Джек Вэнс - Тшай планета приключений.

Знахарь снова помахал веером, направляя дым в лицо Хельссе, защемил ему нос двумя пальцами: «Вернись в состояние покоя. Когда я снова ущипну тебя за нос, перейди в состояние подчинения. Это безоговорочное предписание — его выполнение совершенно необходимо. Вот так — теперь отвечай на вопросы».

Рейт спросил: «Хельссе, почему вы шпионите за Адамом Рейтом?»

«Таковы мои обязанности. Кроме того, мне нравится эта работа».

«Кто возложил на вас эти обязанности?»

«Все ванхмены подчиняются велениям судьбы».

«Ого! Хельссе, так вы — ванхмен?»

«Да».

Рейт не понимал, как это не пришло ему в голову раньше. Ведь Хельссе не удалось провести Тсутсо и других хох-харов. Достаточно было не пропустить мимо ушей прощальное замечание Тсутсо: «Был бы среди вас яо, спуск мог закончиться не столь удачно».

Обменявшись с друзьями огорченным взглядами, Рейт снова повернулся к Хельссе: «Зачем ванхи содержат шпионов в Катте?»

«Они следят за настроениями, за развитием «раунда», предотвращая возрождение «культа»».

«Почему?»

«Необходимо поддерживать статическое равновесие. В данный момент условия оптимальны. Любое изменение ведет к нарушению равновесия».

«Вы сопровождали Адама Рейта от Сеттры до острова в болотах Джинги. Что произошло на острове?»

Хельссе захрипел и снова впал в кататоническое оцепенение. Знахарь ущипнул его за нос.

Рейт спросил: «Как вы попали в Кабасас?»

Хельссе опять оцепенел. Рейт ущипнул его за нос: «Скажите, почему вы не можете ответить на эти вопросы?»

Хельссе ничего не ответил. При этом глаза его сохраняли сознательное выражение. Знахарь направил дым ему в лицо — Рейт протянул руку, чтобы ущипнуть Хельссе за нос, но заметил, что его зрачки разошлись в разные стороны. Знахарь выпрямился, начал собирать принадлежности: «Это все. Он мертв».

Рейт ошеломленно переводил взгляд со знахаря на Хельссе и обратно: «Из-за допроса?»

«Мозг пропитывается дымом. Иногда пациент выживает; точнее выражаясь — достаточно часто. Этот умер очень быстро — последние вопросы вызвали перегрузку сенсорных каналов».

Вечером стояла ясная, ветреная погода. Облачка пыли гонялись одно за другим по пустующей танцевальной площадке. В сумерках к коттеджу, арендованному Рейтом, направились несколько фигур, закутанных в серые плащи. Внутри притушили огни, завесили окна; собравшиеся говорили, понизив голос. Зарфо разложил на столе старую карту, ткнул в нее толстым черным пальцем: «Мы можем спуститься к берегу и следовать вдоль берега на юг, но это все страна ниссов. Можно поехать на восток мимо Шерфа, к озеру Фалас — долгим, кружным путем. Или двинуться прямо на юг через Затерянный округ, наверх к Инфнецу, потом вниз к Ао Хайдису — кратчайший и самый логичный маршрут».

Рейт спросил: «Нельзя ли как-нибудь достать воздушный паром?»

Бельдже, наименее воодушевленный из заговорщиков, покачал головой: «Не те пошли времена. Когда я был молод, всегда можно было нанять аэропаром — один из шести или семи, на выбор. Нынче не осталось ни одного. Цехины оскудели, воздушные паромы никому не по карману. Теперь и мы парома не найдем, хотя могли бы себе это позволить».

«Как же мы поедем?»

«До Блалага доберемся на фургоне. Там, вероятно, можно нанять какой-нибудь транспорт до Инфнеца. Потом придется идти пешком — старые дороги на юг разрушены и заброшены».

14

От Смаргаша до древней столицы Лохары, Блалага, было три дня пути по обдуваемой свистящим ветром каменистой пустыне. Путешественники нашли приют в старом закопченном трактире Блалага, где удалось договориться о переезде в Дердук, уже недалеко от Инфнеца, на самоходной подводе. Дорога в Дердук на неудобной тряской колымаге заняла больше полутора дней. Единственным местом для ночлега в Дердуке оказалась ветхая тесная изба, вызвавшая недовольные протесты лохаров. Однако владелец избы, словоохотливый старик, приготовил в огромном котле рагу из дичи с лесными ягодами, и лохары мало-помалу перестали ворчать.

В Дердуке южная дорога превращалась в давно забытую колею. На рассвете путешественники, теперь в несколько безрадостном настроении, отправились на юг пешком. Весь день они пробирались между остроконечными скалами по осыпям щебня и нагромождениям валунов. К заходу солнца, когда среди скал стал посвистывать пронзительный прохладный ветерок, путники набрели на маленькое черное озеро и тут же устроились ночевать. Наутро тропа привела их к краю глубокой пропасти, день ушел на поиски безопасного спуска. На песчаном дне каньона, у реки Дезидеи, текущей на восток к озеру Фалас, путешественники разбили лагерь, но всю ночь просыпались, встревоженные приступами жуткого гиканья и почти человеческих воплей, многократным эхом отражавшихся от утесов.

Проснувшись, вместо того, чтобы карабкаться по неприступной южной стене пропасти, они направились вниз по берегу Дезидеи и нашли расщелину, позволившую подняться из ущелья. Скоро они выбрались на высокогорную саванну, терявшуюся волнами в дымке горизонта.

Еще два дня путники мерили шагами саванну и поздно вечером достигли укрепленных бастионов на окраине Инфнеца, откуда открывался необъятный вид на южные низины. Когда спустилась ночь, можно было различить мерцание далеких огней. «Ао Хайдис!» — перекликнулись лохары со смешанным чувством облегчения и боязливого предчувствия.

В эту ночь у походного костра зашел долгий разговор о ванхах и ванхменах. Лохары единодушно отзывались о ванхменах с отвращением: «Даже дирдирмены, при всей их ненужной эрудиции, при всем их оскорбительном самодовольстве, не оберегают свои прерогативы с такой ревностью и подозрительностью».

Аначо рассмеялся с подчеркнутой беззаботностью: «С точки зрения дирдирмена ванхмены ничем не превосходят остальные недоразвитые расы».

«Ванхмены — подлые пройдохи, но даже им следует отдать должное, — заявил Зарфо. — Они понимают речевые аккорды ванхов. Я сообразителен и восприимчив — тем не менее, за двадцать пять лет мне удалось выучить только упрощенные для человеческих ушей аккорды, передающие основные понятия: «да», «нет», «включить», «выключить», «правильно», «неправильно», «хорошо», «плохо». Нельзя не признать лингвистические успехи ванхменов».

«Тоже мне достижение! Они появляются на свет с врожденной склонностью к общению с ванхами, слышат их аккорды с пеленок», — проворчал Зорофим.

«Даже если это врожденная склонность, они неплохо умеют ею пользоваться, — завистливо сказал Бельдже. — Подумайте! Ванхмены не работают — у них нет никаких обязанностей, кроме посредничества между ванхами и другими расами. Их жизнь легка и комфортабельна».