Василий Головачев - Настоящая фантастика – 2015 (сборник)

Наведался в кабинет, переоделся, прихватил кое-что и решительно вышел из больницы. Со мной никто не попрощался. Даже Юкка.

Стало больно, но почему-то эта боль не принесла облегчения.

«Нерукопожатные. Люди с красным огоньком индикатора. В лучшем случае мы их не замечаем. Никому и в голову не придёт помогать им. Мне, во всяком случае, не приходило. Стыдно? Вряд ли. Я ведь даже не помню их».

Конечно, деревня не была похожа на старую Африку – дома не строились из камня и тростника, а дороги оставались таковыми и в сезон дождей. Зато транспорт будто сошел с картин позапрошлого века. Мини-байки, на которых передвигались местные лихачи, наводили на меня ужас, я даже не пытался на них ездить. И вот теперь не представлял, как буду добираться до горы Вафу. У похитителей где-то полчаса форы, и кто знает, как долго длятся все эти обряды, после которых единственное доказательство моей невиновности будет предано огню.

Я попытался бежать, но быстро выдохся. Мешала тяжесть в груди. Молодец, Бумеранг, очень вовремя!

На перекрёстке меня окликнул какой-то парень на мини-байке:

– Доктор, подвезти?

– Нет-нет, мне нельзя… – забормотал я в ответ и будто очнулся: – То есть да! Пожалуйста, до горы Вафу. Млима Вафу – мне туда!

– О’кей, доктор, залазь.

Суетясь и не понимая, куда сесть, я чуть не свалился в канаву. Поймав меня, парень вдруг уставился на мой индикатор. Ну всё, мне конец…

– Ничего себе.

Я отскочил от байка, будто меня застали на месте преступления. Да я так себя и чувствовал! Наивный мошенник, решивший обмануть справедливость. Разве в деревне не знают, что красный означает преступника? Мы ведь каждый день рассказываем этим ребятам про Бумеранг, про общество справедливого возмездия. Почему я не надел перчатки?

– Я никогда не видел, чтобы он так светился, – продолжал меж тем парень. – Ты убил кого?

– Нет… нет, думаю, нет.

И тут он рассмеялся! Честное слово – он стал хихикать и тыкать пальцем в меня:

– Мне никто не поверит! У доктора – красные руки! Вот это да!

– Почему не поверят?

– Так ты же доктор! – сказал он, будто это что-то объясняло. – Хорошо, пусть так. Садись, Красные Руки, садись и держись крепче!

Страшная машина рванула и понеслась сквозь джунгли. Все слова и мысли вылетели из головы. Остался только животный ужас. Только бы Бумеранг не усилил воздействие, только бы не приступ, только бы не упасть. Успеть.

Может, именно страх помешал работе психокорректора, но я спустился на землю и даже удержался на ногах. Дорога оканчивалась у подножия холма, и я бросился вверх, туда, где виднелась кучка людей.

– Удачи! – крикнул парень.

И, хотя у меня не было времени, я вернулся и крепко обнял этого грязного и непонятного мне человека:

– Спасибо, – прошептал я чужое, почти забытое, – спасибо тебе.

Он похлопал меня по спине:

– Пожалуйста, Красные Руки. Давай, беги-беги! Чоп-чоп.

И я побежал.

Это был тяжёлый подъём. Сердце билось о грудную клетку так, что я почти мог это видеть. Ноги и руки немели, отказываясь двигаться, не подчинялись захваченному пауком мозгу. Я бы закричал, но в груди не осталось места на полноценный вдох. Переставлять ноги и оставаться на месте – это бывает не только во сне. Но я всё же добрался до вершины. А когда поднял голову, понял, что все смотрят на меня. Они ждали.

Ждали убийцу и преступника.

– Но я не виноват. – Слишком слабо и сипло – наверняка ничего не услышали… – Не виноват! Я не виноват!

Вперед выступил мужчина.

– Ты пришел проститься? – спросил он.

Вопрос не успел пробиться к сознанию, потому что я увидел за его спиной то, зачем пришёл. Носилки с телом. А ещё дальше сложенные в куб сухие ветви. Этого оказалось достаточно, чтобы вдребезги расколоть все мои намерения цивилизованно поговорить. И я выхватил револьвер.

– Отдайте, – одышка мешала, но я справился, – отдайте мне тело. Я докажу, что не виноват.

Мужчина с удивлением поглядел на оружие. Он вовсе не казался испуганным. Может, не верил, что чистенький белый доктор, который столько говорил про закон, способен на преступление?

– Выстрелю! Мне уже всё равно, я смогу! Только попробуйте мне помешать!

Я ткнул дулом в стоявшего ближе всех. Он отпрыгнул, и это придало мне решимости:

– Дайте мне забрать тело! Отдайте тело, и всё будет хорошо…

– Что будет хорошо?

Из толпы вышла женщина в белом покрывале. Она не имела возраста и была не темнокожей – черной. Да, я вспомнил её. Номуса. Вспомнил на первом приёме, на операционном столе и утром в палате, когда она, серьёзная и уставшая, впервые кормила того, кого я… убил?

В эту минуту меня накрыл приступ.

Церемонию я не видел. Кажется, меня отнесли в сторону. Вряд ли я отошёл сам. Был занят попыткой отгрызть себе пальцы. В учебнике это называют «предупредительный коллапс» – чтобы преступник осознал, в каком состоянии ему придется жить, если немедленно не покается и не понесёт наказания. Понятное дело, никто не станет в этом состоянии жить. Так или иначе…

Окончательно пришёл в себя я оттого, что начался дождь. Люди разошлись. Всё было кончено. Оставалось спуститься к дороге и добраться до деревни, но вместо этого я подошёл к пеплу. Уже чёрный, не серый, он расползался жидкой грязью, вытекал из отведённых ему границ и скрывался в траве. Всё, что могло меня спасти. И зачем куда-то идти? Теперь-то зачем? Кто докажет, что я не виноват в этой смерти? И сам – разве сам я могу теперь быть хоть в чём-то уверен?

Мои мысли не могли пересечь заколдованный круг и упорно возвращались к маленькому мальчику. Мальчик… Я даже имени не знаю – не спросил перед операцией. А после я всё чаще называл его телом. А теперь ничего нет. Ни мальчика, ни тела. Только наручный огонёк сияет красным маяком.

Я протянул руку, зачерпнул жидкой сажи и вылил себе на голову.

А утром пришла она, встала рядом. Белые одежды намокли и облепили крепкие молодые ноги. Ей было всего семнадцать.

Кричали птицы, а над деревней поднимался дым.

– Его звали Готто.

– Готто, – повторил я.

Стало хуже. Что-то терзало меня, желая вырваться, быть произнесённым вслух. Я не виноват? Я не хотел, мне жалко, что так вышло. Не то, всё не то. Я сказал:

– Номуса, мне плохо.

А она ответила:

– Я прощаю тебя.

Тогда я обнял её колени и смог заплакать.

«…Мне всё казалось, они ведут себя странно. Несправедливо, неправильно. Но, может, это мы ведём себя не по-человечески?