Господин следователь. Книга седьмая (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Да мы с маменькой вообще годимся в разведчики. Сумели тайно от Аньки и пирожные закупить, и подарки! Это ведь постараться нужно.

Надеюсь, Анна Игнатьевна дареный альбом в приходо-расходную книгу не обратит? С нее станется. Но обратит — так и ладно. А вдруг-таки заведет привычку вести дневник? Было бы любопытно лет так… через сто, прочитать личный дневник маленькой кухарки. Читал я дневник английской горничной, жившей в это же время, в которое живу сейчас. Не по себе становилось.

Вон, Анечка наша слегка всплакнула. Нет, уже не слегка. Ревет!

Ой-ой-ой, солнышко наше маленькое, не надо плакать! Мы же тебя любим, пусть ты и вредная!

Поезд «Москва-Санкт-Петербург» шел медленно, делая остановки если не у каждого столба, так у каждого сарая. Можно бы уже попривыкнуть, что паровоз, в отличие от электровоза, нуждается еще и в каменном угле, да и в воде.

До Твери, где будет большая остановка и ресторан, оставалось еще час, не меньше, но паровоз опять встал.

И тут в наш вагон вошел еще один пассажир, которого мы не ждали. Так хорошо ехать маленьким дружным коллективом, без посторонних. А тут… Здоровый дядька, лет под пятьдесят, в мундире действительного статского советника военного ведомства. Первое, что бросилось в глаза — отсутствие на мундире орденов. А ведь коли это статский генерал, так у него должна быть хотя бы Анна или Станислав[1]!

— Прошу меня простить за вторжения, — слегка смущенно произнес статский генерал — Сел по привычке в вагон второго класса, забыл, что покупал билет в первый, потом заснул. Спасибо проводнику, разбудил. Говорит — а вы, дескать, в синем вагоне ехать должны. Пришлось просыпаться и переходить.

— Прошу вас, Ваше Превосходительство, располагайтесь, — церемонно сказала маменька, слегка недовольная вторжением постороннего.

Я тоже был не очень доволен. Что-то мне это все напоминало. Неужели опять приперся какой-то хмырь, а потом вдруг возьмет, да Нюшку нашу сватать начнет? А эта, маленькая дурочка, возьмет да и согласится. Тот дяденька был статским советником, а этот — готовый генерал. Только какой-то странный действительный статский советник. Сел он, видите ли, в вагон второго класса, да еще по привычке? Делись теперь с ним оставшимися пирожными, а нам самим мало.

Еще показалось странным, что мундир изрядно поношен, а от господина генерала исходил какой-то странный запах. Нет, не перегар. И что это? Что-то такое, связанное с медициной, а то и с химией. И лицо отчего-то показалось знакомым. Видел на фото? Или попросту какой-то знакомый типаж? Есть у этого дяденьки нечто восточное, или, скорее закавказское. Да, грузинское. Он даже чем-то на моего знакомого прокурора Геловани похож.

С генералом увесистый саквояж, но тоже — порыжевший, видавший виды.

— Еще раз прошу прощения, — улыбнулся генерал. — Позвольте представиться — Александр Порфирьевич.

— Ольга Николаевна, — ответно представилась маменька, не называя своей фамилии. Указав подбородком в мою сторону, представила. — Мой сын, Иван Александрович, а это Анна.

— Да, барышня на вас очень похожа, — кивнул Александр Порфирьевич. — И на старшего брата тоже.

Мы дружно переглянулись, захлопали глазами. А стоит ли переубеждать малознакомого человека? Объяснять — что девочка нам не родня? Зачем? Я на такую сестренку уже согласен. А он рассуждал логично — мать вместе с сыном и дочкой собрались за столом, пусть и в дороге.

— Садитесь с нами, Александр Порфирьевич, — радушно предложила маменька. — Иван, озаботься чаем для Его Превосходительства. У нас здесь небольшой праздник — у Анечки именины, но раз они застали в дороге, то мы так, по-походному.

Все правильно — если приглашаешь за стол, нужно озаботится и о чае для гостя. Не именинницу же гонять?

Пошел к проводнику, озадачив того чаем для гостя, а еще и для нас. Не пить же генералу одному?

— Нет, Анна очень с братом похожи, — опять сказал генерал, посмотрев на меня, а потом переведя взгляд на Аньку.

— Так если брат и сестра — то как же быть не похожими? Родня, чай, — глубокомысленно изрек я, а сам возмутился — я что, похож на эту маленькую козу? Да ни в жизнь!

— Похожи, только я гораздо красивше, — хмыкнула Анна.

Конечно, как же ей не вставить свои шесть копеек?

— Не красивше, а красивЕе, — хмыкнул я. — И язычок длиннее.

— С барышнями всегда так, особенно с умными, — засмеялся генерал. — Языкастенькие

— У вас дочери? — поинтересовалась маменька.

— Увы, только воспитанница, — вздохнул Александр Порфирьевич. — Не дал бог нам с женой деток. Но главный опыт общения с юными барышнями — на курсах. Уже много лет преподаю химию на Высших женских медицинских курсов при нашей академии.

Вот тут все встало на свои места. Запах медицины и химии, мундир с военными эмблемами — преподаватель, но не военного учебного заведения, а чего-то гражданского. Что у нас есть? Да только Медико-хирургическая академия, находящаяся в ведении Военного министерства. Готовит она и военных, и гражданских врачей. Если наш сосед по купе действительный статский советник — то дяденька, как минимум профессор.

— Тогда понятно, отчего от вашего мундира кислотой пахнет, — хмыкнула Анька.

— Аня⁈ — возмутилась маменька на бесцеремонное поведение названой дочери.

— Зато моль не жрет, — засмеялся профессор. — Мундир я редко ношу — на экзамены, да на какие-нибудь официальные мероприятия. Висит в лаборатории. Вот, помнится, учителя моего — профессора Зинина — он в ту пору тайным советником был, во дворец вызвали. Кинулся за мундиром, а от мундира только погоны остались, остальное моль съела. Моим мундиром одолжился, а государь его спрашивает — мол, когда это вас, милейший Николай Николаевич в статские советники разжаловали? Но государь сильно сердиться не стал, посмеялся и все.

Мы тоже поулыбались, а потом профессор спросил, обращаясь к Аньке:

— Судя по всему, барышня химией увлекается?

— Немножко, — закивала Аня.

— После гимназии-то куда собираетесь? — поинтересовался профессор, потом вздохнул: — Жаль, на наши курсы больше наборов нет.

— Ваши курсы в военном ведомстве? — зачем-то спросил я, хотя это и так знал.

— Именно так. Но наш министр женщин не слишком привечает. Тех, кого набрали доучиваем, вот и все.

— Жалко, — вздохнула и Анька.

Неужели девчонка заинтересовалась? Хм… И еще раз — хм… А может…?

— А если курсы в другое ведомство перевести? — посмотрел я на маменьку. Но та только подняла глаза вверх — мол, я не министр, даже не товарищ министра.

Высшие женские курсы выпустили свыше 600 женщин-медиков. Их закроют, а Женский медицинский институт откроют не скоро — не то через 10 лет, не то еще позже. В стране, где катастрофическая нехватка медицинских работников?

Военный министр Ванновский очень много сделал для армии. Всех его новшеств и улучшений не помню — я вам не энциклопедия, знаю, как бывший солдат, что кормить нижних чинов стали лучше и разнообразнее. Но был у него пунктик насчет «бабья», от которого нужно избавляться. Забыл министр, сколько солдатских жизней спасли наши женщины-медики на русско-турецкой войне.

Нет, по приезду докопаюсь до батюшки — нехай берет себе курсы, реорганизовывает, создает в МВД медицинский институт. Пусть там готовят женщин-врачей. Говорят — женщины-врачи могут лечить только детей, женщин, да принимать роды. А хоть бы и так.

Реорганизация чего-то готового куда легче, нежели создание на пустом месте. Главное — пока кадры есть, лаборатории и оборудование.

А девочка Анечка станет моим секретным оружием. Хм… А ведь идея. Меня-то батюшка может и не послушать, а вот свою супругу, озабоченную будущим воспитанницы… А личные интересы подчас играют гораздо большую роль, нежели общественные.

И тут меня словно током ударило. Вспомнил, где видел этого человека… Точнее — не его самого, а бюст, установленный на могиле, на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры. Там, совсем рядом, его друзья — и Петр Ильич, и Модест Петрович, да и все прочие, что были гордостью Росси. Да что там — были. Они и сейчас наша гордость.