Рогалик в Хогвартсе - Elanor

заклинание, вкладывая в него весь свой страх, все свое отчаяние. Темная энергия волной прошла по воде. Русалки замерли, их глаза расширились от ужаса, они попятились, освобождая мне дорогу. Заклинание сработало. Но какой ценой? Я почувствовал, как часть моей души покрылась инеем.

Я освободил Габриэль. Она была совсем легкой. Я подхватил ее и устремился наверх.

И тут я его увидел.

Сначала это была просто тень, огромное, бесформенное пятно во мраке глубины. Затем оно начало подниматься, обретая форму. Десятки, сотни извивающихся щупалец, каждое толщиной с древесный ствол. И два огромных, как блюдца, глаза, светящихся тусклым, фосфоресцирующим светом. Кракен. Хранитель Глубин.

Он двигался медленно, величественно, но от его приближения вода вокруг, казалось, застывала. Гриндилоу и даже русалки в панике бросились врассыпную.

Я замер, прижимая к себе Габриэль. Мой воздушный пузырь начал истончаться. Час почти истек.

Кракен не проявлял агрессии. Он просто… наблюдал. Его огромные глаза были устремлены на меня. В них не было злобы. Только древняя, непостижимая мудрость и… печаль?

Но тут одно из его гигантских щупалец двинулось в нашу сторону. Не быстро, не угрожающе, а скорее… с любопытством. Оно тянулось к Габриэль.

Я запаниковал. Все предупреждения Флер, все уроки Снейпа вылетели у меня из головы. Я видел только эту гигантскую конечность, приближающуюся к беззащитному ребенку.

— Редукто! — выкрикнул я, направляя палочку на щупальце. Ослабленное водой, проклятие лишь вызвало сноп искр на поверхности толстой кожи монстра. Кракен даже не заметил.

Щупальце коснулось Габриэль, мягко, почти нежно. И тут девочка открыла глаза. Она не выглядела испуганной. Она протянула руку и коснулась щупальца.

Но я этого уже не видел. Я действовал на инстинктах, на страхе.

— Конфринго! — еще одно мощное взрывное проклятие. На этот раз оно ударило сильнее. На коже кракена вспыхнуло небольшое пламя, которое тут же погасло под водой, оставив дымящийся ожог.

И вот тогда Хранитель Глубин разгневался.

Его огромные глаза вспыхнули яростным светом. Вода вокруг забурлила. Десятки щупалец пришли в движение, устремляясь ко мне со всех сторон. Я оттолкнул Габриэль в сторону Крамa, который как раз поднимался с Гермионой, крикнув:

— Забери ее!

У меня не было шансов. Я пытался отбиваться, посылая одно проклятие за другим. «Импедимента Аква!», «Сектумсемпра Акварис!» (вариация Сектумсемпры, адаптированная Снейпом для воды, оставляющая глубокие режущие раны, из которых сочилась не кровь, а какая-то темная энергия). Некоторые щупальца отдергивались, но их было слишком много.

Одно из них обвилось вокруг моей ноги, сжимая с такой силой, что я услышал хруст костей. Боль была адской. Воздушный пузырь лопнул. Ледяная вода хлынула в легкие. Я начал задыхаться.

Еще одно щупальце схватило меня за руку с палочкой, вырывая ее. Я остался безоружен.

Последнее, что я увидел перед тем, как потерять сознание, были огромные глаза Кракена, в которых теперь не было ничего, кроме холодной, безжалостной ярости. И где-то на периферии сознания — удаляющийся силуэт Крамa с двумя девочками, и крики ужаса с трибун.

Не хватило сил. Не хватило магии. Не хватило ума понять, что не всегда нужно атаковать. Иногда достаточно просто… не мешать.

Смерть от Кракена была медленной и мучительной. Сначала давление воды, выжимающее остатки воздуха из легких. Потом сокрушающая мощь его объятий, ломающая кости. И, наконец, погружение в ледяную, безмолвную тьму, где уже не было ни боли, ни страха, только бесконечный, всепоглощающий холод.

Третья смерть. И снова я потерпел неудачу. Но на этот раз я унес с собой не только горечь поражения, но и смутное понимание того, что сила — это не всегда агрессия. И что некоторые тайны этого мира лучше не пытаться разгадать с помощью Темных Искусств.

Мой дневник смертей ждал. И я знал, что скоро снова увижу это проклятое купе Хогвартс-экспресса.

Глава 7. Четвертое попадание. Сделка во Тьме

Снова. Опять этот мерный, доводящий до безумия стук колес, выдергивающий из небытия, которое с каждым разом казалось все более желанным. Боль во лбу, уже ставшая привычным спутником, пульсировала с новой силой, словно напоминая о только что пережитом кошмаре. Четвертый раз. Четвертый раз я, или то, что от меня осталось, возвращался в это проклятое тело, в этот проклятый поезд, везущий меня навстречу очередной, заранее предначертанной гибели.

Я рывком сел, оглядывая купе. Рон Уизли, с его вечной рыжей шевелюрой и набитым ртом — на этот раз это были, кажется, «Берти Боттс» всех вкусов и запахов, — и Гермиона Грейнджер, с ее неизменной книгой и видом всезнайки, уже привычно не замечали моего внутреннего ада. Их беззаботность, их слепая вера в этот сказочный мирок, который для меня давно превратился в пыточную камеру, вызывали уже не ярость, а лишь холодное, отстраненное презрение. Они были марионетками, статистами в этом бесконечном спектакле моей боли.

— Гарри, ты в порядке? Опять шрам? — голос Рона, приглушенный жеванием, прозвучал так же фальшиво, как и всегда.

— Кошмар приснился, — буркнул я, отворачиваясь к окну. За ним мелькали те же унылые пейзажи, такие же безразличные к моей судьбе, как и весь этот мир.

Четвертое попадание. Три смерти. Три унизительных, бессмысленных провала. Первая — от руки лже-Муди, быстрая, почти милосердная «Авада». Вторая — после моей глупой попытки публичного бунта, удар по затылку и торжествующий шепот Крауча-младшего о Темном Лорде. Третья, самая свежая и оттого самая болезненная в воспоминаниях — позор на арене с драконом, когда я, «Мальчик-Который-Выжил», оказался некомпетентным шутом, сожранным под хохот толпы. И четвертая… о да, четвертая, хотя по счету в дневнике она будет третьей настоящей смертью в испытании — ледяные объятия Кракена, раздавленные кости, мучительное удушье в темных водах Черного озера. Моя попытка спасти Габриэль, моя глупая, неуместная атака на Хранителя Глубин… все это привело лишь к очередному фиаско.

Мой дневник смертей, который я вел с упорством маньяка, пополнялся с каждой новой «жизнью». «Смерть номер…» Какая уже разница? Каждая запись была сухим, бесстрастным отчетом о моей никчемности. «Причина: утоплен и раздавлен гигантским кальмаром после необдуманной атаки и проявления излишнего, ничем не оправданного героизма. Уроки Снейпа и знания вейл не помогли против первобытной ярости».

В этот раз что-то изменилось. Прежняя холодная ярость, толкавшая меня в объятия Темных Искусств Снейпа, сменилась ледяным, почти нечеловеческим спокойствием. Если Свет не мог меня защитить, а Тьма в ее традиционном понимании оказалась недостаточно эффективной против древних сил, значит, нужно было искать что-то за гранью. Что-то, что сам этот мир считал абсолютным злом, воплощением отчаяния.

Дементоры.

Мысль пришла внезапно, как удар