Гений Медицины. Том 5 (СИ) - Алмазов Игорь

Такая проблема у него была и в академии. По крайней мере, я помню это по шестому курсу. Патологическая анатомия и Шуклин были просто несовместимы.

— А вы не бойтесь, — отрезал Зубов. — И отделению спокойнее, и вам разнообразие. Всё, переодели халат и вперёд с песней.

— С какой песней? — простонал Павел.

— С маршем мёртвых, — серьёзно ответил Михаил Анатольевич. — Всё, птенец, увидимся в следующий понедельник. Даже плюс вам, кстати, дежурств-то тоже не будет.

Судя по лицу Павла, он лучше бы год отдежурил, чем отправился в морг. Но деваться ему было некуда, и он со вздохом вышел из ординаторской.

Надежда Васильевна тоже убежала, у неё теперь было много работы. А вместо неё зашёл Терентьев.

— Что за шум, а драки нет? — весело поинтересовался он.

— Драка сейчас могла быть, — мрачно ответил Зубов. — Птенец-недомерок вылил на себя кровь, и гонялся в таком виде по отделению. Хорошо его гипертоники и сердечники не видели!

— Ох-ох, и что ты с ним сделал? — с любопытством спросил гинеколог.

— Отправил в морг, — махнул рукой Михаил Анатольевич. — До следующего понедельника.

Я и сам ни разу ещё не был в морге нашей клиники. Хотя работу патологоанатомом и не рассматривал в принципе. Считал, что с лекарской магией лучше тратить потенциал на лечение людей, а не на установление причины их смерти.

Но патологоанатомический аспект у меня, разумеется, был.

— Мишутка, расстроили тебя, — ласково усмехнулся Терентьев. — Пойдём, добрый друг даст тебе конфетку.

— Евгений Георгиевич, у меня к вам вопрос, — вспомнил я. — С предыдущим заместителем главного врача, Кобылиным, работала медсестра Екатерина Енина. Я с ней общаюсь, и она тут призналась мне, что хотела бы работать в отделении гинекологии. Готова пройти обучение.

— Енина? — Терентьев потёр ладони друг об друга. — А это которая?

Иногда его поведение бывает не просто странным, а вызывающим.

— Старый извращенец, — Зубов тоже это заметил. — Тебе предлагают сотрудницу новую, готовую учиться. Сам же говорил, медсестра нужна. А Енина — рыжая которая.

— Рыжая… — мечтательно протянул Терентьев. — А она рыжая вез…

— Даже не думай, коробка с просроченными шприцами, — Михаил Анатольевич дал ему подзатыльник. — Константин, отправляйте Екатерину к нему на собеседование, думаю, он её примет.

— Спасибо, — усмехнулся я.

Оставил их одних и отправился работать. За Катю я не переживал, Терентьев только на слова горазд, но без согласия никогда ни к какой коллеге не полезет. Он честный человек. Просто очень дам любит, и не стесняется им об этом говорить.

В середине рабочего дня меня позвал к себе Николай Андреевич.

— Добрый день, — постучав, заглянул я к нему в кабинет. — Вы меня вызывали?

— Да, проходите, — кивнул главврач. — Как проходит подготовка к лекции?

— Всё отлично, — кивнул я. — Запланирована первая лекция на субботу.

До этого я читал похожую лекцию нашему отделению терапии, и кое-какие наработки взял оттуда. Но не повторялся, всё-таки хочется сделать что-то новое.

— Это хорошо, — Николай Андреевич вздохнул, собираясь с мыслями. — На вас пришла жалоба.

Ух ты! И я даже знаю от кого. Что-то неймётся этому эндокринологу усатому.

— От Кравцова Владислава Сергеевича? — уточнил я.

— Именно, — главврач выглядел удивлённым. — У вас действительно был конфликт?

— Не знаю, можно ли считать это конфликтом, — пожал я плечами. — Владислав Сергеевич выказал своё недовольство, что я вешаю объявление о лекции в его отделении. А также, что читать лекцию в принципе буду неопытный и глупый я.

— Оу, — Николай Андреевич опустил глаза в лист бумаги. — А он утверждает, что вы нахамили ему, оскорбили его и вели себя неуважительно.

У этого эндокринолога с самого начала обнаружилась неприкрытая неприязнь ко мне.

— Что ж, такого не было, — спокойно заявил я. — Вы знаете меня, и людям я не хамлю. Не имею такой привычки, даже если они бы этого и заслуживали.

— Я вам верю, — подумав, ответил главврач. — Кравцов был лучшим другом Птицына, моего предыдущего заместителя. И после его увольнения он считает своим долгом постоянно доставлять мне проблемы. Так что я не сомневаюсь, что эта жалоба — ложь. Однако прошу вас постараться с ним не конфликтовать лишний раз. Только нервы себе трепать будете.

О, это уже как пойдёт. Не очень люблю, когда на меня клепают ложные жалобы.

Но мысли свои я пока не озвучил, кивнул и отправился дальше работать.

Квасов шёл утром на работу в отличном расположении духа. Ему удалось купить газету, в которой в пух и прах разгромили статью Чехова и Боткина. Надо обязательно показать её Брусилову, чтобы учёный совет пересмотрел финансирование!

В прекрасном настроении он открыл ключом свой кабинет… И замер на пороге.

Внутри творился настоящий хаос. Разбросанные клочки бумаг, крошки, птичье… О, он что, форточку не закрыл⁈

Уборщице он запретил убираться в его кабинете без его присутствия, поэтому всё это дело мирно дожидалось его появления. Любимая ручка пропала… Чёрт, печенье даже погрызли.

Видимо, в его отсутствие в форточку проник наглый и обжорливый голубь.

Только этого не хватало! Он разорвал одну из научных статей, которые готовил Квасов! Нет, так дело оставаться не может.

Владимир Александрович решительно взял газету и направился в кабинет к Брусилову.

— Андрей Михайлович, можно? — заглянул он.

— Что такое? — тяжело вздохнул тот. — Владимир Александрович, если вы опять по поводу того, что мне надо уволить Чехова и Боткина…

— Мне нужна компенсация, — перебил его Квасов. — В мой кабинет ночью пробрался голубь. Порвал мне все бумаги, растащил вещи, съел печенье и насрал!

Андрей Михайлович Брусилов уставился на Квасова в лёгком недоумении. А чего это он так смотрит? Нужны деньги на восстановление вещей. Да одно печенье было весьма недешёвым!

— Кхм, Владимир Александрович, вы в своём уме? — наконец подал голос Брусилов. — Какая ещё компенсация. Какой ещё голубь?

— Голубь обычный, сизый наверное, — махнул рукой Квасов. — Пробрался ночью через форточку. Так вот, мне составлять заявку на компенсацию?

— Да погодите вы с заявкой! — воскликнул Брусилов. — Форточку вы сами не закрыли?

— Ну… да, — признал Квасов. — Но…

— Никаких но, — отрезал Андрей Михайлович. — Раз сами не закрыли — то проявили безответственность. И никакая компенсация вам не положена.

— Я проветривал! — возмутился Владимир Александрович. — Поэтому и оставил открытой! Хотя бы печенье мне возместите!

— Если у вас всё — не мешайте мне работать, — отрезал Брусилов.

Бесполезно разговаривать. Что за руководитель такой, который не пытается даже вникнуть в проблемы сотрудников! Вот бы его, Квасова, сделали главой учёного совета! Он был бы совсем другим руководителем…

— Владимир Александрович, с вами всё в порядке? — от грёз его оторвал голос Брусилова. — Вы уставились в одну точку и молчите.

Даже помечтать не дал, ну что за человек.

— Вы видели статью в «Невском курьере»? — Квасов аккуратно положил перед Андреем Михайловичем газету. — Боткин — шарлатан. Его метод не работает. Всё ерунда.

— Вы поиздеваться надо мной решили, — Брусилов отпихнул от себя газету. — Подсовываете жёлтую прессу! Метод Боткина уже проверили несколько учёных-врачей с достаточной лекарской магией. И метод рабочий. Теперь во всём мире инфекционисты экстренно повышают уровни владения магией, чтобы тоже освоить этот метод. Это настоящий прорыв в медицине, а вы мне тут про какую-то жёлтую газетёнку!

— Но посмотрите, — Квасов не собирался сдаваться. — Почитайте хоть…

— Всё я сказал! — повысил голос Андрей Михайлович. — Идите и работайте, Владимир Александрович. Если не хотите совсем лишиться финансирования.

Квасов сгрёб газету и покинул кабинет Брусилова. Во всём произошедшем он ещё больше принялся винить Боткина. Теперь ему начало казаться, что Боткин виноват даже в погроме его кабинета!