Вперед в прошлое 13 (СИ) - Ратманов Денис

— Хозяюшки-красавицы! Вашему вниманию — свежайшая мука высшего сорта по цене второго!

Женщины начали оборачиваться. А еще я заметил пронырливого сутулого человечка в кепке. Казалось, вся его голова — кепка и торчащий из-под нее огромный нос, будто эту кепку надели на грача. Он в одном месте постоял, посмотрел на Каналью, потом — в другом. Зашел в магазин и вышел оттуда.

К этому времени напарник продал еще два мешка, понес на свое место следующую партию. Я продолжил наблюдать за «грачом». Тот отправился к телефонной будке, позвонил кому-то поглядывая точно на Каналью, и только потом подошел к нему, начал приценяться и торговаться. Я пренебрег установкой сторожить товар, закрыл машину и направился к ним.

— Три мешок! — говорил «грач», показывая три узловатых пальца с тату. — Туда, домой. Донести не могу, машина нет! Тысяча плачу за доставка, брат.

В нос шибануло падалью. «Грач» — гнилушка, теперь сомнений в его намерениях нет.

Каналья посмотрел на меня. Пока «грач» не обернулся, я кивнул на него, чиркнул себе по горлу и вывалил язык. Напарник закрыл глаза — понял, мол, и ответил:

— Конечно привезу! Только остатки продам — и сразу, а твои три мешка оставлю.

«Грач» уселся рядом с ним на корточки, закурил. Может, конечно, я ошибаюсь, и урка не пытается нас заманить в темный закоулок, где ждут его друзья. Но, скорее всего, все-таки я прав. Иначе он сперва узнал бы цену, а потом побежал звонить.

Да и золотые зубы, и тату на пальцах, и манера сидеть на корточках выдавала в нем не совсем благополучного товарища. А еще от него нестерпимо воняло падалью, и это было главным маркером.

Продав и эти два мешка (итого шесть), Каналья направился к машине, я — за ним, запрыгнул в кузов, готовый подать следующие мешки.

— Ты уверен, что этот человек опасен? — прошептал напарник.

Я кивнул.

— Он за тобой давно наблюдает. До того, как узнал цену муки, звонил кому-то. Давай валить, а?

«Грач» насторожился, подошел к нам.

— Ви там весь мука не продайте, да.

— Четыре мешка осталось, — улыбнулся Каналья, делая мне знак, чтобы вылезал из кузова. — Купишь еще один? Если да, поехали прямо сейчас.

«Грач» согласился не торгуясь, видно было, что спешит товарищ. Каналья перевел на меня взгляд и едва заметно кивнул, а потом спросил у потенциального грабителя:

— Куда ехать-то?

— Давай в салон сяду, дорогу покажу, — окончательно себя выдал этот нерусский. — Не обяснить. Долго!

— Там всего два места, брат. Ты так расскажи, я найду. Ну, или проведи, мы медленно поедем за тобой.

— Пусть сын здесь подождет, это близко, — настаивал «грач».

Мне аж стыдно стало за его плохую работу. Так и подмывало это сказать, на место тварь поставить. Но, судя по тому, как он воровато оглядывался, где-то могли быть его подельники.

Каналья помотал головой, уселся за руль. Я устроился рядом.

— Веди, — скомандовал напарник и завел мотор.

«Грач» засеменил по дороге, мы покатились за ним, а когда выехали на главную, Каналья дал газу и промчался мимо него. Нерусский всплеснул руками, начал материться и топтать брошенную на землю кепку.

— Главное, чтобы он номер машины подельникам не сказал, — насторожился Каналья.

— Поехали назад, — предложил я и подумал, что бизнес в девяностые — ходьба по минному полю. Нас поджидают тысячи опасностей.

Будь на нашем месте кто-то более легковерный, попаля бы и, скорее всего, лишился не только денег, но и жизни.

Глава 6

Дурное предчувствие

В Лазорево мы повезли оставшиеся четыре мешка муки — после неудавшегося ограбления совершенно не хотелось рисковать. Да и нескоро захочется — торговля полностью удовлетворила, учитывая, что вместо двух миллионов, на которые я рассчитывал, мы заработали шестьсот тысяч. Заработаем, если продадим оставшееся.

Все-таки как хорошо, что мы остановились у Тиграна! В растрепанных чувствах ехать ночью, да с кругленькой суммой, и опасно, и нервно.

Глядя на проплывающие за окном огни, я думал о «медных трубах». Говорят, людей портят деньги. Наверное, но только если червоточина изначально была. Такой человек старается вписаться в общество и мимикрирует под нормального. А потом, разбогатев, начинает считать, что это общество должно вписываться в него, и хамеет. Типа злой становится еще злее, жадный — жаднее.

А вот и нет, иногда наоборот, нищета порождает пороки. Будучи курсантом, я экономил на всем, ходил пешком, чтобы купить себе что-то значимое. Потом экономил по привычке, потому что никогда доход не был сопоставим с нынешним: четыре рабочих дня равно квартира. Сейчас же улетевший миллион не особо меня расстроил, и на крупную сумму я могу спокойно махнуть рукой и сказать: «Ну и хрен с ней». Как и прежде, я считаю кич и понты чем-то стыдным, уделом недоразвитых. Хожу в старых вещах, ну да, косуха у меня есть, но это и все.

— У меня паршивое предчувствие, — проговорил Каналья. — И менты те, и нерусский знают, что у нас есть деньги. Давай ты домой поедешь на электричке и выручку с собой возьмешь.

Воспоминания обрушились волной, последние минуты моей прошлой жизни явились во плоти: вот я, вот раненый Илюха. Не мой нынешний приятель, а взрослый седой мужчина… Нет-нет, он не просил бросить его, как это делает Каналья…

Аж сердце зачастило. Хотя предложение было разумным, хотелось напарника обругать, но я сдержался. Вдохнул-выдохнул и спокойно возразил:

— То есть ты, как в дурацком боевике, предлагаешь себя бросить?

Он зыркнул недобро и сказал:

— Предлагаю разумно разделиться. Поскольку бросить грузовик мы не можем, а ты не можешь быть за рулем, тебе не остается ничего другого, кроме как поехать на электричке и, возможно, спасти заработок. Только не надо упираться рогом. Со мной все будет хорошо, вот посмотришь, это просто перестраховка. Максимум, что мне грозит — менты полдня помаринуют.

— А если бандиты…

Каналья мотнул головой.

— Вероятность этого стремится к нулю. Но если загребут бандиты, то они закопают нас обоих, даже если мы отдадим деньги, потому что это очень большие деньги. Понимаешь?

В ответ я тяжело вздохнул. Да, он прав. Да, вероятность маленькая, но слишком уж мы засветились.

— Ты как хочешь, — сказал я, — больше я сюда не поеду. Казалось бы, все раскупить должны были в первый же день!

— Будем по нашим селам ездить, — сказал Каналья. — Нам не повезло, что в местных сельских магазинах была дешевая мука.

— Она с жуками, — скривился я. — Точнее, с червями. Жучки получились из личинок, а личинки — черви. Я видел такое в пшене.

— Зато с мясом мука, — отшутился Каналья и вдруг воскликнул: — Твою мать! Это прям проклятье какое-то!

Впереди на дороге я увидел проблесковые маячки, выругался. Ни впереди нас, ни за нами не было грузовиков, чтобы отвлечь гаишников. Зато мы пустые. Поди докажи, что распродались и возвращаемся с деньгами. Хотя нас мог сдать Горбатюк. Или, хуже того, бандиты и гаишники работают вместе. В этом регионе возможны какие угодно воровские схемы — специфика такая. И продержатся они аж до самой катастрофы.

Когда подъехали чуть поближе, я увидел покореженную иномарку, машину «скорой» и автобус. Конечно же, гаишник тоже был тут, прохаживался по обочине, увидел нас, махнул жезлом.

Не повезло. Каналья выгреб из кармана и передал мне пачку денег, состоящую из расправленных и рассортированных по номиналу купюр, я сунул их в потайной карман куртки.

Напарник вылез из салона с документами, предъявил их инспектору и долго что-то рассказывал. В итоге тот потерял к нему интерес и среагировал на проезжающий мимо груженый «Рафик». Каналья залез в салон и вернул табличку «Пустой».

— У меня две новости, — сказал он. — Хорошая и очень хорошая. Мы свободны. Это раз, два — никто нас не сдал, потому что иначе начался бы прессинг.

— Не факт. Эти на аварию выехали, тут не до прессинга.

К Тиграну мы приехали в начале восьмого уставшие, как бурлаки после смены. Нас ждала теплая комната и голубцы с лавашом на ужин. Видя наше состояние, хозяева предоставили нас самим себе. Растягиваясь на кровати, Каналья сказал: