Облепиховый остров - Николай Жданов

возле двух каменных фигур появился ещё один вытянутый булыжник. Заготовка лежала у основания «близнецов», а рядом лежали молоток и долото.

– Вы принялись за нового человечка?

– Ах, да… – рассеянно пробормотал Софо.

Капио нашел это необычным, поскольку за эти 4 года, с того дня как они познакомились, он никогда не видел старика занятым чем-то подобным.

– Сколько лет прошло, а я до сих пор не знаю о них ничего. Вы мне так и не расскажете, наверное, никогда, – сказал он с ноткой обиды

– О чем?

– Про эти скульптуры, ну, кто они такие?

– Хм…, – подумал Софо, – наши древние предки создавали такие в память об умерших близких, как их воплощение на земле.

– То есть… это как получается?

Их взгляды встретились, и из равнодушно-тоскливого взгляда старика Капио понял, что тот не желает обсуждать это. Поколебавшись, Капио решил не навязывать тему.

– За последнее время вы так сильно поседели, – заметил Капио, не зная, как перевести разговор.

Старик горько усмехнулся и кивнул.

– Что поделать, время неумолимо. Должно быть не только поседел, я не видел себя в зеркало с тех пор, как здесь оказался.

– Что? Вы это серьезно? – засмеялся Капио.

– Так и есть.

– Вы меня не перестаёте удивлять! – воскликнул юноша сквозь смех.

Старик вдруг прервал его серьезным тоном:

– Покажи. Это снова он?

Капио неохотно и неловко выставил левую руку.

– Это была не серьезная рана. Уже проходит.

Старик осторожно взял его руку и поднёс поближе. Осмотрев обезображенное рубцом предплечье юноши, сочувствующе покачал головой. Затем достал из кармана маленькую баночку, зачерпнул пальцем густой крем и помазал пораженное место.

– Облепиха многое лечит, – объяснил Софо и протянул сосуд. – Каждый день перед сном, и повязать обязательно… Ну, где там твоя заварка? Пойду, поставлю чайник.

Они сидели как обычно у костра. На столике в железных кружках дымился ароматный крепкий чай. Капио все это время находился в каком-то беспокойном напряжении, казалось, внутри его терзали мысли, которые он вот-вот выскажет, но никак не решится. Старик, с безмятежным видом разматывая запутавшиеся лески, искоса поглядывал на Капио, будто зная, что с ним происходит.

– Ну, скажи, скажи, не держи все в себе.

– Софо…, – наконец решился заговорить Капио, тяжело дыша.

Старик вопросительно посмотрел на него, готовый к серьезному разговору.

– Знаете… я устал. Мне незачем жить, Софо, – голос юноши дрогнул, и он склонил голову.

– Тебе больно, я понимаю.

– Очень больно. И я не знаю, что мне делать.

– Благодари.

– Благодарить? Кого? За что?

– За свою боль. Благодаря ей ты живешь, а не просто существуешь.

– Как вы умеете перевернуть всё с ног на голову. Именно из-за боли люди и существуют, а не живут. Всё наоборот.

– Смотря как к этому относиться.

– В ваших словах никакого смысла, боль не делает нас счастливыми.

– Не делает. Но смысл есть в торжестве над тяготами и муками. Тут важно понимать, ради чего ты готов терпеть и жертвовать.

– И ради чего, например?

– Ну, скажем, ради твоей мечты. У тебя ведь есть мечта? Я помню, ты был полон надежд.

– Это было раньше, – сказал Капио с тяжелым вздохом. – Я так долго и упорно верил, надеялся, но время все идёт, а ничего не меняется, и вряд ли когда-то изменится.

– Почему ты считаешь, что все должно поменяться само собой?

– Вы знаете, сколько раз я молил Всесильного Гоба? Я молился ему тысячу раз! Я молился днем и ночью, но ничего не произошло! Часто спрашиваю Его, отчего он не слышит меня?

– Полагаешь, Он станет перед тобой оправдываться?

– Я хотел бы, чтобы Он мне просто помог. Или мне нужно молиться ещё усерднее и тогда все получится?

– Я этого не говорил.

– Так что мне делать, я вас совсем не понимаю?!

– Я думаю, дело не в Гобе и не в молитвах, сынок. Есть только мы и наше сознание.

– Как?! Вы хотите сказать, что не верите в Него?! Вы не верите?

– А что это поменяет?

– Значит, вы ни во что не верите?

– Неверие в Гоба вовсе не означает неверие ни во что. Я не думаю, что Гобу нужна наша вера в Него. Скорее, это он хотел бы верить в нас.

– Тогда, может быть, он не верит в меня? Может, я слишком плохой, чтобы он проявил ко мне милость? Но я часто слышал: «Он милостив ко всем и тому подобное…» – может я сделал что-то такое, за что Он не желает меня прощать?

– Сынок, – сказал старик, терпеливо выслушав тираду юноши, – уж кто-кто, но не ты нуждаешься в прощении. Я лишь хотел сказать, что твою судьбу вершить только тебе, и никому, послушай, никому другому. Остальное пустое.

– Значит, пустое?! Я вам рассказал о своем несчастье, а вы говорите пустяки, глупости, да? – вскричал раздосадованный Капио.

– Я говорил немного о другом.

– Нет, нет, я вас понял! Вам все кажется пустым. Вера в Всесильного Гоба – пустая затея, и все на свете – пустые идеи. «Терпеть боль и радоваться!» – как просто вам приходит в голову ответ. Вот это, конечно, выход! Зачем только я вам открылся! Откуда вам знать, что я переживаю каждый день. Вам же легко рассуждать, живя тут в своём уголке. Вы – один и для себя. Только и знаете, как выживать, день за днем ловить рыбу да точить свои камни. Мне кажется, вы даже толком не слушали меня. Я говорю, что не хочу больше жить, а вы: «Боль – хорошо, все другое – пустяки», – сказали бы прямо, что я тоже для вас пустое место! Вот перестану я приходить к вам, а вы и дальше будете один преспокойно жить в своей берлоге. Вам же ничего не надо, и никто не нужен в этой жизни! – юноша зарыдал и тут же припал к груди старика, – Простите мои слова, Софо! Простите, я не хотел вас обидеть. Что это на меня нашло.

– Ничего, ничего… – успокаивая, гладил старик его по голове. – Ты говоришь это потому, что ещё не понял другой стороны того, о чем я говорил тебе. Да, случайно ты открыл не ту дверь. Но ты обязательно найдешь выход. Когда-то перед тобой откроются другие двери. Их будет много. Главное не ошибиться, когда они откроются.

– Скажите, как не ошибиться, Софо?

– Ах, если бы я знал.

– Ну, вы же мудрец.

– Вовсе нет, я не мудрец и не всеведущий. Я тоже хотел бы знать ответы на многие вопросы, как и ты.

– У вас ещё, оказывается, остались вопросы к этой жизни под конец,