Михаил Ахманов - Заклинатель джиннов

Конечно, сей людоедский поворот событий был абсолютно неприемлем. Цель могла быть задана иначе, как идеал всеобщего примирения и разрешения всех споров и конфликтов в религиозной, расовой, культурной и тому подобных сферах, включая распределение ресурсов и богатств. Ведь недовольство и раздоры проистекают из нищеты и зависти, а если все богаты и довольны, то легче и консенсуса достичь. Джинн, несомненно, мог повлиять на экономику, смягчить шероховатости и даже, может быть, построить такую модель развития, которая вела бы прямо в рай, но я сомневался, что эти планы доступны тайному осуществлению. Нелепый парадокс! Втайне можно уничтожить и разрушить, маскируясь под несчастный случай, но созидать в планетарных масштабах – дело нереальное. Чужое влияние вычислят, переберут все варианты от Доктора Зло до инопланетян и установят истинный источник – и тогда начнется! Джинн был прав: последствия его легализации в нашем сумасшедшем мире казались столь же непредсказуемыми, как турбулентные потоки в водопадах. Паника и хаос, крах валют и рынков, религиозные секты, ужас Армагеддона, разгул анархии, джихад, разбой и мировая война… Он, разумеется, мог блокировать ракеты и электронику, связь и транспорт, но оставались еще винтовки и штыки, пушки и пулеметы, взрывчатка и боевые ОВ, а также камикадзе с карманными атомными бомбами. Кого-то пришлось бы уничтожить, сжечь, нарезать лазером в лапшу, и это распределение богатств по новой, с грядущим примирением, стоило бы миллионов жертв. Так и так не обойдешься без насилия!

Я обнаружил, что смотрю на жреца Па-ди-иста, мумию трехтысячелетней давности, уютно возлегшую в стеклянной витрине. Жрец иронично ухмылялся, намекая, что хоть прогресс с его времен шагнул вперед, лохастых сявок в мире не убавилось, и вот одна из них, Сергей Невлюдов, дырка в фараоновой заднице. Словил золотую рыбку, перхоть северопальмирская? Ну так не щелкай клювом, не суй свой шнобель в великие дела, а беспокойся о себе, о собственном своем благополучии! Твой фарт, клянусь Анубисом! Стань богатым, веник, прикупи верблюдов и ослов, да кадиллаков с мерседесами, да виллу на Канарах, небоскреб в Париже и ранчо под славным городом Багдадом… Не забудь о титуле, титулы нынче недороги, хоть графа, хоть эмира, хоть султана… Станешь принцем Сираджем ибн Мусафаром ат-Нав-фали – глядишь, и с принцессой сладится! Ты ведь хочешь ее, эту принцесску? Вижу, хочешь… вон ручонки-то дрожат и слюнка капает! – Изобрази сквозняк, служитель культа, – строго сказал я жрецу. – Ты что же, меня за чмо последнее держишь? Перед тобой российский интеллигент! Нас мировые проблемы волнуют! Так уж мы, интеллигенты, устроены, фитиль древнеегипетский! Гнусно усмехнувшись, Па-ди-ист пробормотал:

– Интилихенты! Мыслители хреновы! В каменоломни вас да в рудники, чтоб не баламутили державу! Вот это будет по-нашему!

– По-нашему тоже, – откликнулся я и направил стопы в зал благородных эллинов.

Нет, конечно кое в чем этот нильский падекатр был, пожалуй, прав, и отрицать очевидное – глупость. Точно такая же, как одолжиться у Катерины, имея под рукой персонального Хоттабыча… Но мелкое и личное должно уступать задачам первого ряда, и это безусловный постулат. Его диктует не величие моей души, не широта ума и сердца, а лишь разумный эгоизм, так как все мы в этом мире повязаны одной веревочкой. Скажем, женюсь я на Захре, и будем мы жить-поживать в северной русской столице, пока не взорвут наш блочный дворец чеченские боевики… Или поселимся в Нью-Йорке, пойдем прогуляться по Бродвею, и нас протаранят «боингом», как небоскребы торгового центра… Или возляжем под чинарой багдадского ранчо, чтобы отведать персиков и груш, а нас накроет залпом авианосец «Китти Хок»… Ну не нас, так наших деток или внуков! И никто за них не заступится, кроме меня, ни Будда, ни Аллах, ни Иегова… Как известно, god is always on the side of the big battalions[36].

В общем, мелкие цели мне не годились, и я продолжал размышлять о глобальном под статуями греческих богов, пока не сподобился мысли умеренной и разумной. Была же она такова: Джинну не надо вести ансамбль теплых сгустков к сияющим вершинам счастья, а следует дать им шанс для достижения этих вершин самостоятельным путем. Некое дополнительное преимущество, чтобы дорога была поровней и без засад, чреватых кровавыми схватками с разбойным людом… То есть речь шла о косвенном влиянии, мощном и эффективном, но скрытном, о какой-то идее, модели или проекте, который можно пустить в оборот, таком проекте, чтобы его полезность не вызывала сомнений, а реализация была посильна даже Монголии и Уругваю. Может быть, об источнике чистой энергии, экологическом топливе или хлебе из солнечных лучей… Но, по зрелом размышлении, я отказался от таких благодеяний. Гипотетическое преимущество должно стимулировать экономику и быть безопасным, совершенно неприменимым для военных целей, тогда как энергия, топливо и хлеб – кровь войны. Преподнеси подобные подарки, и что получится? Демографический взрыв и резня за каждый метр территории, где можно поставить кровать и наплодить десяток потомков…

Довольный своей предусмотрительностью, я отправился домой и, стоя перед дверью (филенка все еще была на месте), вспомнил об эклерах, наполеонах и буше. К счастью, до универсама, где водилась эта дичь, было два шага; я развернулся, пересек улицу и закупил провиант, включая сосиски и белладоннину рыбку.

В половине седьмого раздался звонок.

– Кто там?

– Крокодил Гена с Чебурашкой.

– Я открыл дверь – там стоял Симагин. Бодрый, энергичный и в полном одиночестве.

– А где же Чебурашка?

Алик замялся.

– Где-то тут. Прячется, скромняга… Стесняется. – Он вытащил шкалик из кармана, повертел у меня под носом, затем, пыхтя и отдуваясь, начал стаскивать пальто.

Мы прошли в гостиную, выпили по рюмке, затем мой друг плюхнулся в кресло, поднял глаза к потолку и сообщил:

– Буду копать твоих гарантов. Что-нибудь да откопаю.

Это было серьезное заявление, так как мелочовкой, всякими киосками да кафешками, Симагин не занимался. Его излюбленным амплуа являлись стремительные налеты и крупные операции вроде той, что проводили позапрошлым летом под кодовым названием «Ураган». Тогда ураганный удар налоговой полиции обрушился на хлебопекарные и макаронные фабрики, и врезали им так, что часть персонала переселилась на кладбище. В прямом, не в переносном смысле – скажем, «макаронников» накрыли в том момент, когда директор и главбух трудились над платежными ведомостями, изображая подписи трех десятков «мертвых душ».

Алик выпил еще рюмку и уставился на меня.

– Итак, гражданин Невлюдов, что вы имеете сообщить по поводу своей трудовой деятельности? Какие программки вы составляли для ха-рэ-эм «Гарантия»? Двойного бухгалтерского учета? С дырой, куда сливают черный нал? С отстойником для ценных материалов, бронзы, мрамора и палисандра? Следствие желает услышать подробности.