Юрий Нестеренко - Приговор

мечу, но он тут же вспомнил, кто мы такие.

— Езжайте к командиру, господин барон! — он махнул рукой назад. -

Там безопаснее!

Я не был в этом вполне уверен, но последовал совету. По крайней

мере, не пристрелят в суматохе сами грифонцы.

Контрени уже выстроил посередине улицы дюжину всадников, развернув

половину в одну сторону, половину в другую; не зная, какие силы атакуют

деревню, он едва ли мог придумать что-то лучше пассивной оборонительной

позиции, максимально удаленной от околицы с обеих сторон. Безопасной эта

позиция не была — теоретически для хорошего лучника или обладателя

арбалета маленькая деревенька простреливалась вдоль дороги из конца в

конец, правда, для этого стрелку пришлось бы подойти вплотную к горящим

домам; можно было вести обстрел и сбоку, пуская стрелы вслепую по крутой

навесной траектории над пылающими постройками. Но больше в охваченной

пламенем деревне деваться все равно было некуда. Даже здесь, на середине

улицы, было здорово жарко; пламя гудело и трещало вокруг, озаряя

багровым светом закрывшие звездное небо клубы дыма и выстреливая вверх

фонтаны искр. А сверху на улицу медленно опускались, кружась в потоках

раскаленного воздуха, клочья горящей соломы, какие-то почерневшие

лохмотья и просто большие хлопья сажи, тлеющие по краям. От дыма першило

в горле и наворачивались слезы на глаза. Кони беспокойно ржали, фыркали,

переступали на месте, не желая оставаться в этом аду, но все же и не

решаясь ослушаться седоков. Почти одновременно с нами подъехал еще один

боец; я заметил большое пятно ожога на крупе его лошади. Несчастное

животное, должно быть, сильно страдало и пыталось взбрыкивать; солдат в

ответ хлестал его плетью.

— А, это вы, — крикнул мне Контрени сквозь весь этот шум вокруг. Он

был в кольчуге, но без нагрудника и шлема — очевидно, времени на полное

облачение у него не было. — Рад, что вы и девочка целы, — в критических

обстоятельствах Контрени уже не пытался изображать светского кавалера и

изъяснялся в более привычной для себя манере. — Как вам горячий прием

по-йорлингистски? — он закашлялся.

— Нам надо выбираться! — крикнул я в ответ. — Здесь мы если не

изжаримся, то задохнемся!

— Этого они и ждут, чтобы перестрелять нас на выезде! — возразил

он. — Пустяки, в таком пожаре можно продержаться. Мне случалось драться

прямо в горящем замке. Если воздух станет совсем плохой, надо просто

посс… ох, простите, помочиться на какую-нибудь тряпку и дышать через

нее.

— Вы предлагаете мне сделать это самой или же воспользоваться

услугами кого-то из ваших людей? — изысканно-презрительным тоном

осведомилась Эвелина.

Контрени окончательно смутился, а от этого разозлился и отбросил

последние остатки напускного лоска:

— Чтобы выжить, приходится проделывать и не такое! Мы на войне,

м-мать ее!

— Вы правы по существу, сударь, однако следите за своим языком, -

одернул я его с холодным достоинством десятка поколений отсутствовавших

у меня дворянских предков.

— Простите, — нехотя буркнул он, вспомнив, очевидно, что мой титул

выше, чем у него. Впрочем, вызывать у него лишнее раздражение не входило

в мои намерения, и я вернулся к более насущным проблемам:

— Вы представляете, какова численность противника?

— По-моему, не очень много. Стреляли с разных сторон, но я засек не

больше дюжины мест, откуда летели стрелы. Конечно, я не все видел из-за

домов, но вряд ли их намного больше нашего. Я отправил двух человек на

разведку.

Очевидно, те, что проскакали мимо нас.

— А их не перестреляют на выезде? — спросил я вслух.

— Лучше двух, чем всех. Если… — он снова закашлялся, — если они

не вернутся, значит, на прорыв шансов мало, и надо до конца держаться

здесь.

Я достал флягу и сделал несколько глотков, борясь с резью в горле,

затем протянул флягу Эвьет.

— Из-за реки тоже стреляли? — уточнил я.

— Да. Да и что это за река, и дюжины ярдов в ширину не будет… А

если б и не стреляли, ничего не значит. Бежать от огня к воде — самая

первая мысль, значит, и ловушку там подстроить большого ума не надо.

Пока мы разговаривали, подъехал еще один боец и подошли пешком

двое, оставшиеся без лошадей. Огонь охватил уже не только дома и

пристройки, но и тянувшиеся вдоль дороги изгороди, подступив к нам,

таким образом, почти вплотную. Дышать становилось все тяжелее, люди

кашляли и ругались, лошади отказывались стоять смирно. По перепачканным

сажей лицам тек пот; кто-то лил воду из фляги себе на голову, кто-то

остужал таким образом металл надетой прямо на голое тело кольчуги.

Радовало только одно — нападающие, кем бы они ни были, похоже, не

собирались идти на штурм этой преисподней.

Но вот в дальнем конце улицы обозначилось какое-то движение, и свет

пламени озарил фигуры двух скачущих всадников. "Свои, не стреляйте!" -

крикнул издали один из них.

Через несколько мгновений они уже оказались возле нас. Это были

посланные разведчики; один из них тяжело навалился на шею коня, его рука

обессиленно держалась за повод. Зато второй что-то волок за собой на

аркане, прикрепленном к седлу; в первый момент мне показалось, что это

мертвое тело, однако пленник, которого на полном скаку тащили волоком по

земле за связанные руки, был еще жив.

— Похоже, это местные, мой командир, — доложил вернувшийся с

добычей, тяжело переводя дух, словно он только что бежал, а не ехал

верхом. — Крестьяне. Как мы подъехали, сразу деру дали — лежали бы тихо,

мы бы их, может, в траве и не заметили… Этот вот только остался

пострелять, ну и Мартину в грудь прямо…

Действительно, в перепачканных грязью и кровью лохмотьях, в которые

превратилась одежда пленника, еще можно было опознать остатки простой

домотканой рубахи и портов.

— Еще стрелы у него оставались? — спросил командир.

— Последняя..

Контрени подъехал к лежавшему и тяжело спрыгнул на землю, удерживая

левой рукой поводья коня. Брезгливым движением ноги перевернул

крестьянина на спину.

— Ты из этой деревни?

— Ничего вам не скажу… ублюдки… — простонал окровавленный

пленник.

— Да? — удивился Контрени. — А так? — тяжелым рыцарским сапогом он

раздвинул обессиленному врагу ляжки и принялся давить мошонку. Пленник