Экспедиция «Велес» - Екатерина Витальевна Белецкая

сам сказал сейчас, что можешь управлять, — напомнил правитель. — Что жизнь и смерть тебе теперь подвластны. Можешь? Управляй! Верни его. Я распоряжусь, его сюда доставят, и приступай немедля. Надоело мне ждать.

— Я… попытаюсь, — тут же сбавил обороты пророк. — Моим стараниям предела не придумал ещё никто. Вот только я не знаю, сколько времени займет такое предприятье.

— Попробуй побыстрей, — в голосе правителя послышалась издёвка. — И помни, помни лучше — то, что я дал, могу и отобрать. И рядом с ним тебя я положить сумею тоже.

* * *

— Ага, проняло, всё-таки, — констатировал Ит. — Видимо, любое терпение имеет пределы. Но ты не сказала, на сколько лет его хватило, этого правителя.

— По времени корабля с момента событий предыдущего эпизода прошло около ста лет, — ответила сказительница. — Срок немалый.

— Да, немалый, — согласился Ит. — И, выходит дело, он всё это время правил, и никто не заподозрил, что с ним что-то не так? Правитель, который и в начале сказки был немолод, живёт, не старя и не умирая, год за годом, и ни у кого не возникло вопросов?

— Ну почему же? — сказительница, кажется, усмехнулась. — Вопросы возникали, их было немало. Но от тех, у кого возникали такие вопросы, быстро избавлялись, остальные же были только рады, что у них такой правитель. Сильный, влиятельный, и… бессмертный. Ни у кого больше такого не было. Это повод гордиться.

— Чем? — нахмурился Ит. — Тем, что тобой правит какая-то непонятная личность, которая не стареет, как все прочие? Хотя вообще да, ты права. Людей, у которых отсутствует критическое мышление, обычно на порядок больше, чем тех, кто думает своей головой, и способен делать разумные выводы.

— Так и есть, — кивнула сказительница. — Многим думать тяжело, а порой и больно. Пусть то, что кажется странным или непонятным, решится как-то само, без моего участия. Или пусть решает кто-то другой. Про это мы с тобой уже говорили.

— Да, было дело, — согласился Ит. — И что у них получилось с этим оживлением? Мне даже интересно стало.

— Слушай…

* * *

— Ты молишься уже давно, а толку нет, — правитель говорил раздраженно, гневно. — Когда увижу я итог твоих молитв, скажи? Что ты задумал? Ты хочешь обмануть меня, не так ли? Ты сделал вид, что молишься, а сам…

— Нет, нет, правитель, что ты! — залебезил пророк. — Долго? Надо дольше, я только начал.

— Только начал⁈

— Правильно пойми. Чтоб душу в это тело обратно запихнуть, нам надобно прочесть все восемьсот томов и десять тысяч свитков, которые я лично отобрал для действа, а после оросим мы тело святыми жижами из самых разных мест, и он восстанет.

— Десять тысяч… что? Ты сколько их читать намерен, эти свитки? Сто лет ещё пройдет, а ты и половины прочесть не сможешь, ведь они длинны, как нити червяков, и текст замысловат, его читать не сможешь ты так быстро!

— Ну, уж прости, правитель, как могу, — кажется, пророк обиделся. — Ведь дело непростое. С большим трудом нашел я предписанье, как оживлять умерших, и оно в себя включает это всё, что раньше я сказал.

— Так делал кто-то — до? Ну, до того, как мы с тобой решили попробовать?

— Ну… нет… не знаю, — признался пророк. — Наверно, нет, я думаю. Ведь очень много потребно времени.

— Так, хорошо. Тебя сейчас я слышу, — правитель задумался. — Решим иначе. Дальше ты молись, а я, пожалуй, призову науку. И вы одновременно потрудитесь. И возражать не смей.

— Не смею, ладно, — тут же ответил пророк. — Очень хорошо. Наука так наука, я не против. И… буду я молиться у себя, ведь всё равно, где совершать обряд. Вот брызгать точно нужно будет лично, но это не сейчас.

— Вот и решили. Славно, — одобрил правитель. — Теперь ступай, а я займусь делами.

* * *

— Собственно, об итогах этого предприятия догадаться было несложно, — кивнул Ит. — Теперь, видимо, будет ученый? Я прав?

— Конечно, — кивнула сказительница. — Послушай, что было дальше.

— Секунду, — попросил Ит. — Я хотел уточнить на счет игрока 906. Можно надеяться на то, что ты больше никому не передашь эту информацию?

— Я никому не передам эту информацию, — равнодушно произнесла сказительница. Как-то даже излишне равнодушно, как показалось Иту. — Это бессмысленное действие.

— А вдруг мы что-то замышляем? — ехидно спросил Ит.

— Вы что-то замышляете? — спросила сказительница.

— Вообще-то нет, но… — Ит замялся. — Ладно. Проехали. В общем, ты никому не скажешь.

— Я никому не скажу.

— А если мне нужно будет передать информацию не одному игроку, а нескольким? — спросил Ит.

— Я могу это сделать, но только тогда, когда они будут находиться в «Хороводе», — ответила сказительница. — Что нужно передать?

— Ничего, — покачал головой Ит. — Я просто спросил. На всякий случай.

— Могу я задать тебе один вопрос? — сказительница нахмурилась. — Ты сказал, что боты были повреждены. Что именно с ними случилось?

— У них разрушены двигатели, — ответил Ит. — Не понимаю, зачем тебе это нужно знать?

— А капитан говорил о себе в женском роде?

— Да. Для чего ты спрашиваешь об этом? Это для тебя что-то значит? — спросил Ит. Вдруг ответит?

— Это плохо. Потому что, видимо, вашего капитана настигло безумие, — сказительница помедлила. — Нормальный человек будет говорить о себе по своей принадлежности.

Что-то в этой фразе показалось Иту странным, но сказительница не оставила ему времени, чтобы задуматься.

— Вернемся к сказке, — произнесла она. — Задавай вопрос, путник.

— Господи… ладно. Что ученый сказал правителю, когда тот попросил его оживить Тень?

— Слушай.

* * *

— Задача непроста, мой дорогой правитель, — учёный говорил неторопливо, вдумчиво. — Никто ещё не пробовал такого. Но, в принципе, задача мне ясна. Ты хочешь в мёртвом теле жизнь пробудить, не так ли? Чтоб вернуться могла душа. Но я тебя осмелюсь спросить: скажи мне, для чего тебе такое нужно?

— Мне нужно разговор закончить с ним. Тот, что не состоялся, — глухо ответил правитель. — Сейчас меня терзает сомнение. Был я