Роберт Хайнлайн - Пришелец в земле чужой

— Жаль.

— Это не помогло бы. Вот уже год, как Майк не снимает со своего счета ни цента. Дуглас звонил мне и сказал, что Майк не отвечает на его письма.

— Вот как! Но он много тратит.

— Значит, получает от своих теологов.

— От них много не получишь.

— Тогда откуда?

— В основном от курсов марсианского языка.

— Что ты сказал?

— Он открыл курсы марсианского языка.

— Зачем же называть это церковью?

— Почему нет? По определению подходит.

— Ну, знаешь! И каток можно назвать церковью, если какая-нибудь секта объявит катание на коньках священным ритуалом. Если в честь Бога можно петь, почему нельзя в его честь кататься на коньках? В Малайе есть храмы, в которых живут змеи. Наш Верховный Суд решил считать их церквями.

— Кстати, Майк дрессирует змей. Все в порядке.

— Он не делает ничего такого, за что его можно арестовать?

— Кажется, нет.

— Научился у фостеритов выходить сухим из воды.

— Майк во многом опередил фостеритов. Это меня и тревожит.

— Ну-ка, ну-ка…

— Я говорил тебе, что Майк разводит змей. Это можно понимать и буквально, и фигурально. У Майка в храме очень нездоровая атмосфера. Храм этот — большое здание, там есть большой зал для публичных собраний, комнаты поменьше для собраний поменьше и жилые помещения. Джилл объяснила мне, куда ехать, поэтому я с черного хода прошел прямо в жилые помещения. Они так же приспособлены к жизни, как перекресток в большом городе.

— Согласен: шумные соседи — это нехорошо, даже если ты живешь, не нарушая законов.

— Мне показалось, что в дверях был установлен аппарат для обыска, как на таможне. Я прошел три двери и вошел в лифт. Лифт управляется не пассажиром, а кем-то невидимым.

— Я современными лифтами вообще не пользуюсь.

— Это был очень удобный, тебе понравилось бы.

— Терпеть не могу техники… У Майка мать была гениальным инженером, а отец (настоящий) — хорошим инженером. Вполне возможно, что Майк усовершенствовал конструкцию современного лифта, так что этой машиной теперь можно пользоваться без ущерба здоровью.

— Может быть. Так вот, я доехал до верха и высадился без происшествий. Потом прошел еще несколько автоматических дверей и попал в большую комнату, обставленную необычно и даже как-то аскетически. Джубал, люди говорят, что ты ведешь хозяйство странно.

— Чепуха! Я стремлюсь к простоте и удобству.

— Так вот, твои странности по сравнению с Майковыми — детские игрушки. Вхожу я в комнату и глазам своим не верю. Навстречу мне выходит девица, совершенно голая и с головы до ног в татуировке. Фантастика!

— Бен, ты городской сноб. Когда-то я был знаком с дамой в татуировках. Очень милая была девочка.

— Эта девочка тоже милая, — согласился Бен, — если привыкнуть к ее раскраске и к тому, что она постоянно таскает за собой змею.

— Любопытно, не об одной ли и той же женщине мы говорим? Дамы, с головы до ног покрытые татуировками, не так уж часто встречаются. Та дама, с которой я был знаком, испытывала по отношению к змеям пошлейший страх. А я люблю змей… Познакомишь меня с ней?

— Поедешь к Майку — сам познакомишься. Она у него вроде домоправительницы. Патриция, или тетушка Пэтти.

— Джилл о ней много рассказывала и очень хорошо отзывалась. Хотя ни слова не сказала о татуировках.

— И по возрасту она тебе подойдет. Когда я сказал «девица», я передавал первое впечатление. Ей на вид под тридцать, на самом деле ее детям скоро тридцать. Так вот, она улыбается, подбегает ко мне, обнимает, целует и кричит: «Ты Бен! Здравствуй, брат! Выпьем воды!». Джубал, уж на моей-то работе я повидал всякого. Но ни разу меня не целовали девицы, одетые в татуировки. Я смутился.

— Бедняжка.

— На моем месте ты тоже не чувствовал бы себя героем.

— Я бы принял все как должное. Мне приходилось общаться с дамой в татуировке. Она чувствовала себя в татуировке, как в одежде. Правда, она была японка, а японцы более равнодушны к телу, чем мы.

— Пэтти к своему телу не равнодушна. Она хочет, чтобы после ее смерти из нее сделали чучело и поставили на пьедестал, как памятник Джорджу.

— Джорджу?

— Это ее муж. Давно на небесах, но она говорит о нем так, как будто он полчаса назад выскочил в пивную. В остальном Патриция настоящая леди. Она не позволила мне долго смущаться.

Глава 31

Патриция Пайвонски по-братски поцеловала Бена, не подозревая, что его что-то может смущать. Потом почувствовала его смятение и удивилась. Ведь Бен брат Майка, из самых близких, а Джилл близка с Беном почти так же, как с Майком. Странно.

Главным в характере Патриции было бесконечное желание сделать всех людей счастливыми; она ослабила натиск. Для начала Пэт предложила просто разуться: в Гнезде мягко и чисто, сам Майк следит за чистотой. Потом показала, куда можно повесить одежду, и пошла за выпивкой. От Джилл Патриция узнала, что любит Бен, и решила сделать двойной мартини. Вернувшись, она увидела, что Бен разулся и снял пиджак.

— Брат, пусть тебе никогда не придется испытать жажду!

— Разделим же воду, — согласился Бен, — то небольшое количество, которое здесь содержится.

— Этого хватит, — ответила она. — Майк говорит, что пить можно даже мысленно, главное — согласие пить. Я вникаю, что это правильно.

— Верно. Это как раз то, что мне нужно. Спасибо, Пэтти.

— Все наше — твое, и ты наш. Мы рады, что ты дома. Все остальные сейчас на службе или на уроках, придут, когда исполнится ожидание. Хочешь осмотреть Гнездо?

Бен согласился. Патриция повела его в кухню, огромную, с баром в углу; в библиотеку, в которой больше книг, даже чем у Харшоу; показала ванные комнаты и спальни (Патриция называла их гнездышками, Бен сам решил, что это спальни, потому что пол в них был мягче, чем везде).

— А вот мое гнездышко.

Часть комнаты занимали змеи. Бен терпел, пока Патриция не подвела его к кобрам.

— Не бойся, — заверила Пэт, — они не тронут. Сначала мы держали их за стеклом, потом Майк научил сидеть их за чертой.

— Я предпочел бы держать их за стеклом.

— О’кей, Бен, — она опустила стеклянную загородку.

Бену стало легче, и он даже погладил боа-констриктора, когда Патриция предложила. Потом они прошли в другую комнату, большую, круглую, с очень мягким полом и бассейном посередине.

— Это Внутренний Храм, — пояснила Пэт. — Здесь мы принимаем в Гнездо новых братьев.

Она поболтала ногой в воде и спросила:

— Хочешь разделить воду и сблизиться? Или просто поплавать?

— Нет, не сейчас.