Игорь Васильков - Тайна двух сфинксов

Погребальная процессия подходит к огромной скале, скрывающей от взоров наиболее глубокую часть ущелья. Дальше не пойдут даже воины. Они остаются, а рабы уносят носилки с саркофагами. Жрец и посланец фараона указывают им путь и торопят:

— Помните: нужно закончить все до восхода солнца. Знайте: богатые дары ожидают усердных!

Саркофаги внесены в пещеру, внутренние входы тщательно замурованы, а внешние завалены камнем. Замаскированы, заметены все следы работ.

Теперь можно тронуться в обратный путь. Надсмотрщики, рабы-каменщики и рабы-носильщики идут вместе, и каждый мечтает о своей доле награды. Вот и скала, где у костров ожидают их воины фараона. Быть может, они дадут усталым вина и хлеба?

Но что это? Зачем воины окружают пришедших и что это шепчет там жрец на ухо военачальнику?

Подан знак, и поднялись, сверкнули при свете факелов серповидные бронзовые мечи. Крики ужаса и предсмертной муки огласили долину. Воинов много, они обступили тесным кольцом, руки их сильны, сердца словно из меди, а бежать некуда.

Через несколько минут все кончено. Рядом с мертвыми рабами лежат мертвые надсмотрщики. Их также не пощадили бронзовые мечи. Теперь только два человека — жрец и посланец фараона — знают место погребения. А эти люди умеют молчать…

Отряд воинов быстро исчезает, будто убегая от места страшной расправы. Там, где только что раздавались крики и лилась кровь, теперь вьются с противными криками птицы, питающиеся мертвечиной. А рядом в недрах скалы лежат саркофаги с мумиями фараонов, многие из которых умерли сотни и даже тысячу лет назад, так давно, что их имена уже стерлись из памяти потомков. Они пролежат здесь еще сотни и тысячи лет, и вместе с ними будет лежать мумия в саркофаге, сделанном в форме сфинкса из драгоценного эбенового дерева…

«Но почему так громко кричат эти противные птицы? — думает Виктор Петрович. — Почему они кружатся над ним, опускаясь все ниже и ниже? — Вот одна сложила крылья и упала камнем, вцепившись острыми крючковатыми когтями в его руку…»

Виктор Петрович даже отдернул с отвращением руку, — так ясно представил он себе эту картину. И сразу же вернулся к действительности, увидел сквер около театра, проносящиеся мимо автомашины. Только на скамейке напротив уже не было двух девушек, а рядом с ним сидела Нина и смеялась.

— Виктор Петрович, вам не холодно? — она посмотрела на его тяжелое демисезонное пальто, и он впервые почувствовал, что весна на исходе и очень жарко.

На Нине легкое платье, в руке папка с нотами и большая модная, но все же напоминающая о кондукторах трамвая красная сумка через плечо.

Виктор Петрович не видел Нину больше месяца, обрадовался, начал расспрашивать о новостях, общих знакомых. На его вопросы она отвечала, как всегда, весело. Только когда он спросил у нее, как поживает Андрей, она недоверчиво посмотрела на него.

— Я не видела его столько же, сколько и вас.

— Как? И у вас он тоже не появлялся?

Виктор Петрович откинулся на спинку скамейки и, в свою очередь, недоверчиво посмотрел на Нину.

— Чем же это позволите объяснить?

Нина торопливо встала:

— Ну, мне пора!

— Нет, нет, подождите! — И он усадил ее снова. — Я думаю, вам это будет интересно. Вот, полюбуйтесь!

Он долго рылся в карманах пальто, потом вынул клочок бумаги и протянул ей.

Нина сразу узнала размашистый почерк Андрея.

«Виктор! Мы, кажется, давно не виделись. Если располагаешь временем, зайди ко мне в институт. Я угощу тебя твоей любимой воблой. Ведь ты так любишь ее к пиву. Андрей».

Виктор Петрович в упор посмотрел на Нину.

— Что же это? Конечно, я воблу люблю… впрочем, и пиво тоже, но при чем тут институт? Смеяться надо мной, когда мы не виделись так долго? И ни слова о деле, о работе, хотя он прекрасно знает, как я интересуюсь его опытами! Видимо, Андрей заработался и потерял счет времени. Ведь так недолго вообразить себя пионером освоения Марса и прислать записку с приглашением ловить рыбу в тамошних каналах. После фантазий о сушеном сердце от него всего можно ожидать. Знаете что? Надо пойти и пробрать его хорошенько за то, что он забывает своих друзей. Идемте в институт и устроим ему хорошую головомойку!

Нина не ожидала такого предложения и поэтому немного растерялась. Она встала, испуганно отмахнулась от Виктора Петровича и даже отступила на шаг назад.

— Что вы? Да я у него в институте никогда не была и… — она посмотрела на кончики своих туфель, — он меня не приглашал.

— Вот и хорошо, — неизвестно чему обрадовался Виктор Петрович. — Идемте!

— Нет, нет, до свидания, — она опять протянула ему руку.

Через несколько минут прохожие с удивлением наблюдали, как небритый человек, одетый не по сезону в плотное драповое пальто, тащил за руку упирающуюся девушку.

Андрей встретил их в дверях лаборатории. Нина заметила, что он похудел и что в белом халате, в белой шапочке, надвинутой на лоб, походит на хирурга. В комнате, кроме Андрея, были два его ассистента.

— Константин Сергеевич! — представил Андрей, и Нина пожала руку щуплому молодому человеку, тоже в белом халате. Через стекла очков на нее смотрели почти вдвое увеличенные темные глаза.

— А это Верочка, — продолжал Андрей. Нина поморщилась от слишком крепкого рукопожатия высокой розовощекой девушки.

«Так вот как она выглядит, лаборатория Андрея, — про себя Нина всегда называла его просто по имени, — вот где он пропадает иногда месяцами, заставляя ее волноваться». Что же, здесь не плохо. Напротив у окна стоит небольшой письменный стол и кресло. Рядом на тумбочке сгорбились два микроскопа. Посредине комнаты низкий белый стол, напоминающий операционный, и два больших аквариума. Справа у стены высокий белый шкаф, не то холодильник, не то термостат, и еще какой-то странный прибор: большой стеклянный колокол и до десятка стеклянных сосудов соединены вместе стеклянным же змеевиком, а сверху увенчаны шкалой манометра.

За стеной лаборатории, наверное, сад. Открытое окно почти наполовину заслонил раскидистый клен. Молодые ветви с любопытством заглядывают в комнату.

Виктор Петрович начал агрессивно:

— Позвольте дать объяснение, батенька мой. Во-первых… — он многозначительно взглянул на Нину. — Во-первых, и даже во-вторых, что должна означать сия записка? — И он повертел перед глазами Андрея клочком бумаги. — Я привык разбираться в самых запутанных иероглифах, но тут все мои познания, весь мой опыт оказались бессильными.

— Константин Сергеевич! — обратился Андрей к ассистенту. — Посмотрите, пожалуйста, как идет опыт шестьдесят седьмой… и, пожалуй, Верочка вам поможет.