Вл. Гаков - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 21

В гостиной горевал дух отца Гамлета:

— О, слушай, слушай, слушай! Если только ты впрямь любил когда-нибудь отца…

— Одну чашку шерри, — напомнила Покровительница Кухни, компьютерная память, которая всегда посоветует, как лучше приготовить то или иное блюдо. Две…

— Благодарю вас, — прервала ее хозяйка и щелкнула тумблером.

Повинуясь силе молний, Кухонное Привидение исчезло.

— Обед готов! — крикнула, выглянув в коридор, мать.

— Вы, — сказал то ли Тимоти, то ли Скрудж, — вовсе не вы, а лишь капля горчицы, непрожаренная картофелина…

После чего старый Марли провалился с криком отчаяния в собственные кости и растаял.

— Приходи снова в восемь! — сказал Ральф.

И собака ушла в трясину ковра.

— Как жалко! — заплакала Элис, когда Хитклиф и его возлюбленная убежали сквозь стены комнаты.

Гостиная: свет утра в Эльсиноре. Отец Гамлета удалился. А отец этого дома встал и пошел обедать.

Точно так же, как и его реальные дети, побежавшие на зов реальной матери, и реальной пище.

Час Привидений кончился.

Полумрак лазерных визитов рассеялся.

Но предстоял вечер. И когда с уроками было покончено, их всех уже ждали новые призраки. В стенах таились Духи Прошлых, Нынешних и будущих Святок. Своим призрачным фонарем сигналил с верхних ступенек лестницы Стрелочник-Призрак. Их дом стал теперь настоящим “Домом с Привидениями”.

— Я взял на себя смелость, — сказал отец, — пригласить к обеду Платона и Аристотеля.

— Уж слишком много они говорят! — проворчал Ральф.

Но тут эти два старика вдруг неслышно встали около них.

— Как дела в “Государстве”? — спросил Тимоти.

— Как дела?..

И Платон рассказал ему быстро, хорошо и правдиво.

Изумленный Ральф выпрямился на своем стуле, поморгал и сказал:

— Раз так, то не исчезай. Расскажи снова.

И Платон рассказал.

И это было почти так же хорошо, как слепой Пью или вой собаки Баскервилей на болоте, среди трясины[11].

Перевел с английского

РОСТИСЛАВ РЫБКИН

ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ КАТАСТРОФА:

ФАНТАЗИИ И РЕАЛЬНОСТЬ

ВЛ.ГАКОВ

“Феномен Крайтона”, или как

фантасты прозевали проблему

Настанет день, когда деревья будут из металла, луга — из войлока, а морские побережья — из металлических опилок!.. Это “прогресс”.

Есть такое твердое правило… Встал поутру, умылся, привел себя в порядок — и сразу же приведи в порядок свою планету.

Американский еженедельник “Паблишерс Уикли” по праву называют законодателем мод на книжном рынке. И тот факт, что в 1969 году список бестселлеров, постоянно печатающийся на страницах журнала, несколько месяцев подряд возглавлял роман мало кому известного молодого автора, не мог не привлечь внимания Автора звали Майкл Крайтон[12], а роман был озаглавлен “Штамм “Андромеда”. Издательство “Кнопф” не снабдило книгу никакими ярлычками, указующими на ее жанровую принадлежность, однако по краткому пересказу содержания на суперобложке создавалось впечатление, что речь шла о научной фантастике. Это-то и было самым фантастичным… О популярности жанра научной фантастики в США долго распинаться не стоит, достаточно цифр — около 1000 изданных книг в одном только 1976 году. Но чтобы научно-фантастический роман новичка долго лидировал в “общем” списке бестселлеров, оттеснив серьезную прозу, мемуары знаменитостей, поваренные книги и сексуально-сенсационную “клубничку”!.. Такого еще не бывало.

Роман переведен на русский язык[13], и пересказывать его нет надобности. Лаконичный язык, интеллигентность и эрудиция автора, безусловная компетенция в вопросах, которых он касался. Плюс четко вычерченный сюжет да искусно поддерживаемое до самого финала напряжение. Больше никакими литературно-художественными откровениями роман не отмечен. На какой же струнке в душе массового читателя сыграл Крайтон, чем захватил читательское воображение? Полетом фантазии, невероятными приключениями, интригой? Да нет, в том же году вышли куда более захватывающие и оригинальные книги

Объяснение пришло позднее, когда повалила волна коммерческих подделок “под Крайтона”. Оказывается, успехом роман был обязан столь неприметной в фантастике составляющей — актуальности. Даже можно употребить это слово: “сегодняшность”. Ведь то, о чем поведал читателю Крайтон, иначе как “предвосхищением настоящего” не назовешь, и в этом смысле осторожность издательства, отнесшего книгу к разряду “просто романов”, кажется оправданной. Ситуация, описанная в “Штамме “Андромеда”, уже потенциально существовала в реальности, массовый читатель психологически был к ней подготовлен.

Судите сами. Спутник, запущенный по сверхсекретной программе Пентагона с целью поиска эффективных средств ведения бактериологической войны, занес на Землю невидимую глазу смерть, первыми жертвами которой стали ничего не подозревавшие мирные американцы. “Джинн”, выпущенный учеными, работающими на военно-промышленный комплекс, оказался неуправляемым и стал угрожать всему человечеству. Это — “фантазии” Крайтона. А через год после выхода романа в свет четыре сотни бетонных контейнеров с нервно-паралитическим газом были затоплены недалеко от берегов Флориды И как знать, не происходит ли до сих пор утечка газообразной смерти в океан, омывающий берега трех континентов Это уже из газет. Если еще учесть, что события в романе происходят… в 1967 году, то задача определения жанра, в котором написана книга, становится и вовсе не разрешимой.

И все-таки ясно, что книга Крайтона как-то связана с научной фантастикой Все говорит за это: детали, общий настрой, постановка проблемы. Да и читательская интуиция прочно закрепила роман за ведомством фантастики. Если говорить точнее, мы имеем дело с “романом об экологической катастрофе” — эти-то магические слове и принесли начинающему автору невиданный успех.

“Роман о катастрофе”… Удивительно емкая “этикетка”, мгновенно подготавливающая читательское восприятие. Иной критик тут же задаст язвительный вопрос: что же это за такое литературное произведение, которое исчерпывается столь лаконичной аннотацией? Можно ли вообще говорить в этом случае о каком-то художественном уровне?..

Согласны, процесс “навешивания ярлыков” никогда не пользовался доброй репутацией у литературоведов и прибегали к нему в тех случаях, когда ни о какой литературе речи быть не могло Но почему же тогда многие авторитеты (назовем самого известного — Станислава Лема) ничтоже сумняшеся делят асю современную научную фантастику на такие вот выделенные, выраженные одним словом темы — “катастрофа”, “вторжение” “контакт”, “Роботы” “утопии” и “антиутопии”? Причем это отнюдь не пренебрежение к разбираемому материалу: в раздел “катастроф”, оказывается, попал Уиндэм, а в раздел “роботов” — Азимов. Не говоря уж о тенях великих — Уэллса и Чапека