Из рода Бурого Медведя. Том 2 - Федор Анатольев

была она красивая и так старалась понравиться мне…

— Тебе нравится кто-то другой? — включила она разведку.

Так я тебе и сказал.

— Ты мне просто не подходишь, — сказал опять я, старясь не врать. Я же не сказал что «нет, мне никто не нравиться». Но она не отставала.

— Так всё таки тебе кто-то нравится? — нахмурилась она.

— Нет, — пришлось соврать или я понял, что она иначе не отвалит. — Никого у меня нет. Но ты мне просто не подходишь.

— Неправда, я тебе нравлюсь я видел в твоих глазах интерес ко мне… ты меня хотел.

Не девчонка, а дьявол! Всё-то она знает. Да она так себя ведёт и настолько хороша собой, что я не мог её не захотеть. Но это были минутные порывы, если не секундные, и это ничего не значит. Я нацелился на Машу. А это…

— Ничего подобного, — с казал я с каменным лицом. — Ни разу тебя не хотел.

— Не верю, — сказал она уставившись мне в глаза.

Да чёрт тебя дери!

— Нет, правда, — сказал я, спокойно глядя в её голубые, яркие глаза. — И в мыслях не было…

Она была и правда умная, за неделю мы успели с ней кое о чём переговорить. И о волках, и о международной политике, и даже о каких-то боевых специфических вопросах, обсудили немного литературу.

Недалеко села обедать Маша со своим отличником Витей Перепёлкиным. Добавляло ещё то, что Маша и Лиза внешне были похожи, такое же миниатюрное но спортивное телосложение, светлые глаза, правильный, скорее даже идеальный нос. Только у Маши глаза были не просто красивые, а очень красивые и скорее нежно серые, нежели голубые. И ещё у неё была другая причёска — длинные волосы до локтей, с косой в нижней части. У Лизы же волосы были покороче, до плеч всего и всегда распущенными. И вообще…

Лиза незаметно взяла мою руку, чего раньше не позволяла и в этот момент я увидел как Перепёлкин трогает Машу за плечо, так ненавязчиво, как бы по дружески. Но я знал, что это не по дружески!!!

Невольно я выдернул свою руку из мягких ладошек Лизы и грубо выдал:

— Да от. бись ты от меня наконец!

Сказал я это очень громко, как раз в тот момент, когда в столовой воцарилось редкое секундное затишье. Все сразу стали на меня оборачиваться, в том числе Маша и её Витя Перепёлкин. Лиза чуть не заметила что я смотрю на Машу.

— Извини, — сказал я Лизе и встал из-за стола, неся поднос с недоеденной едой к посудомойкам. Два сочня так и остались нетронутыми. Я толком не наелся, но знал что должен оттуда уйти немедленно.

Главное было успокоиться. Маша идёт в поход вместе с Перепёлкиным — это плохо. Но и я тоже иду — это уже хорошо. Там вероятно будет опасно. Там я себя и проявлю. Не могу не проявить. А даже если нечем будет проявить, то буду рядом с ней хотя бы.

Последним был урок физического воспитания. В тот день я опять забыл форму для физкультуры, поэтому пошёл в рубашке, брюках и туфлях. На уроке мы немного побегали, нас немного(скорее наминально) поучили фехтовать, бороться, играть в футбол и ещё разным, ненужным мне, вещам. Нагрузки были слабые для меня и никакой тренировки не несли, воспринимаясь лишь как самая лёгкая разминка. Затем я поднялся к Питонову на третий этаж в ожидании наказания.

— А, Буров, — радостно начал Питонов. — Пришёл искуплять свою вину?

— Да Рудольф Иннокентьевич, — сказал я покорно. Ты же не отвалишь от меня.

— Ну что ж… Тебе повезло. Есть тут у меня для тебя заданице. Сегодня вас двое, второй Вячеслав Камнежабов.

— Что надо сделать? — спросил я без особо энтузиазма.

За спиной постучались.

— Иннокентий Рудольфович я пришёл, — сообщил голос позади.

Я обернулся. На меня смотрел парень примерно моего возраста, может чуть старше. С непропорционально длинными ногами и неприятным лицом чем-то похожим на жабье: широкий рот, глаза на выкате…

— Ага, Камнежабов заявился. Вот вас и будет двое… слушайте сюда. Внизу в подвальном этаже стоят станки для инженерного факультета... Так вот внизу прорвало трубу… Мы её перекрыли. Но там стоит воды по колено. Короче трубы отопления там все гнилые надо менять…

— Что надо от нас? — взволновано спросил я, догадываясь что потребуется.

— Надо перетащить на мансардный этаж двадцать станков…

— Двадцать?! — чуть не присел я. — Они ведь наверно тяжёлые…

— Не тяжелей, чем если тебя исключат за плохое поведение, — напомнил мне Питонов, строго сверкнув глазами.

— Я понял, — сказал я.

— Камнежабов? — спросил Питонов.

— Всё понятно, втащить на мансардный этаж, — тут же отчеканил Камнежабов своим большим жабьим ртом.

— Раз всё понятно, держи Камнежабов ключи как более старший. Я думал сегодня будет больше нарушителей порядка, но попались только вы. Так что за работу, искупать грехи.

С равнодушным лицом Питонов направился куда-то по своим делам, весело насвистывая какую-то мелодию.

Камнежабов пихнул ключи в карман пиджака и начальственным тоном мне сообщил:

— За мной…

Что он о себе думает?! Мы спустились вниз, отворилась дверь и оказались в полутьме подвала, там свет с электричеством отключили от греха подальше, везде ведь вода. Мы стали примерятся к станку.

— Взялись, — сказал Камнежабов стоя по колено в воде и приподняв один край.

Я тоже взялся за свой край и охренел. Да он весил целых пол тонны!

— Сколько он весит? — спросил я.

— Триста пятьдесят три килограмма, — сказал Камнежабов и насмешливо спросил: — Что, силёнок не хватает?

Я ничего не ответил. Вес не сильно большой для теперешнего меня — сто семьдесят килограмм на человека. Но нести неудобно. Держишь пальцами, спина напряжена, бицепс тоже… И тащить аж целых четыре этажа!

— Чего ты встал как баран? — наехал Камнежабов. — Вроде из рода медведя, а как баран себя ведёшь!

Я смолчал. И мы потащили его наверх.

— Развернись! Чего ты пятишься назад спиной! — опять разразился он руганью. — Дебил что ли?! Как ты полтонны потащишь? Иди назад, я встану впереди!

— Чего ты орёшь, каких пол тонны? — сказал я, вставая назад.

— Там пару станков они почти пол тонны весят! А ты ни бе ни ме!

— Откуда ты всё знаешь? — сказал я примирительно. Не хотелось с ним ссориться…

— Я их туда втаскивал в том году! Придурок, — крикнул он и споткнувшись уронил станок. Слав богу уронил всего с десяти сантиметровой высоты, но крику было словно с третьего этажа: — Ты ни спереди ни сзади нести не можешь! Криворукий! Я чуть пальцы не отдавил!

— Чего