Василий Мельник - Русская фантастика 2007

— Позвольте, я угадаю, — отвечал знаменитый путешественник, стараясь не задевать рукавами камзола подозрительные ветви, будто обсыпанные светящимся синим порошком. — Неужели каннибалы?

— Хм! К счастью, мне не довелось ничего узнать об их гастрономических пристрастиях.

— Многорукие монстры? Как те создания, из логовища которых мы с вами и досточтимым мистером Ай-веном Хоу вызволили в прошлом месяце звездную принцессу Эми-Ли?

— Увы, на этот раз все не так романтично. Пигмеи, мой друг. Если не сказать — лилипуты. Рост самых высоких едва ли достигает трех десятков сантиметров…

— Осторожно! Слева! Я вижу огромного мохнатого паука!

Шимура немедленно вытащил оба меча.

— Он мой! — сказал дон Густаво. — Не будь я Бич Африки!..

Мохнатый паук, что имел неосторожность приблизиться к галактическим героям, мог смутить даже бывалого звездопроходца: его поросшие густым волосом лапы заканчивались черными когтями, на которых блестели капли смертельного яда. Две дюжины белых, лишенных зрачков глаз уставились на дона Густаво. Зашипев, паук пригнулся — он явно готовился к нападению.

— Получай, ужасная тварь! — заорал граф де Ориноко и, выхватив свою верную шпагу, ринулся в атаку Паук, не ожидавший от человека такой прыти, неуклюже отступил. Дон Густаво пронзил шпагой одну из многочисленных паучьих лап, после чего, не дав чудовищу опомниться, погрузил острие в косматую тушу. Паук, задергав конечностями, пронзительно завизжал и, прихрамывая, пустился в бегство.

— В лучших традициях кастильских дуэлянтов! — похвалил графа Шимура.

Они продолжили путь. Сквозь густую листву пробивались недобрые багровые лучи здешнего солнца; наверху неумолчно бранились птицы и иные говорливые создания. Обсудив стратегию и тактику борьбы с исполинскими пауками, дон Густаво и Тоширо Шимура какое-то время шли молча: самурай разрубал мечами мешавшие лианы, а дон Густаво погрузился в свои мысли. Впрочем, «погрузился» — это преувеличение; скорее он снова и снова обдумывал то, о чем уже полчаса хотел, но не решался заговорить.

— Мой друг, — начал он наконец, — скажите мне вот что…

— Хм? — отозвался Шимура.

Заготовленный вопрос нужно было выпалить на одном дыхании.

— Это правда, что вскоре мы с вами перестанем быть друзьями?

— Что за чушь? — сердито спросил Шимура, не отвлекаясь от лиан.

— Это… это не чушь, — сказал Антон. — Это мне папа сказал.

— Ваш отец, досточтимый дон Теодоро? Хм. А что он вам еще сказал?

Они остановились. Вокруг щебетала и цвела самая настоящая дикая Африка.

— Он сказал мне, что я не маленький… лет уже вон сколько… — пробормотал Антон. — Говорит: ты скоро в школу пойдешь и должен все понимать. Что ты… что вы на самом деле — пришельцы с других звезд. Что вы держите всю Землю под колпаком…

— Так и сказал? — удивился Шимура, сощурив и без того узкие глаза. — А что это значит — под колпаком?

— Ну… мы не можем построить космические корабли — такие, чтоб могли улететь с планеты. Мы — в смысле люди. Папа говорит, сколько мы ни пытались, корабли не хотят летать. И что в этом виноваты вы, что все началось, когда вы появились. И еще — что вы считаете человечество… больной расой.

— Больной расой. Хм! — только и сказал Шимура, эффектно обрубая катаной потянувшиеся к Антону ветви какого-то хищного растения.

— Вы считаете, что взрослые все больны. Что здоровы только дети, — повторил Антон слова отца. — И вступаете в контакт с ними, а их родителей будто не замечаете.

— Странно. Неужели я забыл поздороваться с твоим папой? — спросил Шимура. — Вроде нет. Эти взрослые — их не поймешь!

— И что ты перестанешь со мной дружить, как только я повзрослею. И что тебя зовут вовсе не Шимура.

Пораженный этими словами Тоширо Шимура чуть не выронил катану.

— И что ты только принял облик человека, — упрямо продолжал Антон, — а на самом деле ты…

Самурай оглушительно, совершенно по-японски расхохотался.

— Мой благородный дон Густаво, клянусь, ваш отец знает толк в шутках! Ха-ха-ха!.. В самом деле, только любитель розыгрышей может утверждать, что я — это не я. Поверьте же, меня зовут именно и только Тоширо Шимура. Можно прибавлять «сан», но не обязательно. Это так же верно, как то, что вы — сеньор Густаво, граф де Ориноко-и-Вальдес по прозванью Бич Африки! Вспомните же, как мы с вами сражались бок о бок с дикими ящерами в Долине Черных Обелисков! Как вы с вашим соседом, благородным генералом Валерьяносом, летали на край Вселенной, чтобы спасти меня из лап гнусных зеленокожих бандитов! Вспомните о звездной принцессе, о многочисленных наших приключениях…

— Но я — то на самом деле не дон Густаво. Я — Антон Груздев, а генералом был Валерка Корнеев из дома напротив…

— Друг мой, я вижу, экваториальное солнце изрядно напекло вам голову, — сказал Шимура. — Скажите мне, уж не думаете ли вы, что пределы Африки, — он взмахнул рукой, и лезвие катаны описало сверкающую угу, — вам только снятся?

Антон посмотрел Шимуре в глаза. Потом расправил плечи.

— Боюсь, мой камарад, вы правы…

— Не бойтесь — бояться тут нечего, — успокоил его Шимура, и они двинулись дальше. — На всякого благородного дона время от времени находит затмение, это, черт побери, так же верно, как то, что солнце иногда затмевается луной. Но! Стоит лишь здраво все взвесить — и морок отступает! Так и быть, я расскажу вам по большому секрету… — Он заговорщически понизил голос: — Не так давно мне приснился сон, в котором меня звали Джон Февраль. Представляете?

— Джон Февраль, — повторил дон Густаво и, подражая Шимуре, добавил: — Хм!

— Да-да! Мало того — в том сне я был полицейским. Словно бы в Америке или Англии. И если бы меня разбудили и спросили: «Как же тебя зовут, Тоширо Шимура?» — я бы не знал, что ответить. Потому что по всему выходило, что я никакой не самурай, а полицейский Джон Февраль!

— Хм! Что же вы делали в том странном сне?

— Стыдно признаться — охранял стада перелетных коров.

— Перелетных коров?

— Ну да. Только это были не совсем коровы. Размером они скорее со слона, и рогов у них нет, и они не мычат, а… издают звуки, подобные сонному бормотанью вашего дедушки, дона Пабло.

— Забавно…

— В высшей степени! Когда наступает осень, коровы отращивают себе красивые белые крылья и порываются улететь на юг, на скалистые острова, где можно переждать зиму, греясь у горячих водопадов… Однако позволять им улететь нельзя, они ведь фермерские и обязаны давать молоко. Вот я их и сторожил. А они все равно рвались на юг. Инстинкт!