Майк Резник - Рожденный править

- Это понятно, но почему люди потеряли веру?

- Трудно сказать. Но каждый раз, когда Человек достигал какой-то новой вершины, он терял часть своей веры. Так, например, научившись передвигаться по воздуху, он перестал восхищаться птицами, и умение летать превратилось из волшебства в самую обыденную вещь. Страница за страницей Библия перерождалась из Великой Книги просто в красивую поэзию. А если вас интересует, как мы утратили свои этические нормы, то здесь я ничего не могу сказать. Возможно, когда Человек полетел к звездам, он счел себя равным Богу, а значит, и свободным от выполнения его заповедей.

- Но люди нарушали заповеди и на Земле, - заметил чужак.

- Да, это так, - вздохнула Брис. - Наверное, библейские законы были придуманы для более совершенных созданий. А Человек ох как далек от совершенства.

И вообще, если бы я знала все ответы, то не прилетела бы сюда.

- Понимаю, - кивнул головой Милнор. - Если вы скажете мне, какой период вас интересует больше всего, то, возможно, я смогу вам хоть немного помочь и покажу наиболее многообещающие для раскопок места.

- Очень любезно с вашей стороны, - поблагодарила Брис, - но, по правде говоря, я сама еще не знаю. Моя раса терпит поражения по всем фронтам, она уже растеряла почти все, что имела. Человек гибнет. И я хочу понять, почему. Я хочу знать, что заставило нас пройти весь этот путь и как вышло, что сначала мы взлетели на самую вершину, а потом рухнули в пропасть. Если вы можете указать какую-нибудь точку во Вселенной и сказать: "Копайте здесь и вы поймете, что сделало Человека Человеком!", то я буду обязана вам до конца дней своих. Но такое вряд ли возможно.

- Увы! - развел руками чужак.

- Тогда мне стоит положиться на госпожу удачу! - Брис втянула в себя свежий холодный воздух. - Вы знаете, что, быть может, как раз на этом самом месте когда-то находился Эдемский сад? - Она откинула прядь волос. - Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, почему Человек покинул его. Вспомните, ведь он уходил из рая не тайком, а с гордо поднятой головой. Разве это неудивительно?

Они помолчали.

- Вы так не похожи на людей, с которыми мне доводилось встречаться, сказал наконец чужак.

- В каждом из моих собратьев есть что-то от меня, а во мне - от каждого из них. Я жажду знаний. Быть может, именно эта черта определила путь, который и привел Человека к краху?

- Неужели это и впрямь была тяга к знаниям? Может, скорее, стремление обладать и повелевать?

- Не знаю, - пожала плечами Брис. - Могу сказать только одно. Есть много такого, что вызывает во мне стыд за свою расу. Но этот стыд не мешает мне гордиться нашими достижениями. Люди моего племени были истинными пионерами и воинами, они умели бросать вызов судьбе. Возможно, они часто оказывались там, где им нечего было делать; возможно, что им нередко приходилось наступать кому-то на ноги или даже на горло, но они шли вперед и побеждали. И вопреки всему я горжусь тем, что я Человек. Наверное, это грешно.

- Не знаю, что и сказать, Но разрешите мне, прежде чем я покину вас, задать еще один вопрос. Допустим, что все сказанное вами в той или иной степени правда. Скажите, почему вы тратите свое время, изучая расу, которая обречена? Зачем вы хотите узнать, в чем истоки достоинств, недостатков и всевозможных причуд Человека?

- Вы имеете в виду меня лично? Чужак кивнул.

- Я не уверена, - медленно сказала Брис, - но если говорить абсолютно честно, то, возможно, мной руководит обида.

- Обида? На кого?

- На всех тех людей, которым довелось жить в эпоху расцвета Человека. Было время, когда весь мир принадлежал нам, но теперь мы остались у разбитого корыта, и виноваты в этом они, наши предки. Возможно, я просто жалею о том, чего лишена и что могло бы принадлежать мне по праву рождения.

- Вы действительно так думаете? - спросил чужак.

- Возможно. А возможно, мне просто нравится вдыхать воздух этой земли, как вдыхал его мой далекий предок много-много веков назад. Разница лишь в том, что впереди его ждало великое будущее, а у меня есть только великое прошлое. Мне очень горько сознавать, что никогда больше не нарушит эту тишину ни зверь, ни птица, ни человек. Лишь шелест травы.

- Вы оплакиваете былое величие своего народа, верно?

- Нет, не верно. Прежде всего я хочу знать, как и почему это произошло и что сделало такой исход неотвратимым. А уж потом я решу, стоит ли плакать. А теперь, с вашего разрешения, Милнор, я пойду, мне нужно немного поспать.

- Понимаю. Если это не обидит вас, то я хотел бы сделать вам подарок.

- Подарок?

- Да, - кивнул; головой чужак, - его сделали руки Человека.

Брис с интересом ждала продолжения.

- Я думаю, - снова заговорил Милнор, - что если будете долго смотреть на него, то найдете ответы на большинство ваших вопросов.

- Я сильно сомневаюсь, что на свете существует такая вещь, которая поможет мне получить ответы на мои вопросы, - улыбнулась Брис.

- Одна есть, - ответил чужак.

Он открыл свою сумку и, пошарив в ней своей короткой и сильной рукой, достал древнейшее изделие рук человеческих, бережно протер его мягкой тряпицей и протянул его женщине.

Это было зеркало.

24. СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛИ

Примерно к середине семнадцатого тысячелетия галактической эры Человек, ослабленный и всеми гонимый, вновь обратился к религии. Новое религиозное течение не имело ничего общего с красочными обрядами древних. Незатейливая и прямолинейная вера, основанная на немногочисленных догмах, скорее напоминала этический кодекс, чем религию в традиционном понимании этого слова.

Навсегда останется загадкой, почему в тот самый момент, когда вымирающая раса нуждалась в утешении и покое, интерес к религии угас столь быстро, так и не собрав никого под ее знаменами.

"Происхождение и история разумных рас", т.3

Это была грязная маленькая деревушка, окруженная десятками таких же собратьев, - ядовитый и зловонный нарост на поверхности Раксара II. Жалкие каменные развалюхи окружали то, что некогда являлось городской площадью. В центре этой помойки возвышалось пыльное, заброшенное уже много лет здание церкви.

Михал торопливо пробирался вперед, стараясь не смотреть по сторонам и не думать о всей той грязи, что придется потом счищать с рясы. Левой рукой он прижимал к груди стопку книг, в правой держал платок, украшенный затейливой вышивкой, которым то и дело вытирал пот. Жара стояла одуряющая. Священнику безумно хотелось курить, но даже такой мелочи он не мог себе позволить. Табак в последние годы превратился в страшную редкость и стоил так дорого, что Михалу пришлось спрятать до лучших времен свою любимую старую трубку. Он заметил, как из-за угла полуразвалившегося здания украдкой наблюдает за ним маленькая, донельзя чумазая девчушка. Он улыбнулся ей и спросил: