Красная земля (СИ) - Волков Тим

— Так… — доктор вчитался в текст… — Срочно вызывают в город. А бензина-то в «Дуксе» почти нет… И еще неизвестно, есть ли у Нобеля?

Поезд тоже отпадал, по причине полной непредсказуемости появления. Хорошо, хоть художник еще не уехал…

Председатель Комитета Воскобойников нынче выглядел нервно. Бледное лицо, трясущиеся руки — такое впечатление, что целую ночь пил! Нетвердой походкой он поднялся на трибуну и обвел собравшихся сумрачным взглядом:

— Господа! Генерал Корнилов поднял венный мятеж! У нас, в Зареченске, тоже возможны эксцессы. Я отдал приказ раздать оружие со складов отрядам рабочей гвардии. Слова Богу, они у нас есть. Ибо начальник гарнизона, капитан Вер…

Со дворе донеслась гулкая пулеметная очередь! Посыпались стекла.

— На пол, господа! В коридор! Господин Петраков…

Петраков и его люди уже занимали позиции у окон. Правда, милиционеров было мало — всего-то четверо. Три нагана… и один маузер.

Обнимая Анну Львовну, Иван Палыч пожалел, что не взял с собой револьвер. Снов очередь. Стекла… Кого-то посекло осколками…

— В коридор господа, в коридор!

Однако, и коридоре стреляли. Там тоже имелись окна… Хорошо, охрана успела забаррикадировать двери.

Доктор подполз к Воскобойникову:

— Павел Ильич, есть в здании бинты? Ну, или простыни, что-то такое… Надо бы перевязать людей… и вас — тоже!

— Простыни… Нет, ничего такого… Хотя… У нас же есть медкабинет! Правда, необорудованный. На втором этаже, слева по коридору…

— Понял! Поищу… Аня, сиди в уголке и не всовывайся!

Аннушка дернулась:

— Но, я… Я могу помочь!

— Поможешь, когда бинты принесу…

Снова выстрелы, на этот раз — одиночные, винтовочные. То ли перезаряжали пулемет, то ли патроны кончились…

— Ночью Верховцев расстрелял наших в депо, — вытирая с лица кровь, гулко промолвил Воскобойников. — Двух рабочих повесили. Еще нескольких держат взаперти, бьют…

Милиционеры, между тем, тоже палили в окна… и судя по лицу Петракова, весьма успешно.

— Ага! Есть один! Еще… Виктор! Давай на чердак, глянь, сколько там их?

— Есть!

Виктор выбежал в коридор, а следом за ним — и Иван Палыч. Бегом добрался до лестницы, спустился на второй этаж…

— Господа! — с улицы донеся вдруг усиленный мегафоном голос. — С вами говорю я, капитан Верховцев! Военный диктатор Зареченска!

О как! Диктатор. Не больше, не меньше.

— Предлагаю сдаться! Выходите с понятыми руками. На раздумье даю пять минут. Иначе, господа, пощады не будет!

Да-а… дела… Может быть, и правда, кому-то… Ого!

В медкабинете нашлись бинты, йод и касторка… С улицы послышался истошный женский визг. Доктор осторожно выглянул в окно. Прямо на скамейке, за кустами сирени, трое солдат насиловали какой-то женщину, судя по одежде — из общества… Рядом стояла бутылка… похоже, что водка или самогон. Пьяные!

— Не надо… не надо… Пожалуйста-а-а…

— Ах ты, сука, еще и кусаться? Н-на!

Схватив лежащую в траве винтовку, солдат тут же, на глазах своих товарищей, заколол несчастную штыком! Буднично, как на учениях… или, скорее, в атаке…

Вот же ж! Это ж надо так озвереть! Ну да — война, окопы, смерть… А тут — все можно! И водка еще…

— Э, Фимка! Зачем девку забил? — возмутился один из солдат. — А мы?

— Да что, девок, что ли, в городе мало? Да вот энтих, в управе, возьмем… Хотя бы! Бабы там есть. Антилигентные!

Вытерев окровавленный штык об одежду только что заколотой девушки, убийца обернулся и посмотрел вверх.

— О, вот он, гад — в окне! Высматривает. А ну-ка, парни…

Доктор не стал дожидаться — захватил бинты, йод, да был таков. Грянули выстрелы. Полетели осколки стекла…

В залу уже вернулся посланный на разведку Виктор. Докладывал:

— Человек двадцать — с Верховцевым. Солдаты, унтера… И еще с другой стороны — столько же. Но те, похоже, что пьяные.

— Господа, господа! Истекает срок, — напомнил кто-то. — Сдаемся?

— Ну, кто желает — пожалуйста! — развел руками Воскобойников. — Препятствовать не будем…

Выбрав место, доктор спокойно разложил бинты. Оглянулся:

— Прошу на перевязку! Анна Львовна, помогай… А сдаваться не советую! Не все там Верховцеву подчиняются. Могут быть эксцессы.

— Так что же делать-то, господа? Они ж нас…

— Совет! Отряды! — выкрикнула Анна Львовна. — Надо кого-то послать…

— Уже послали, — Петраков отошел от окна, улыбнулся. — Теперь только ждать. Ничего, продержимся!

— Господа-а! — повернувшись от окна, вдруг закричал небольшого росточка милиционерик с белой повязкой на рукаве. — Господа! У них пушка!

Не обращая внимания на возможную опасность, все бросились к окнам… Солдаты под руководством Верховцева уже распрягли лошадей и разворачивали орудие жерлом к зданию Комитета.

— До третьего этажа не достанут! — нервно усмехнулся товарищ председателя Краюшкин. — Это как же надо дуло загнуть!

Воскобойников нахмурился:

— Да зачем им по третьему-то бить? Пальнут пару раз в парадное — все и рухнет! Виктор Иваныч, вы что же не перевязываетесь?

— Так очередь жду, — отмахнулся Чарушин. — Как же хорошо, что наган с собой захватил!

В углу, у окна, глухо прозвучал выстрел. Все обернулись.

— Есть один! — секретарша Ольга Яковлевна любовно погладила браунинг. — Артиллерист чертов! Господа, я с вашего разрешения закурю? Не каждый день в людей стрелять приходится.

— Курите, курите, — покивал Краюшкин. — Свежего воздуха здесь предостаточно. Я и сам закурю, господа!

Перезарядив маузер, Петраков подскочил к окну:

— А я пока… По артиллеристам! Эх, жаль, патронов мало…

Да, патроны кончались… и это было плохо. Рано или поздно мятежники ворвутся в здание… и тогда…

— Гляньте-ка, грузовики! — ахнув вдруг Ольга Яковлевна. — Еще один! И еще…

— Люди какие-то. С винтовками… — Петраков покусал губу и вдруг улыбнулся. — И с красными бантами!

— Господа, господа, там и флаги красные!

— Это красная гвардия, господа! — Анна Львовна радостно всплеснула руками. — Рабочие отряды. Совет прислал помощь!

— Господи… — поправляя окровавленную повязку, улыбнулся Воскобойников. — Как же вовремя я их всех вооружил!

Между тем, во дворе завязалась яростная перестрелка. Не взирая на опасность, все кинулись к окнам — смотреть! Иван Палыч все же оттащил невесту в сторонку:

— Тут стой!

— Ну, Иван…

— И держи наготове бинты!

Взяв в клещи мятежников, красногвардейцы методично отстреляли пулеметчиков и артиллеристов. После чего бросились в атаку с громким «Ура!»

— Так их! Так! — радостно комментировали из окон.

Примерно через полчаса с мятеж был подавлен.

— Все, можете выходить, господа! — войдя в залу, заверил… Сергей Сергеевич! — И большое спасибо товарищу Субботину, командиру.

Стоявший позади Аристарх смущенно потупил взор:

— Мы свое дело делаем… Совет приказал, вот и… Хорошо — оружие!

При этих словах Воскобойников приосанился. Похоже, именно он был сегодня героем дня!

— Разрешите? — в дверь заглянул среднего роста мужчина лет тридцати пяти.

Железнодорожная тужурка, перевязанный бинтом лоб. На скуле и под левым глазом расплылись застарелые синяки. Зато как задорно блестели газа! И выглядел он как-то знакомо…

— Пронин, Степан, — представил Сергей Сергеевич. — Наш человек. Только что из застенков. — Так что там, Степа?

— Верховцев застрелился. А с мятежом — все.

— Ура, господа! — выплюнув папироску, выкрикнула Ольга Яковлевна.

— Ура! Ура! Ура!

О бесславном конце Корниловского путча доктор, как и все в уезде, узнал из газет. Как и от том, что первого сентября 1917-го года Россия была официально провозглашена республикой. Порядку от этого, правда, больше не стало: поезда как толком не ходили, так и не ходили, в городах обострились проблемы с продовольствием, вокзалы и города наводнили дезертиры, самовольно ушедшие с фронта. Они ни от когда не пряталась, наоборот, держали себя гордо и независимо. Чувствовалось, что власти-то в России — нет! И никакие потуги нового министра-председателя Керенского ситуацию, похоже, переменить не могли.