Хозяин антимагии 4 - Миф Базаров

Она подошла к Варе. Близко. Почти вплотную.

— Похоже, тебе действительно нужно было… — мать вдруг запнулась, но все за столом и так поняли, что она имела в виду. — Но знаешь, что? Тебе повезло. Другой на месте Кирилла не оставил бы тебе ни единого шанса.

Варвара вскочила.

Лицо её пылало, плечи вздрагивали от сдерживаемой злобы.

— Как ты можешь… Ты же мама…

— Не упусти этот шанс, дурочка, — перебила её женщина. — Иначе в следующий раз Кирилл его не даст.

Варя резко развернулась и вышла, громко хлопнув дверью.

Звук эхом отразился в стенах дома и остался висеть в воздухе.

В столовой воцарилась тишина.

Тяжёлая, плотная, как туман над болотами.

— Мама… — наконец прошептала Тася, словно не веря в происходящее.

— Я горжусь им, — тихо сказала мать, глядя в окно. — Ты слышишь, Тасенька? Я горжусь своим сыном.

Тася кивнула, но ничего не ответила.

Она вскочила и крепко обняла маму, так, что у той заныли рёбра.

— Я тоже им горжусь… — еле слышно прошептала младшая дочь.

Глава 5

Поездка превратилась в настоящее испытание.

Наш небольшой экспедиционный отряд — я, инженер Ефим Черепанов, архитектор Сергей Бадаев и путеукладчик Роман Лунев — напоминал странный коктейль из представителей разных слоёв общества. Особенно выделялся Лунев.

Роман, выросший среди чернорабочих, первое время был похож на загнанного зверя.

Его загрубевшие от физического труда руки нервно теребили край чертежа, а взгляд упорно избегал встречи с нашими глазами. Когда к работнику обращались, он вздрагивал как школьник, вызванный к доске.

Роман был не просто осторожен, он боялся показаться лишним. Но Черепанов оказался мастером разжигать интерес в подобных людях.

Уже к концу первого дня я наблюдал удивительную метаморфозу, так как шутки про «инженеров-землекопов» и дружеские подколы растопили лёд.

Когда Ефим, смеясь, хлопнул Романа по плечу со словами:

— Ну что, коллега, покажешь нам, где грунт не подведёт?

Я увидел, как у Лунева загорелись глаза.

Работяга начал понимать, что здесь его мнение важно.

Бадаев держался строже, но профессиональные вопросы, адресованные Луневу, звучали уважительно:

— Роман Прокофьевич, а как вы оцениваете несущую способность этого участка?

Это «Прокофьевич» сделало своё дело: путеукладчик расправил плечи.

Он перестал быть просто рабочим. Он стал частью команды.

К третьему дню мы уже вовсю спорили о технологии укладки, перебивая друг друга и переходя на «ты».

Лунев преобразился: его комментарии стали резкими, точными, а в глазах появился блеск, который бывает у мастеров своего дела, к мнению которых прислушиваются.

И если бы кто-то сказал неделю назад, что этот человек станет моей правой рукой на железной дороге, я бы не поверил.

Но настоящей причиной затянувшейся поездки была не социализация Романа.

Мы не могли просто проехать мимо ключевых точек будущей магистрали.

Центральная колония — болотистая местность, где каждый метр пути требовал укрепления.

«Павловск» — участок с зыбучими песками, требовавшими постоянного контроля.

«Ярцево» — огромный каньон, где мост нужно буквально встроить в скалы.

«Если бы мы просто проехали…» — мысленно усмехнулся я, глядя, как Черепанов и Лунев стоят по колено в грязи и ожесточённо спорят о способах укрепления грунта.

Вместо двух дней на поездку ушло чуть больше недели.

Но какая это была продуктивная неделя!

Когда мы наконец въехали в «Ярцево», мы были не просто командой, мы стали слаженным механизмом. Люди, которые ещё неделю назад не знали друг друга, теперь говорили без пауз, обсуждали детали как старые сослуживцы.

И когда Лунев разложил перед нами карту, его предложение прозвучало не как идея, а как готовая стратегия:

— Если выслать вперёд небольшие группы… — палец мужчины уверенно скользил по карте, — вот сюда направим магов-дорожников, сюда — магов-мостовиков, а здесь понадобятся специалисты по скалам…

Он не просто видел проблему. Он уже знал, как её решить.

— Мы сэкономим 30, а то и 40% времени.

Бадаев, обычно сдержанный и даже немного холодный, неожиданно оживился:

— Это гениально и просто одновременно! Основные силы рабочие направят на уже подготовленные пути!

Черепанов тут же добавил:

— А на болотах мы…

Но я уже доставал блокнот, чтобы немедленно отправить распоряжения в «Точку» и «Павловск».

План был настолько чётким, что задерживать его исполнение не имело никакого смысла.

До моего грандиозного проекта колонии ещё не знали столь масштабных строек. А людям, которые ими занимались, просто не хватало опыта в решении таких задач.

Как, впрочем, и мне.

Я не был строителем. Я был профессором физической химии, а не ректором МАДИ или СПбГАСУ — там в моём мире учат проектировать и строить дороги.

Столица колонии встретила нас гулом десятков военных обозов, растянувшихся по главной улице. Повозки с оружием, фуры с припасами, отряды ополченцев в походных мундирах — всё это медленно двигалось в сторону телепорта.

Над караванами висело плотное облако пыли, смешанное с запахом конского пота и ружейного масла.

Штурм «Новоархангельска» не просто приближался. Он был уже на пороге.

А «Ярцево» стало последним перевалочным пунктом.

Когда-то это место называли «жемчужиной прибрежных колоний».

Сейчас от былой славы остались лишь полуразрушенные причалы, торчащие из высохшего дна как рёбра скелета. Ржавые якоря, вросшие в землю там, где раньше плескались волны. Остовы кораблей, навеки застрявшие в глиняных тисках.

Попытки создать здесь флот были обречены на провал.

Это всё равно что вызывать бурю в безветренный день — бесполезно.

Сначала — три года обильных уловов, процветание порта, грузовые пароходы, которые не покидали акваторию ни на минуту.

Затем — внезапная засуха. Море начало отступать на глазах, оставляя суда буквально сидеть на мели.

Рыбаки в отчаянии наблюдали, как их лодки превращаются в бесполезные груды дерева. Через полвека всё вернулось на круги своя.

Флот возродили, но история повторилась. Снова засуха. Снова потери.

Никто не понимал: почему море уходит? Было ли это игрой природы или кто-то из богов решил, что колонии «Ярцево» море больше не нужно?

Последней каплей стало происшествие семь лет назад. Военный эсминец «Стриж», только что вернувшийся с патрулирования, за ночь оказался в ловушке.

Море отступило так быстро, что экипаж спускался на берег по верёвочным трапам.

Они даже не успели понять, что произошло.

После этого корабли окончательно перебрались в Балтийск в «Новоархангельске».

Остались лишь бедные рыбаки на утлых лодчонках, умевших «ползти» по мелководью, да несколько военных кораблей, включая тот самый «Стриж», мой будущий бронепоезд.

Граф Смольников, когда мы встречались в «Павловске», обмолвился: