Санитарный день - Екатерина Витальевна Белецкая

это как женщина в коме, покорная, неболтливая, своевременно рожающая, согласная на всё, и лишь из-за того, что она спит, и будет спать вечно — так сильно ей это нравится. Она настолько глубоко погружена в себя, что сама не хочет, и никогда не захочет проснуться. Мы строили модель Тлена вместе с Адонаем, и я был поражен тому, насколько выверена эта конструкция, и сколько в неё заложено. Она застрахована и от вторжения извне, и от любой пакости, которая способна завестись внутри.

— Пакости? — спросил Ит.

— Инакомыслие. Или, если угодно, инаковость, — уточнил Ари. — Каждый человек в мире Тлена — это лейкоцит, который тут же бросится уничтожать любую болезнетворную тварь, которая попала в тело.

— Или не болезнетворную, а просто непохожую, — подсказал Ит.

— Да, верно, — согласился Ари. — Может быть, и сожрет кого-то по ошибке. Бывает. Но зато заразу уж точно не пропустит.

— Потому что и то, и другое опасно для существования системы в целом? — спросил Скрипач.

— Точно! — просиял Ари. — Так и есть. Только не надо делать такие глаза, Ит. Речь не идет о выживании отдельной особи, нет. Речь идет о выживании системы в целом. И этой системе не нужны внутренние смуты и распри. Поэтому она прекрасно умеет саморегулироваться.

— Страшноватая картинка, — заметил Скрипач.

— Извне она такой может показаться, но изнутри — точно нет, — покачал головой Ари. — Поставь себя на место тех, кто всю жизнь живет так, и не знает о том, что может быть иначе. Человек рождается в семье, у него, как правило, есть папа и мама. Есть еда, порой даже вкусная, есть крыша над головой, ему тепло. Он может чему-то радоваться, потому что он способен, и даже обязан получать положительные эмоции. С эмоциями у них вообще всё в порядке, как с положительными, так и с отрицательными, то есть общий фон — нормальный. Да, да, нормальный. Ухватил на работе дополнительную пайку? Вот тебе и радость. Успел до закрытия магазина купить бутылку? Двойная радость. Друг анекдот рассказал — вообще замечательно. По телевизору смешное показали — так жизнь вовсе новыми красками заиграла. Плохо? Нет. Отнюдь. Знают они о том, что живут бедно? Нет. Одно зимнее пальто раз в три года на человека — это норма, да и по слухам есть города, в которых раз в пять лет выдают, значит, мы вообще отлично живем. Да, конечно, придется приложить усилия, чтобы разрушить прежнюю систему представлений, на это уйдет время, но оно того стоит.

— Слушай, Бард, для чего тебе понадобилось строить этот кошмар? — не выдержал Ит. — Ты же прекрасно понимаешь, что делаешь. Это подло, как минимум, и это омерзительно. Ты взял целую цивилизацию, и сейчас превращаешь её в лишенное какого бы то ни было будущего покорное и размножающееся стадо!

— Ой, какой пафос, — поморщился Ари. — Эта цивилизация, да будет тебе известно, была обречена с самого начала. Да, собственно, тебе это и так известно, потому что ты в курсе, что происходит с мирами, в которых отметился Стрелок. Они не выживают. Уничтожают сами себя, не дойдя даже до третьего уровня. Поэтому такая консервация планету, наоборот, спасает, а не губит, что бы ты это себе ни вообразил. Да, это простая и незамысловатая жизнь, но это жизнь, а не серия ядерных взрывов, превращающая планету в выжженную пустыню, засыпанную пеплом. Этого тут — не будет. Не будет отравленных океанов, не будет сожженных городов, не будет стертых с лица земли народов. Тут будут люди, обычные люди, радующиеся, любящие, верящие, рождающиеся, умирающие, но, в первую очередь — живые. Да, тут не останется непокорных, но именно непокорные способны привести к той картинке, которую я тебе только что нарисовал, а не те, которые рады простым вещам, типа нового пальто раз в три года, и переставшей болеть после правильной молитвы спине или голове. Я не обрекаю этот мир на смерть, наоборот, я сейчас спасаю его. А он за это мне поможет.

— Чем именно? — спросил Ит.

— Он станет форпостом, — серьезно ответил Ари. — Но форпостом чего — вы поймете позже. И не спешите с возмущением и вопросами. Я всё равно не сумею ответить.

— Но хотя бы куда ты нас везешь, ты можешь сказать? — спросил Скрипач. — А то эти твои интриги и тайны…

— Я же объяснил — это сюрприз, — сказал Ари. — Увидите. Вообще, я удивлен, что за такой короткий срок удалось столько сделать, но — факт остается фактом. Умеют, когда платишь.

— Ветиными деньгами? И за что в этот раз, интересно? — ехидно спросил Скрипач.

— Нет, не Ветиными, — покачал головой Ари. — На такое у неё бы никогда не хватило. Это государственные деньги, и государственный проект.

— Видимо, ты умеешь быть очень убедительным, — заметил Ит.

— Я нет. Другие да. Умеют. А уж каким образом их сумел до этого убедить я — не имеет значения, — ответил Ари.

— Воздействие — весьма полезная вещь, правда? — спросил Скрипач.

— Нет, не воздействие, — покачал головой Ари. — Отнюдь. Честно говоря, это прием довольно мерзкий и низкий. Так, годится для разовых акций, но не более того. Здесь он не подходит. Потому что тут нужны люди со свободной волей, умеющие предвидеть и думать.

— Угу. А потом ты их грохнешь за ненадобностью, — не упустил момента Скрипач.

— Ну вот ещё. Они сами вымрут. Именно что за ненадобностью, — сказал Ари. — Но сейчас да, они нужны. Кстати, если потом такие вдруг понадобятся, всегда можно вырастить новых, — добавил он. — Потому что генофонд тут будет сохранен в нужном объеме, и в чистом виде.

— Какой ты предусмотрительный, — похвалил Скрипач. — Просто таки всё предвидишь. Ну, разве что ни фига у тебя не получится с генофондом, если ты уничтожишь ту прослойку, которая дала тебе нужных людей… они, кстати, кто?

— В данном случае архитекторы и рабочие, — ответил Ари. — Рыжий, чего-то ты бледный. Не заболел, случаем?

— Нет, — покачал головой Скрипач. — Пивом позавчера отравился.

— Ты выпил испорченное пиво? — очень натурально удивился Ари. — Ты, рауф, не понял, что с ним что-то не так? С твоим обонянием? Не верю.

— И на старуху