Абрахам Меррит - Живой металл

— Да, но…

— Верно или нет?

— Но ведь… да, верно. Я только хотел…

— Человеку меньшего веса нужно меньше воды, меньше воздуха, меньше места, наконец. Лес подходит по всем статьям. — Гарриман положил ладонь на плечо Костэра. — Не расстраивайся, сынок. Мне еще хуже, чем тебе. Полет должен быть удачным, значит, нам придется отказаться от лавров первооткрывателей. Но во второй полет мы отправимся вместе, а Лес нас повезет. А потом начнутся пассажирские полеты… Знаешь, Боб, если все пойдет хорошо, ты станешь большой фигурой в этой игре. Как тебе нравится пост главного инженера первой лунной колонии?

— Интересная должность, — через силу улыбнулся Костэр.

— Ты будешь доволен. Жизнь на Луне становится чисто технической проблемой. Хочешь построить первый лунный город? А большую обсерваторию? Построить самому целый мир?

Такая перспектива Костэру явно понравилась.

— Хорошо вы рассказываете, шеф. А для себя вы что придумали?

— Для себя? Ну, может быть, я стану первым мэром Луна-Сити. — Он посмаковал эту идею. — Достопочтенный Дилоуз Дэвид Гарриман, мэр Луна-Сити. Неплохо звучит, честное слово! Я сроду не занимал выборных постов, больше возился с деньгами. — Он посмотрел на инженера, на пилота. — Ну что, договорились?

— Похоже, да, — проговорил Костэр и вдруг схватил Ле Круа, за руку. — Я ее построю, Лес, а ты ее поведешь!

Ле Круа ответил крепким пожатием.

— Заметано. И начинайте обсуждать с шефом новую ракету, чтобы на всех места хватило.

— Идет!

Гарриман положил на их сомкнутые руки свою.

— Вот это — мужской разговор. Будем вместе летать и вместе заложим Луна-сити.

— А не лучше ли назвать его Гарриман? — серьезно спросил Ле Круа.

— Чепуха. Еще в детстве, мечтая о лунном городе, я назвал его Луна-Сити. Может, в нем найдется место для Гарриман-сквера.

— Найдется, — заверил Костэр.

Гарриман сразу же уехал. Они пришли к согласию, но сам он чувствовал себя совершенно разбитым и не хотел, чтобы это видели. Дело было спасено, но ему казалось, что он отгрыз себе ногу, чтобы выпростаться из капкана.

8

Когда позвонил Диксон, он застал в оффисе одного Стронга.

— Джордж, мне нужен Дилоуз. Он поблизости?

— Он в Вашингтоне, улаживает кое-какие дела, но скоро будет.

— Хм… Мы с Энтенцей хотели бы его повидать. Мы, пожалуй, приедем.

Они приехали довольно скоро. Энтенца был чем-то обеспокоен, Диксон — как всегда бесстрастен.

— Джон, — сказал Диксон после рукопожатий и недолгого молчания, — ты ведь что-то принес?

Энтенца поспешно вынул из кармана чек.

— Вот, Джордж, теперь я полностью внес свою долю.

Стронг убрал чек в сейф.

— Дилоуз будет доволен.

— А расписка? — напомнил Диксон.

— Извольте, если угодно, — Стронг молча написал расписку и подал Энтенце.

— Джордж, — вдруг спросил Диксон, — вы глубоко увязли в этом деле?

— Пожалуй.

— Хотите, я вам помогу?

— С какого конца?

— Мне хочется укрепить свои позиции, и я готов выкупить у вас половину вашей доли.

Стронг задумался. Он и в самом деле был очень озабочен. Наблюдение контролера Диксона вынуждало их с Гарриманом держаться в пределах наличности, но он-то знал, как близко они подошли к опасной черте.

— А вам-то это зачем?

— Вовсе не для того, чтобы мешать Дилоузу. Мы — друзья, и всегда готовы его поддержать. Мне просто нужна возможность укротить его, если он начнет зарываться. Вы же знаете Дилоуза, он — неисправимый максималист, его надо притормаживать.

Стронг снова задумался. Самое обидное было в том, что Диксон был прав. Ему и самому часто становилось не по себе, когда он видел, как Дилоуз потрошит один капитал за другим. Казалось, Гарриману наплевать на все, кроме своей Луны — утром он даже не удостоил взглядом отчет об автоматическом выключателе.

— Назовите вашу цену, Джордж, — подался к нему Диксон. — Я не поскуплюсь.

Стронг расправил плечи.

— Я, пожалуй, продам…

— Вот и отлично!

— …но только, если Дилоуз не будет возражать. Только так.

Диксон что-то бормотнул себе под нос. Энтенца засопел. Бог знает, чем бы закончился разговор, если бы не вошел Гарриман.

Никто не сказал ни слова о предложении Диксона.

Стронг спросил, как дела в Вашингтоне.

— Все в порядке, — щелкнул пальцами Гарриман. — Правда, Вашингтон с каждым разом дорожает, — он повернулся к гостям. — А как ваши дела? У вас здесь что — тайный совет?

Диксон повернулся к Энтенце.

— Джек, ваше слово.

— Почему вы продаете права на телевидение на сторону? — спросил тот, глядя Гарриману прямо в глаза.

— А почему бы и нет? — поднял брови Гарриман.

— Да потому, что вы обещали их мне. У нас с вами письменное соглашение.

— Ну так прочитайте его повнимательнее, и не кипятитесь. Вам предоставлены права на радио, телевидение, всякие увеселительные программы и фильмы, связанные с первым полетом на Луну, плюс на все передачи с борта корабля, — Гарриман решил пока помалкивать о том, что из-за жесточайшей экономии веса «Пионер» не сможет взять аппаратуру Энтенцы. — А я продал права на установку на Луне ретрансляционной станции. Кстати, право это не исключительное, хотя Хогерти пока думает иначе. Я думаю, мы пойдем вам навстречу, если вы захотите купить такое же для себя.

— Купить? Но ведь я…

— Минутку. Вы получите его даром, если убедите Дэна и Джорджа. Я не сквалыга. Есть еще вопросы?

— Когда будет готов корабль? — напрямик спросил Диксон.

— Клянусь, что «Пионер» стартует точно по графику — в следующую среду. А теперь, джентльмены, я вынужден вас покинуть — мне пора в Петерсон-Филд.

Он исчез, а остальные трое некоторое время сидели молча, только Энтенца что-то бурчал себе под нос. Диксон размышлял о чем-то, а. Стронг просто ждал.

— Ну, Джордж, как насчет вашей доли? — наконец, спросил Диксон.

— При Дилоузе вы об этом помалкивали.

— Ясно, — Диксон стряхнул пепел. — Он подмял вас под себя, так?

— Пожалуй…

— Давно вы вместе?

— Дайте вспомнить… Он нанялся ко мне году в…

— Нанялся к вам?!

— Да, он работал на меня несколько месяцев. А потом мы стали компаньонами. У него и тогда был комплекс вождя.

— Нет, — возразил Диксон. — Я бы назвал это иначе., «Комплекс мессии», пожалуй.

— Хитрющий сукин сын, вот кто он такой, — вмешался Энтенца.

— Я попросил бы вас, — холодно сказал Стронг, — не говорить так о моем компаньоне.