Абрахам Меррит - Лунная заводь

Видно, та же мысль пришла в голову и О'Кифу.

Он пристыженно покраснел.

- Да, я тоже считаю, что они красивы, Лакла, - сказал он примирительно. - Просто я недостаточно хорошо знаю ваш язык, поэтому ты неправильно поняла меня. Я и в самом деле считаю, что они просто очаровашки, - если бы я мог разговаривать по-ихнему, я бы так им сам и сказал.

Лакла засмеялась, - причем у нее на щеках появились очаровательные ямочки - и обратилась к прислуге на том странном наречии, что вне всякого сомнения являлся языком этих созданий. Они засмущались, поглядывая на Ларри с каким-то уморительным кокетством, закудахтали и заухали, что-то обсуждая между собой.

- Они говорят, Ларри, что ты им нравишься гораздо больше, чем мужчины Мурии, - со смехом перевела Лакла.

- Вот уж никогда бы не подумал, что мне придется обмениваться комплиментами с леди-лягушками, - прошептал он мне на ухо. - Не отвлекайся, Ларри, - строго приказал он сам себе, - и не своди глаз с пленной ирландской принцессы.

- Радор пошел на встречу с одним из "ладала", он проник сюда, чтобы принести нам какие-то сведения, - сказала Золотая девушка, когда мы переключили свое внимание на еду, - а потом он вместе с Олафом и Наком пойдет собирать Акка, потому что скоро будет сражение, и мы должны подготовиться. Нак, - добавила она, - это тот, что охранял меня, когда ты, Ларри, танцевал вместе с Йоларой. - Она бросила на ирландца быстрый, озорной взгляд. - Он самый главный у Акка.

- И сколько же сил мы сможем выставить против них, милая? - сказал Ларри.

- Милай-я? - Золотая девушка уловила ласковый оттенок этого слова. Что это значит?

- Это такое маленькое словечко, которое означает - Лакла, - ответил Ларри. - Если его говорю я. Если его говоришь ты, оно означает - Ларри.

- Мне нравится это слово, - задумчиво протянула Лакла.

- Ну тогда так и говори мне - Ларри, милый, - предложил Ларри.

- Ларри, мила-ай! - сказала Лакла. - Когда они явятся, мы сначала пустим на них моих Акка...

- А они, что, умеют сражаться, mavourneen? - прервал ее Ларри.

- Умеют ли они сражаться? Мои Акка?

Лакла снова гневно засверкала глазами.

- Они будут биться до последнего издыхания, пока хоть один из них останется в живых: у них есть копья, от удара которых человек быстро превращается в гниль, если это копье смазано студнем Saddu - вон этих... она показала в просвет между кронами деревьев, где сейчас над поверхностью моря величаво проплывал один радужный пузырь...

Теперь-то я понял, почему Радор предостерегал Ларри, чтобы тот не вздумал поплескаться в винноцветных водах.

- У них есть эти копья и дубины, и еще зубы, когти и шпоры на ногах, которыми они отчаянно дерутся, и вообще они сильные и храбрые люди, Ларри... милый, и даже когда по ним ударяет кез, они все равно дерутся, потому что он действует не сразу, и продолжают убивать до тех пор, пока не превратятся в ничто.

- А у нас разве нет кеза? - спросил Ларри.

- Нет, - покачала Лакла головой, - у нас нет такого оружия, которым они владеют, хотя, именно Древние Боги сделали это оружие.

- Но разве Трое Молчащих из Древних Богов? - вскрикнул я. - Тогда они смогут объяснить...

- Нет, - медленно проговорила Лакла. - Нет... есть кое-что, о чем вы скоро узнаете. Когда Молчащие Боги будут с вами разговаривать, вы все поймете. Особенно ты, Гудвин, тот, кто служит мудрости.

- Ну ладно, - сказал Ларри, - значит, у нас есть Акка, и у нас есть четверо бравых молодцов - это мы, и у этих молодцов три пушки и около сотни патронных обойм к ним и еще у нас есть сила Трех Богов, а как насчет Сияющего Бога, Лакла, что делать с этим поганым фейерверком?

- Я не знаю.

Снова в ее глазах появилась нерешительность, точно так же, как в тот раз, когда Йолара надсмехалась над силой Молчащих Богов.

- Сияющий Бог очень силен. И у него много рабов...

- Ну тогда нам лучше тоже заняться делом и побыстрее, - прозвучал бодрый голос Ларри.

Но у Лаклы, видимо, было другое мнение на этот счет, потому что она быстро сменила тему.

- Ларри, милый... - прошептала она. - Мне нравится прикосновение твоих губ...

- Вот как? - прошептал он, и видно было, что все, кроме прелестного, соблазнительного лица, приблизившегося к нему, мигом вылетело у Ларри из головы. - Тогда, acushla[Acushla (иск. ирл) - a cuisle сердечко мое ласковое обращение. ], тебе надо познакомиться с ними поближе. Отверните-ка голову, док! - сказал он мне.

И я отвернулся.

Наступила долгая тишина, нарушаемая только тихими взрывами мягких ухающих звуков, которые заинтересованно издавали служанки-лягушки. Я украдкой бросил взгляд назад. Голова Лаклы лежала на плече у ирландца, и золотые глаза, похожие на подернутые туманом заводи солнечного света, глядели на него с любовью и обожанием; а сам О'Киф, чье лицо с резкими и четкими чертами приобрело сейчас какое-то новое, подчеркнуто мужественное и волевое выражение, глядел в них, не отрываясь, тем взглядом, что может родиться толь,ко из сердца, познавшего в первый раз истинную, всепоглощающую пульс, биение. Здесь любовь, любовь, которая наполняет Вселенную биением жизни, - той самой музыкой сфер, о которой грезил философ Платон; любовь, на которой держится весь наш подлунный мир; любовь, вечную, как бессмертные боги; любовь, побеждающую смерть и одухотворяющую собой ту великую мистическую тайну, что зовется жизнью.

Подняв руки, Лакла обхватила ладонями голову О'Кифа, поцеловала ему лоб, глаза, и с легким, дрожащим смешком высвободилась из его объятий.

- Вот, Гудвин, познакомьтесь - будущая миссис Ларри О'Киф! - сказал мне Ларри нетвердым голосом.

Я взял их руки в свои.... и Лакла поцеловала меня!

Девушка повернулась к гулко ухающим, улыбающимся служанкам-лягушкам, и, видимо, что-то приказала им, потому что те сразу же, сбившись в кучку, зашлепали по тропинке прочь от нас. Внезапно я ощутил себя... ну скажем так, - несколько лишним в оставшейся компании.

- Если вы ничего не имеете против, - буркнул я в сторону, - я бы хотел прогуляться и осмотреть окрестности.

Но они были так поглощены друг другом, что, кажется, далее не услышали меня... и я удалился восвояси, направляясь к той амбразуре в утесе, куда Радор уже водил меня. Сейчас на мосту не было видно двигающихся взад и вперед батракианов, только в дальнем конце я смутно разглядел сбившихся в толпу гарнизонных солдат. Мои мысли вернулись к Лакле и Ларри.

Что их ждет впереди?

Если мы победим, если нам удастся выбраться из этого подземного мира, сможет ли она жить наверху?

Проведя всю свою жизнь в этих пещерах с их специфическими освещением и атмосферой, которая каким-то неуловимым образом служила здесь для тела дополнительным источником питания, как будет она реагировать на непривычные ей пищу, воздух и свет нашего наружного мира? Более того, насколько мне удалось заметить, здесь совсем не было никаких болезнетворных бактерий, и как, спрашивается, смогла бы жить на земле Лакла, не имея вовсе никакого иммунитета, если в течение многих поколений болезни уносили бесчисленное множество жизней, чтобы человечество сейчас хоть чуточку могло им противостоять. Подавленный этими грустными мыслями, я побрел назад по тропинке - пожалуй, они уже довольно долго оставались наедине.