Брайан Олдисс - «Если», 1994 № 01

И то, что извне выглядит как плохие отношения между супругами — взаимная холодность либо ссоры, — на самом деле результат не конфликта, а его нерешения.

Возможен противоположный пример, когда юная женщина не желает развиваться в мать, ей нравится быть «цветочком», девочкой, баловницей и любимицей, и для обеспечения этой роли привлекаются папа, мама, бабушка и т. д. Ее муж тоже, конечно, вытесняется из «отцовской» роли… Отношения искажаются, и в такой противоестественной форме могут оставаться годами.

Ребенок часто оказывается в центре супружеских разногласий. Прежде всего потому, что он задает определенную «планку общения». Один американский психотерапевт писал, что «есть люди, способные любить только домашних животных»; это справедливо. Немало родителей так и относятся к своим детям — для них это существа, о которых надо заботиться, кормить, а в ответ они оказывают преданность и любовь, почти не предъявляя индивидуальных требований. Но, если до поры до времени подобного обезличенного внимания достаточно, то уже в подростковом возрасте родителей ждет крах; приласкать, накормить, но отодвинуть ребенка с его потребностями и желаниями невозможно.

Этого можно добиться только за счет превращения сына или дочери а инвалида, с чем и приходится сталкиваться врачам. Любящие родители, не желающие терять контроль над детьми, калечат их чрезвычайно сильно. И появляются невротики, шизофреники, иногда соматические (то есть не психические) больные, которые постоянно нуждаются в родительской опеке.

— У меня есть знакомые, интеллигентная семья, которая состоит из матери, чуть старше пятидесяти лет, ее сына и дочери: брату и сестре уже под тридцать. Отец давно с ними не живет, и меть всеми силами пытается сохранить семью в ее нынешнем виде, ту, где она «глава», играет ключевую роль. Как только сын пытается познакомить ее с девушкой, та тут же оказывается «девицей», разумеется, недостойной; таких уже целая череда. Либо кто-то начинает ухаживать за дочерью — она очень хороша собой, хотя матери почти удалось ее в этом разубедить, — тогда либо мать находит «веский» повод для упреков, либо заводит речь, что «устала от жизни», белый свет ей не мил и т. п. В результате дети при ней. Но сын сильно выпивает, а в характере дочери появилась нервозность, истеричность, подозрительность… И хотя со стороны отлично видно, что причина всех несчастий этих красивых и умных людей — их собственная любящая мать, объяснить им это невозможно…

— Потому что тогда рухнет «опорный столп» всей жизни — любовь матери — и откроется ее эгоизм, получится, что мать приносит детей в жертву решению каких-то собственных проблем, для того, чтобы заглушить чувство тревоги… А этого вынести никакой ребенок не сможет. Вообще возможность эмоционального шантажа есть в любой семье, а эта — яркий пример того, что люди не способны пережить необходимых изменений, избегают решения конфликта любой ценой.

— И какова же цена?

— Всегда разная, и этот вопрос всегда стоит для семьи. Порочное стремление удержать во чтобы то ни стало когда-то сложившуюся форму может быть настолько патологическим, что цена — сама жизнь. В буквальном смысле слова. Чтобы конфликт разрешился, один из членов семьи должен умереть.

— Люди это осознают или искренни в своем эгоизме?

— Как правило, искренни. Они исходят из собственной неудовлетворенности, внутренней потребности, которая спроецирована на окружающую их реальность. На близких.

Вот, скажем, непереносимая вещь для родителей — самостоятельная жизнь детей, когда они находят себе партнера. Другой пример: человек, которому трудно принять свой собственный возраст, не примирится с взрослением детей, его будет раздражать все, что об этом напоминает. А если человек остро ощущает страх старости и смерти, если с какого-то момента он перестал получать удовольствие от жизни — он может попытаться воспроизвести опыт юности: начнутся романы, адюльтеры… Это попытка удержать ускользающее время. Печально известный «кризис сорокалетних» — вряд ли чисто возрастное понятие, он связан именно с утратой чувства перспективы, с тем, что человек ощущает груз прожитых лет и не ждет радости и новизны от предстоящего.

Пытаясь решить собственные внутренние проблемы, люди иногда совершают малопонятные для посторонних действия или устраивают «необъяснимые» скандалы. Я помню одну бабушку, которая, живя вместе с дочерью и внучкой, постоянно на них куда-нибудь жаловалась. Девочку требовала исключить из пионеров за то, что та грубо разговаривает с ней, на дочь жаловалась в милицию, потому что та захламляет балкон и тем самым нарушает общественный порядок.

— При чем же тут милиция?

— Ни при чем, конечно. Просто бабушка была довольно деспотичной женщиной и всю жизнь повелевала безропотной дочерью, совершенно с ней не считаясь. Но когда та сама стала матерью, самостоятельной женщиной, вдруг обнаружилось, что у нее есть собственные желания. Это возмутило и испугало бабушку — ну, как если бы взбунтовалась ее рука или нога. И она помчалась «призывать к порядку». А как этого добиться? Надо смутить. Напугать!..

— Эта история напоминает известные меры по сохранению советской семьи: чтобы «загулявший» муж перестал пить или вернулся домой, жены обращались в партком, профком и нередко добивались своего.

— Подобные меры опасны тем, что члены семьи входят в стойкие враждебные отношения между собой, однако не могут расстаться.

— Что значит «не могут»? Милиция не позволяет?

— Играют роль и внешние препятствия — скажем, некуда разъехаться. Но в первую очередь я говорю о психологическом симбиозе, таком союзе, где два существа неотторжимы друг от друга.

Мы все иногда нуждаемся в эмоциональной поддержке, ласке, и даже чувстве «растворения» в другом человеке, но такого рода симбиотические отношения у взрослых людей возможны только в момент стресса. А «тотальный» симбиоз, когда один человек постоянно чего-то ждет и жаждет от другого, вообще не может без него обходиться, разрушителен. Есть такое выражение — «симбиоз убийц», когда люди необходимы друг другу для того, чтобы был объект враждебности, ненависти, которую каждый из них не может в себе удержать.

— Это супружеские пары, где жена «ведьма», а муж «подлец»?

— Более изысканный литературный пример — Настасья Филипповна и Рогожин из «Идиота». Жертву и мучителя влечет к друг другу, и нередко роли меняются… Вообще у Достоевского мы встретим почти все возможные виды симбиозов.