Джефф Вандермеер - Пиратское фэнтези

Она закрыла глаза и прикоснулась к сидонийской молитве по усопшим, вытатуированной на плече. Затем прыгнула вниз.

Магда ударилась о воду с такой силой, что у нее перехватило дыхание. По инерции она глубоко погрузилась в море и принялась яростно пробиваться наверх, пока боль в легких не заставила ее наглотаться воды. Она резко вынырнула, жадно хватая ртом воздух. Затем, не давая себе передышки, поплыла прочь от тонущего корабля, но вскоре усталое тело воспротивилось и руки отказались шевелиться.

«Значит, вот какой он, конец, — думала она, лежа на воде. Набегавшие волны заливали ей лицо. — Все псу под хвост. А я-то мечтала устроить драку в каком-нибудь баре. Взять с собой кучу этих ублюдков».

Кто-то схватил ее за волосы и потянул. Чьи-то руки несколько раз хлопнули ее по лицу, и Магда, закашлявшись, сделала вдох.

— Только не думай, что я так просто отпущу своего первого помощника, — сказал капитан Вальдес. Грязные волосы падали ему на лицо, одной рукой он держался за какую-то бочку. — Ты мне еще понадобишься, Магда, когда я оправлюсь после этой катастрофы.

Он помог Магде забраться на бочку, и она уцепилась за скользкие доски. Со слезами на глазах капитан нащупал руку Магды и сжал ее. Они плыли вдвоем, глядя, как корма «Ависпы Ферос» исчезает под водой.

— Капитан.

— Да, Магда?

— Помнишь, что случилось с Чаго?

— Помню.

И он выпустил ее руку.

ГАРТ НИКС

За морскими воротами ученых-пиратов Сарске

Перевод Г. Соловьевой

— Напомни-ка, почему бы пиратам не потопить нас из дальнобойных? — попросил сэр Гервард, лениво откинувшись на борт скифа.[31]

Руки сэр Гервард свесил за борт, и двойные манжеты на алых рукавах промокли насквозь. Порой брызги долетали и до затылка. Сэр Гервард наслаждался: воды в этих восточных морях были теплые, волны пологие, и суденышко держало скорость в четыре-пять узлов при силе ветра в двенадцать.

— Прежде всего, этот скиф принадлежал Анниму Телу, агенту пиратов в Керебаде, — ответствовал мистер Фитц. Кукла ростом всего три фута шесть дюймов, казавшаяся еще ниже за отсутствием излюбленного головного убора — высокой шляпы, — легко управлялась одновременно с румпелем и главным парусом скифа. — Далее, мы оба в красном. Пираты архипелага предпочитают одежды этого цвета и будут считать нас собратьями, пока мы не докажем обратного. И третье, достаточно средней силы подзорной трубы, чтобы разглядеть сундук, привязанный к банке.[32] Прежде чем пускать его на дно, они захотят ознакомиться с содержимым.

— Если только они не пьяны, что вполне вероятно, — жизнерадостно заметил Гервард.

Он вытащил руки из воды и встряхнул рукавами, стараясь не замочить просмоленный полотняный мешок с личным арсеналом, лежавший у его ног. Учитывая характер задания, он не захватил свое привычное оружие, которое с виду вовсе и не походило на таковое. В мешке скрывались всего-навсего четыре обычных, но хорошо пристрелянных курковых пистолета, клеенчатый мешочек с порохом, коробка с пулями и дага[33] из вороненой стали в ножнах из акульей кожи. Боевой меч в ножнах лежал поперек мешка, упираясь корзинчатой гардой в ступню Герварда.

Он оставил доспехи в той гостинице, где встречался с курьером Совета Союза Безопасности Мира. Ветерок приятно гладил кожу, да и по натуре сэр Гервард был оптимистом, однако это не помешало ему отметить тот факт, что алая рубаха, кожаные штаны и морские сапоги вряд ли послужили бы ему защитой, вздумай пьяные пираты с шебеки,[34] к которой они приближались, поупражняться в стрельбе из мушкетов.

Впрочем, ни дубленая кожа, ни закаленная сталь не спасли бы его, попади пуля в сундук. В этом случае не помогло бы и колдовское искусство мистера Фитца, впрочем, тот мог бы прибегнуть к магии, чтобы отвести пули и от сундука, и от скифа.

Мистер Фитц был одет в штаны с буфами и с виду походил на тех кукол-марионеток, обладающих свободой воли, которых в давние благостные времена мастерили для исполнения веселых мелодий, декламации эпических поэм и вообще забавы ради. Внешность не соответствовала его истинной натуре: те представители рода человеческого, кому случалось свести с куклой более близкое знакомство, вовсе не находили мистера Фитца забавным. Хотя его полный швейный набор остался в гостинице вместе со снаряжением сэра Герварда, под тугой красной банданой на голове-тыкве из папье-маше он скрывал несколько магических игл, а в обращении с ними мистер Фитц не имел себе равных ни на суше, ни на море.

— Мы уже на расстоянии выстрела из носового орудия, — отметил Гервард и непринужденно перекатился на живот, так что над носом скифа виднелась только его голова. — Держи прямо на них.

— Я перечислил три веские причины, по которым они не станут нас обстреливать, — напомнил мистер Фитц, однако румпель чуть шевельнулся в его руках, развернув маленькое судно точно носом к стоящей на якоре шебеке и лишив пиратов возможности ударить в борт. — К тому же у носового орудия и пушкаря-то нет.

Гервард прищурился. Без своего артиллерийского бинокля он не взялся бы сказать, что происходит на палубе, но зрение Фитца, как он знал, было много острее.

— Ну ладно, предположим, они не расстреляют нас прямой наводкой, — согласился он. — По крайней мере, прежде поговорят. Напомни, как меня теперь зовут?

— Мартин Верный Меч, гроза моря Синдиков.

— Как пышно! — поморщился Гервард. — Вряд ли я сумею это выговорить и подавно не смогу изобразить подобного типа.

— Имя принадлежит настоящему пирату, хотя я сомневаюсь, чтобы к нему часто обращались с полным титулованием, — пояснил мистер Фитц и поправился: — Мне следовало бы сказать — принадлежало, еще несколько месяцев назад. Он был высокий, светловолосый, как и вы, к тому же море Синдиков достаточно далеко, чтобы вы могли без опаски использовать этот псевдоним.

— А ты? Фарнолио, помнится?

— Фаролио, — поправил его Фитц. — Артист, оказавшийся в стесненных обстоятельствах.

— Как это кукла может остаться без работы? — спросил Гервард, не глядя на собеседника.

Его внимание привлекло движение на палубе шебеки. Ему хотелось бы верить, что суетятся там не пушкари, готовящиеся к бою.

— Куклы-певцы не так уж редко теряют голос, — пояснил Фитц. — Если горло им сделали из тростника, а не из серебряной трубки, колдовство держится не больше пяти-шести столетий.

— У тебя, как я полагаю, горло серебряное?