщился: не хотелось бы. Не та ситуация, чтоб применять навык, так и не протестированный достаточно надёжно. Ну подумаешь — к завучу сходить, как максимум неприятностей? Ерунда. Но лучше до этого не доводить, конечно. Я ведь прав? Я ведь не просто так иду? Ну и всё, морду кирпичом — и вперёд!

Получилось. Я с идеальной уверенностью танком пропёр мимо немного обалдевших дежурных, даже не замедлив шага. Парень попытался пролаять что-то вроде «а куда это…», но остаток фразы он говорил мне уже в спину, а в ответ я бросил железобетонно тяжёлое «самоподготовка!», даже не поворачивая головы. Вопросов нет, могу быть довольным собой.

А приятно это — неспешно идти домой, когда все нормальные школьники учатся! На самом деле, если бы меня отправили «самоготовиться» не с первого урока, то дети на улице вполне бы попадались: вторые смены никто не отменял. Но 9 утра — это для них слишком рано. Я и сам спал минимум до одиннадцати, когда учился во вторую. Вообще, даже жаль, что классов в нашей параллели мало, и мы все теперь в первую. Вторая лучше: нельзя детей после уроков задерживать, поздно! А вот на каток после школы — вполне можно, если коньки с собой взять. И при этом — вся первая половина дня свободна! А первая смена, если день в целом считать, переносится тяжелее. Успеваешь-то, может быть, и столько же, но вот вставать приходится чёрт-те когда, это даже мне, жаворонку, непросто.

В подъезде я столкнулся с соседом с первого этажа, поздоровался отчётливо и радостно — мы дружим, насколько это возможно, учитывая разницу в возрасте. Причём, дружим именно мы, я и он, никакие другие люди тут не участвуют. У дяди Вити есть жена, которая неплохо ко мне относится, но не более. Может быть, на градус-другой теплее обычного здесь отношения нормальных взрослых к нормальным детям: накормить при случае. Протянуть из окна стакан с водой, если попросили попить, и в результате терпеливо поить обе команды с дворовой коробки. Устроить дома в тепле, если почему-то нет ключа, и ребёнок ждёт родителей в подъезде. Вступиться перед шпаной на улице. Добавить совершенно незнакомому ребёнку 10 копеек, если тому вдруг не хватает на кассе. Да много чего… сейчас это привычно и не вызывает удивления.

Мои родители тоже взаимодействуют с ними, как со всеми прочими соседями, «здрасте», «до свидания», «с наступающим», всё на этом. А вот мы с дядей Витей общаемся на отвлечённые темы, играем в шашки, вместе ходим на рыбалку и обмениваемся снастями. Ну, как «обмениваемся» — чем там особо обмениваться пацану? Хоть я всегда и старался соответствовать, но больше чем-то из добычи: живец, мотыль, особо удачный кусок коры для поплавка. А вот у дяди Вити всегда водились какие-то до зарезу нужные мне остродефицитные вещи: мелкие крючки, тонкая леска, даже импортная иногда… В магазинах такого я сроду не видал, ни за какие деньги, а вот сосед периодически мне что-то подкидывал.

Вот и сейчас, дядя Витя радостно улыбнулся, подал руку и весело спросил:

— Ну что, как дела, прогульщик?

— А чего сразу «прогульщик»? — я наигранно свёл брови и прижал дядивитину руку посильнее. — Может, у меня уважительная причина есть? Вторая смена, например!

— Ага, понимаю. Вся вторая смена именно так и ходит с уроков — в 9 часов утра! — захохотал сосед, запрокинув голову.

Отсмеявшись, он вдруг спросил с беспокойством:

— Или ты заболел?

Пришлось колоться:

— Да не, всё в порядке. Просто у меня олимпиада в выходные, в Свердловске, в школе дали дни самоподготовки. А чего там самоподготавливаться? Умнее я уже не стану. Но и на уроках сидеть, бубнёж этот нудный слушать, тоже понта никакого!

— Никакого, — с готовностью подтвердил дядя Витя. И вдруг предложил: — Слушай, раз такое дело — поехали на рыбалку! Тут недалеко озерцо одно… Слегка, пристрелочно, после обеда дома будем. А в выходные, по разведанному — уже капитально! Едем?

Колебался я недолго.

Собрался тоже в момент. В те времена сборы особенно долгими быть и не могли: у меня попросту не было вариантов. Зимняя одежда — один комплект. В принципе один. Спортивная есть, для лыж-коньков, но сидеть часами на льду я в ней замёрзну. А пальто одно. Только штаны надел спортивные «с начёсом», да ещё и на треники. Носки тоже шерстяные, толстые-колючие, поверх обычных. Ящик со снастями у меня всегда собран стоит, хоть в этом году я ещё ни разу не сподобился — позор на мою коротко стриженую голову!

А вот дяде Вите потребовалось больше времени. Когда я зашёл к ним, тётя Лена вполне ласково — чуть ли не как мама! — мне улыбнулась и шёпотом предложила:

— Он собираться и не начинал ещё, по телефону говорит. Может, пока чаю? Я пирожки с маком испекла, горячие!

Хм. А может, теплее и не на градус.

Пирожки были замечательные — впрочем, я всегда любил свежую выпечку буквально до одури. Именно пирожки! Не булки, где мак — так, для виду больше, а прям пироги: довольно тонкая оболочка из нежного сдобного теста вокруг щедро бухнутой начинки из перемолотого мака. И чай — уж теперь-то я различаю, точно лучше того, что у нас дома. Кое-как поддерживая беседу про мои школьные дела — с набитым ртом это довольно трудно — я прислушивался к разговору из соседней комнаты. Дядя Витя там ругался с кем-то, довольно безапелляционно требуя что-то перенести.

— Ничего страшного, приедет завтра! Сегодня пусть идёт в трест и договаривается с ними, чтоб на бюро с уже готовым проектом решения выходить. А мне это неинтересно, пусть как хочет, так и мотивирует! Ему было чётко сказано: закрыться надо декабрём, в новом году трест резерв снимет. Он решил, что самый умный? Ну и прекрасно, пусть сам выкручивается теперь. Короче, Сергей, ты со мной спорить решил? Совещание переносится на завтра, я сказал! — и грохнул трубку.

Ничего себе. Даже всплывает вопрос: сегодняшняя рыбалка точно запланирована заранее? И вообще: тогда, в детстве, я ничего не понимал, а вот сейчас задумался: с каких таких доходов и возможностей вот это всё? Квартира у дяди Вити такая же, как у нас — большая трёшка. Они, собственно, и живут под нами, мы на третьем, они на первом, планировка одинаковая. Но у меня папа — крупный строитель, которым всегда было легче с жильём, плюс у нас прописана бабушка, которая сейчас гостит у моей тётки, помогает ей с маленьким ребёнком. А у дяди Вити с тётей Леной детей нет, и никогда не было. С чего вдруг такая щедрость у советского государства? У нас в городе с жильём ситуация напряжённая, чтоб не сказать больше, и в бараках люди живут, с печным отоплением, и в коммуналках. Чего далеко ходить, оба моих «друга» — из именно таких семей. Простых, рабочих. Жильё у них, по меркам 21 века, просто ужасное, деревянные дореволюционные «дома» на несколько семей, но сейчас это просто уровень ниже среднего — таких полно, и даже хуже бывает. У них хоть квартиры отдельные, и «удобства» внутри, пусть и в конце коридора, системы «дырка в полу», а ведь и уличные скворечники не редкость. К примеру, в моей самой первой школе именно такой, уличный, холодный, мальчики налево, девочки направо. И да, учителям тоже туда.