Санитарный день - Екатерина Витальевна Белецкая

— Да, это так, — кивнул Ит. — Времени действительно не осталось.

Они стояли на осенней улице, спрятавшись под козырек подъезда — такси, которое заказала Дана, должно было уже приехать, но почему-то запаздывало. Лийга решила поехать с Даной, к ней домой, и решила она это, конечно, потому что чувствовала: Иту и Скрипачу нужно полечиться, а при ней и при Дане они не хотят этого делать. Потому что существуют на свете вещи, которые позволительны только родным существам. Где та незримая грань, которая делит вот так, с подобной избирательностью, и столь беспощадно? Как знать, но она существует, вне зависимости от желаний и обстоятельств. Можно быть прекрасными друзьями, но никакая дружба, даже самая лучшая и прекрасная, не равна, и никогда не будет равна кровному родству.

Такси подъехало, остановилось у дома — вечерние городские огни отражались в дождевых капельках, барабанящих сейчас по его крыше. Лийга посмотрела на Ита, покачала головой.

— Поосторожнее там, — попросила она. — И… звоните, если что.

— Хорошо, — Ит улыбнулся. — Надеюсь, не придется.

— Ну и славно, — Лийга улыбнулась ему в ответ. — Удачи.

* * *

Дома они, разумеется, первым делом обезболились, а потом занялись «полной программой», от уколов по схеме, которой пользовались уже десятый день, до капельниц.

— Пакость какая, — с отвращением констатировал Скрипач, когда они закончили. — Отвратительная пакость. Ещё и этот чёртов ихтиоз, будь он неладен. Пятно на спине чешется, как я не знаю что.

— Давай намажу, — ответил Ит. — Чего сразу не сказал?

— Так лежали же, ещё не хватало бельё этой дрянью изгадить, — объяснил Скрипач. — Час похожу с мазью, потом сотрём её на фиг. На ночь хватит, а утром опять намажем.

— Давай, — согласился Ит. — Кофе будешь?

— Буду, — грустно вздохнул Скрипач. — С молоком. И печенье тоже буду. Надо пользоваться моментом, и жрать, пока не тошнит.

— Это мысль. Тогда еще омлет можно, — предложил Ит. — С колбасой.

— Согласен.

* * *

Перекусив, и помыв посуду, они налили себе по чашке кофе, и пошли в комнату. После откровений Ари, и дня, проведенного на ногах, нужно было отлежаться — силы сейчас приходилось экономить, потому что сил в последние две недели стало меньше. А скоро будет еще меньше, потому что процесс — оба они это прекрасно понимали — затормозить толком было нечем. Проблемы шли по нарастающей, а препараты, которые были в доступе, купировать их не могли, они помогали, и то частично, лишь от симптомов.

— Знаешь, я все эти дни думаю, — Ит сел в кресло рядом с рабочим столом, пристроил чашку на подлокотник. — Этот вопрос… чего хотим мы сами… он ведь принципиально важный на самом деле. Потому что он определяет нас. Не теория, не выкладки, а он. Теория и выкладки, безусловно, тоже важны, там важно всё, от шестиминутной задержки в локациях, которая была на первом этапе, до комбинации компонентов Стрелка, но сейчас, в этот момент — важен именно этот вопрос.

— Понимаю, — кивнул Скрипач. — Да, ты прав, так и есть. И… знаешь, я тоже думал об этом всём, и рестарта я не хочу. Ни исправления этой сигнатуры, ни гипотетической новой — не хочу. Ни под каким видом.

— Я тоже, — согласился Ит. — Только я очень долго не мог понять, почему. А сейчас, кажется, понял.

— И почему же?

— Люди, — просто ответил Ит. — Стрелок… это беспощадная тварь не щадит никого. Мы это знаем. Жертвой системы становятся мириады разумных, и миры, подобные этому… как бы сказать… Даже сейчас, здесь, всё равно есть — люди. Нормальные люди, которых невозможно обмануть или оболванить. Люди, у которых есть потенциал, и то, что некоторые называют божьим даром. Четные люди, смелые люди, добрые люди. Люди, у которых есть совесть, и которые никогда не сумеют принять происходящее, и согласиться с ним. Которые с ужасом смотрят на это, и не понимают, искренне не понимают, почему ещё пять лет назад всё было относительно хорошо, а теперь стало — вот так. А как ты думаешь, в мирах, через которые проходил Стрелок, и которым потом было суждено кануть в небытие, их не было, этих людей? Или не людей, других разумных? Да это и неважно, раса не имеет значения. И это только миры с интеграциями «наблюдателей» и «принцесс». А другие? Вариантов расчетов того же Адоная несколько, потому что ни у Берты с командой, ни у Ри не было, да и не могло быть всей информации, и Адонай не мог получить всех вводных, но… даже в моделях были те самые цифры с двадцатью четырьмя нулями, о которых мы тогда говорили.

— Были, конечно, — покивал Скрипач. — На счет людей ты прав, здесь они тоже есть, их немало. Они даже в несчастных группах по домам и дворам встречаются, эти честные, умные, и принципиальные, что уж говорить про что-то более серьезное. Да, верно.

— Но это ещё не всё, — Ит отпил кофе, и снова поставил чашку на подлокотник. — Контроль, рыжий. Вот как ты считаешь, эта пытка Контролем, которая была в нашей части Сферы, это вообще правильно? Да, экипажи более эффективны… вроде бы, на первый взгляд… но, думаю, если выстроить прогрессию, всё окажется не так однозначно. Почему у наших экипажей, к примеру, есть сетевые поражения и изменения тел, вне зависимости от расы, а у той же Лийги, которую мы обследовали перед геронто и пластикой, их не оказалось? А? Да потому что о ней заботились, осознавая её ценность. А сейчас… сейчас он собирается сделать — что⁈ Запихнуть нас, по всей видимости, в мясорубку, и, может быть, он всё-таки рискнет залезть в неё сам. Я понял, почему здесь Контроль. Потому что он подкинул им идею этой мясорубки, доказав, что она более эффективна. Как думаешь, я прав?

— Не уверено, но, возможно, отчасти да, прав, — Скрипач нахмурился. — Не факт, что он предложил им это в той форме, о которой ты сказал, но… ммм… какую-то идею он им закинул. И они согласились. Но они не могли не проверить.

— Результат проверки зависит от формы постановки задачи, — напомнил Ит. — А он, поверь, такие задачи формировать ой как умеет. Он же для них