Ревизор: возвращение в СССР 45 (СИ) - Винтеркей Серж

– Да, конечно, давай на «ты», – согласился я.

– Так вот, Павел, у нас там не только яхта будет, но и на берегу у нас там всё оборудовано. Пляж приличный, выход в море, чистый песочек, никаких рифов колючих, никаких морских ежей. Там очень хорошо купаться. Вот там ваша супруга с детьми нас и дождётся, когда мы с рыбалки вернёмся. И навес там мои солдаты уже поставили, и угощение небольшое будет, чтобы и в наше отсутствие перекусить. Чтобы было, всё, короче, по высшему разряду. Не переживайте.

Ну, раз такое дело, я посмотрел на Галию. Она кивнула. Согласился тогда, что все вместе поедем туда.

Ну да, тоже же не дело оставлять её одну тут с детьми, когда и Балдин тоже уедет практически на весь день, потому что рыбалка эта наверняка затянется.

Загрузились в «Волги» и поехали. Водителями в обеих машинах были наши солдаты в соответствующей форме. Я ещё удивился: неужели наших срочников на Кубу служить присылают? Видимо так. Ну, или в солдатской форме для конспирации люди этого Александра здесь служат. Не совсем, правда, представляю, кого им нужно в заблуждение вводить. Кубинцы всё же свои, но, может, они так от американских шпионов шифруются, кто их знает?

Ехали мы недолго, около часа. Вышли из машин почти что на самом пляже, и «Волги» тут же поехали обратно.

На широкой полосе белоснежного песчаного пляжа стоял большой ангар, а перед ним на конце длинного причала, уходящего в море метров на двадцать, была пришвартована, как я и ожидал, примерно десятиметровой длины яхта. Ну, если судно такой длины можно назвать яхтой. А если нельзя, то пусть будет яхточка. Я на знание морских терминов не претендую.

Система парусов была самой простой: мачта была всего одна, а с ее верхушки свисал треугольный парус. Но что меня порадовало – у небольшого судёнышка имелся в наличии и мотор. Потому что всё же отдаваться на волю океанских течений достаточно рискованно. Мало ли, эта мачта сломается или парус с неё шквальным порывом ветра сорвёт, или штиль будет полный, да понесёт течением в открытое море. Как тогда обратно возвращаться без мотора?

Прямо около ангара стоял большой массивный стол, сколоченный из шлифованных некрашеных досок. Около него стояли две скамейки, но меня привлекло, конечно, то, что было на самом столе.

Александр что-то говорил о лёгком перекусе перед тем, как отправимся на рыбалку, велев нам вчера не завтракать в отеле, но с этим он явно поскромничал. Центральная часть стола была буквально завалена различными фруктами. Имелась рядом с ними и солидная батарея бутылок. Сразу узнал по внешнему виду бутылок, что тут есть и ром, и водка, и пиво. Имелся и нарезанный чёрный хлеб, стояла плошка со сливочным маслом, четыре открытые банки с ветчиной, нарезанная копчёная колбаса. А рядом с ними солдат, что пальмовой веткой отгонял от всего этого хозяйства настырных мух.

А когда мы подошли поближе, из ангара вынырнул повар во всем белом, словно только что из какого-то ресторана приехал, таща перед собой скворчащую огромную сковороду. Он ловко поставил её на стол, и я увидел, что внутри омлет, которого хватило бы, чтобы накормить человек восемь-девять.

Вслед за поваром из ангара выскочил очередной солдатик в униформе. Он тащил горку тарелок, а ложки с вилками и ножами и так уже лежали на столе.

– Ну что, дорогие гости, – сказал Александр, – давайте позавтракаем, потом проводим Галию с детьми на пляж. Он у нас за тем ангаром, там же и тент расположен, где можно жару пережидать.

Детей кормили на руках, как обычно. Все взяли себе по тарелке и принялись накладывать омлет и мастерить бутерброды. За батареей бутылок обнаружился и кувшин со свежим апельсиновым соком. Ну прямо всё тебе идеально. Такой шведский завтрак и в мое время в хорошем отеле меня бы полностью удовлетворил. Ассортимент, там, конечно, был бы пошире, но зато здесь фрукты все натуральные.

Алкоголь никто не пил. Я и не собирался, а Эдуард Тимофеевич с Александром тоже такой инициативы не проявляли. Да, неплохо тут Александр устроился. Хорошее местечко: песочек, пляж, пальмы, ангар с яхтой, повар, скорее всего, кто-то из солдат, да солдатиков сколько угодно, чтобы всё, что необходимо для офицера, делать.

Валентина Никаноровна, когда трапеза близилась к концу, сказала:

– Вы знаете, я тоже, наверное, воздержусь от рыбной ловли. У меня всё же морская болезнь. Как вчера Павел начал описывать, как эту яхту будет вдалеке от берега раскачивать, так у меня сразу ком к горлу подступил. Лучше мы тут с Галией на пляже вас подождём, мужчины.

Балдин согласно кивнул.

– А капитан у вас будет из местных? – спросил я, оглядевшись и не заметив нигде никого, кто мог бы выступить в этой роли. Ну мало ли, не приехал ещё. Или в рубке сидит, ждёт нас.

– Нет, местных не положено, – сказал Александр. – Мало ли мы что на борту обсуждать будем важное. Сам, наверное, понимаешь, Павел, что такие прогулки не для каждого. Есть у нас офицер, который прекрасно разбирается в такого рода занятиях, вот с ним и пойдём рыбачить. Он позавтракал загодя и уже на борту.

***

Куба, Президентский дворец

Утром Рауль первым делом отправился к брату. Он очень беспокоился, что жена начнет предпринимать что-то против русского журналиста, несмотря на договоренность с ней пока что подождать. Все же характер у Вильмы был жесткий и независимый.

А вдруг не удержится? Очень уж она была зла вчера, – размышлял он встревоженно.

К счастью, Фидель был на месте, так что Рауль, не откладывая, описал ему ситуацию и все претензии Вильмы к Ивлеву.

– Да уж, твоя жена отказов не любит, – усмехнулся Фидель, выслушав брата. – Особенно от тех, о ком у нее сложилось хорошее мнение.

– В том-то и дело, – кивнул Рауль. – Она с таким восторгом рассказывала нам про этого русского после приезда из Москвы, помнишь ведь? А тут он ей прямо заявил, что хочет с семьей пообщаться и не станет следовать программе, которую для него подготовили… Я Вильму такой злой давно не видел.

– Ну, обиделась, само собой, – улыбнулся Фидель. – Привыкла твоя жена, что ей все и всегда навстречу идут, а тут отказ. А у парня характер-то железный, сразу в нем это отметил, – добавил, задумавшись на мгновение, Фидель.

– Да, вот только Вильма рвет и мечет, – покачал головой Рауль. – Грозит в Москву пожаловаться на Ивлева в газету, где он работает.

– А вот этого никак допустить нельзя, – посерьезнел Фидель. – Ты же объяснил жене, что люди все разные, каждый по-своему жизнь воспринимает? Парень этот русский очень правильный человек, настоящий революционер по духу. Мне понравилось, что он вовсе не угодничал, как подавляющее большинство тех, кого ко мне приводят пообщаться. Свободно и независимо размышлял. И мне его мысли понравились. Родственную душу в нем почувствовал, когда общались.

– Согласен полностью. У меня такое же мнение о нем сложилось. Толковый парень, в особенности для его возраста. Но ты же знаешь Вильму. Я попытался ее успокоить и объяснить ей это, но этой женщине трудно смириться с тем, что на свете есть люди, не готовые работать двадцать четыре часа в сутки. Она вбила себе в голову мысль, что русский журналист лентяй и хочет наказать его за это.

– Я, напротив, уверен, что этот Ивлев очень трудолюбивый человек, – возразил Фидель брату. – Он просто из той породы людей, которые много и тяжело работают, после чего им нужно пару недель на то, чтобы восполнить потраченные силы. И в этот период они не делают буквально ничего. А потом снова берутся за работу с прежним рвением. Вспомни Кристобаля, он ведь такой же. Пашет как вол несколько месяцев подряд, а потом убегает на неделю в гасиенду и целыми днями только курит сигары, пьет ром и фламинго на полях считает… А ведь потом, когда появляется, он же полон новых идей. Так что такого склада люди, даже когда кажется, что они отдыхают, тоже работают. Просто эта работа не видна чужому глазу.

– Ха-ха-ха, а ведь и точно, – рассмеялся Рауль, вспомнив старого друга их семьи. – Кстати, Вильма его тоже поначалу невзлюбила, помнишь? Много времени понадобилось, чтобы она мнение о нем поменяла и перестала считать пьяницей и лодырем.