Кирилл Бенедиктов - «Если», 2004 № 12

А вот некое изобретение, пусть даже опередившее время, где-нибудь в Урюпинске середины XIX века и последовавший за ним технологический прорыв в стабильной аграрной империи — из разряда легковесных выдумок. Натяжка не в самой возможности изобретения умельцем-самородком танка или самолета, а в маниловских мечтаниях, что это-де повлияло бы на траекторию движения страны — по крайней мере до ближайшей социальной катастрофы (1905 или 1914 года). Вспомним Леонардо да Винчи — он еще в Средние века придумал и танк, и подводную лодку. Но разве изменили его изобретения историю, ускорили прогресс?

Из писателей, чьи произведения причислены к эталонам жанра, можно выделить Гарри Гаррисона, Пола Андерсона, Кита Яаумера, Севера Гансовского, Андрея Аникина и Вячеслава Пьецуха. Именно их произведения сформулировали основные рамки, допущения и критерии развития сюжета: не путешествия во времени с познавательными целями, а изменение хода истории знакомого нам мира, анализ возможных последствий того или иного неслучившегося в реальности события. Поэтому ни «Машина времени» Герберта Уэллса, ни модный «Вокзал времени» Роберта Асприна в разряд АИ не попадают.

Классическим образцом жанра АИ является трилогия Гарри Гаррисона «Запад Эдема», «Зима в Эдеме» и «Возвращение в Эдем». Развилку популярный фантаст установил в доисторической эпохе Земли: каким путем двинулась бы земная цивилизация, не упади на нашу планету метеорит, положивший конец эпохе динозавров? По Гаррисону динозавры могли бы эволюционировать до разумного вида. Dino Sapiens? А почему бы и нет! Этой версии, кстати, не чурались даже некоторые ученые — например, Дейл Рассел, обнаруживший кости мелких, прямоходящих ящеров — стенонихозавров. Размер головного мозга, а следовательно, и способность к сложному, многофункциональному поведению, возрастал у них столь же быстро, как и у гоминидов.

Холоднокровным динозаврам (в романе — ийлане), предпочитающим теплый субтропический климат, не нужен огонь. Но без него, казалось бы, невозможен и технический прогресс, однако цивилизация динозавров пошла по иному пути — ийлане начали развивать биотехнологию, «выращивая» с помощью генетических преобразований жилье, одежду, оружие, научные приборы и все прочее, необходимое для жизни.

Логичность и проработанность деталей альтернативы Гаррисона вполне убеждают читателя: так могло быть. В основе романа — конфликт двух форм цивилизации, динозавров и людей. В итоге он заканчивается победой людей, что вполне обосновано: на стороне человека выступает природа — похолодание и грядущее оледенение. Рано или поздно ийлане либо уйдут к экватору, либо погибнут: биоцивилизация ничего не смогла противопоставить надвигающимся ледникам.

У Павла Шумила в романе «Долг перед видом» из цикла «Слово о драконе» динозавры пошли обычным, «человеческим», путем технологического прогресса и довели собственную планету до катастрофы. А когда спохватились, животный мир уже исчез, да и самим «покорителям» досталось в наследство множество генетических неприятностей.

Итак, первая разновидность направления — природно-эволюционная. Поворотной точкой, развилкой с нашим миром явился катаклизм. Наряду с гаррисоновской трилогией в эту категорию АИ логично вписывается и дилогия Владимира Васильева «Волчья натура»/ «Зверь в каждом из нас»: в этой версии разумные обитатели Земли произошли не от праобезьян, а от прасобак. В остальном же история развивается по «человеческому стандарту» — войны, революции и прочие символы становления цивилизации. Но собакообразные оказались добрее, особенно в отношении заповеди «не убий».

Кит Лаумер в «Желтой зоне» и «Обратной стороне времени» тоже обозначил иную возможность развития земной цивилизации. В первом романе разум появился не у приматов, а у грызунов, во втором — доминирующим видом стали синантропы. Хомо сапиенс так и не появился. А в рассказе Гарри Тартлдава «В низине» хомо сапиенс и хомо неандерталис мирно соседствуют благодаря тому, что не существует Гибралтара…

Нередко «исходным материалом» для создателей произведений в жанре АИ становится реальная историческая личность, ее роль в развитии общества. Один из ярких примеров — роман Пола Андерсона «Патруль времени». В 215 г. до н. э. в битве между Римом и Карфагеном погибли римские полководцы, отец и сын Сципиони.

В нашем мире, как известно, первый этап той битвы тоже был проигран, но полководцы остались в живых и спустя некоторое время, перегруппировав силы, разгроми-ли-таки Карфаген. В мире Пола Андерсона в этой войне потерпел поражение Рим, и восторжествовала карфагенская империя. Как изменился бы мир при такой расстановке сил в реальной истории? По мнению Андерсона — радикально. Ведь воинственный Рим не только подхлестывал развитие соседних народов, но внедрил новую мировую религию — христианство. Автор убежден: только монотеизм стимулирует развитие науки и техники, ибо единый Бог предполагает единый план устройства мира, законы которого можно изучать. Вот почему на альтернативной Земле Пола Андерсона не только коренным образом изменилась политическая картина, но произошла стагнация в технической и научной областях.

Может быть, с исторической точки зрения мир Андерсона выглядит не слишком достоверно, однако автор убедительно доказал: отдельные личности способны существенно изменить направление и пути развития цивилизации. Иной точки зрения придерживается Север Гансовский. Главный герой рассказа «Демон истории» получил возможность подкорректировать события прошлого. Он отправляется в 1914 год, чтобы уничтожить будущего диктатора, развязавшего вторую мировую войну. Миссия выполнена, однако по возвращении выяснилось: место убитого занял другой человек — Адольф Гитлер. Изменились лишь некоторые несущественные детали: названия лагерей смерти, ракет.

Из других произведений, в которых личность изменяет привычный ход истории, можно вспомнить романы Г. Гаррисона и Т. Шиппи «Молот и крест» (в 864 г. англосаксонский король казнил влиятельного вождя викингов, спровоцировав вторжение в Англию огромной армии викингов), Леонида Резника «Дом в центре» (Святослав Игоревич в 970 г. попал в плен и принял мусульманство, Русь разделилась на два государства со столицами в Новгороде и Киеве), сериал Хольма ван Зайчика «Евразийская симфония» (Александр Невский и сын Батыя Сартак заключают союз, в результате которого появляется государство Ордусь), Андрея Аникина «Смерть в Дрездене» (Наполеон умер во время подготовки похода на Россию, но война все равно состоялась), Кира Булычёва «Река Хронос» (Ленин в 1917 году не доехал до России, революция не удалась: Колчак сверг Временное правительство и провозгласил Императором царевича Алексея)… Условно к этому же типу произведений можно отнести любопытные размышления Клода Шейнисса «Самоубийство»: эрцгерцога Фердинанда не убили, и первая мировая война началась лет на десять позже, зато по полной программе — с танками, газами и атомной бомбой.