Стивен Бакстер - Корабли времени

Длинные темные коридоры простирались теперь перед нами. Дважды пришлось перелезать через завалы, впрочем, без особых сложностей. Теперь я уже окончательно заблудился, но Гедель, чью спину я не упускал из виду, с сияющим платтнеритом под мышкой, похоже, знал, куда идет.

Еще через несколько минут мы добрались до крыла, которое Уоллис называл конструкторским отделом Транспорта Хроно-Перемещения. Моисей воздел свечу над головой, и нам открылась большая мастерская с высоким потолком. Если бы не отсутствие света и длинная диагональная трещина в потолке, мастерская оставалась той же. Части двигателя, колеса и гусеницы, канистры с маслом и горючим, ветошь и комбинезоны, раскиданные как попало, цепи, свисающие на блоках с потолка, отбрасывая длинные узловатые тени. И посреди всего этого недопитая кружка чая на полу, с пленкой пыли на поверхности.

Но вот блеснули поручни и оси времямобиля. Моисей сразу подобрался к нему со свечой и стал ощупывать.

– Что это?

– Вершина технологии второй трети двадцатого века. Универсальный времямобиль.

– М-да, – скривился Моисей. – Элегантный дизайн.

– Это ж тебе не карета. Его назначение чисто функциональное. Съездил, украл, вернулся. Снова узнал, съездил, ограбил. Ну, иногда убил. Заодно. И так далее. Вовремя похищать вражеские секреты и устраивать диверсии во времени. Почти военная машина.

Гедель тем временем поставил платтнерит на пол, отвинтил крышку у одной фляжки, понюхал ее и зачем-то посмотрел в отверстие. Свинчивание второй крышки вызвало у него затруднения, а третья и вовсе не поддалась, сколько он не кряхтел – понадобились молодые силы Моисея, поспешившего с клещами или чем-то похожим на разводной ключ.

– Дайте-ка я…

Наконец Геделю удалось справиться, и он принялся наполнить фляги чистым платтнеритом. Моисей прошел следом за ним, плотно завинчивая крышки, чтобы не пропало ни частицы драгоценного материала.

Я разобрался с дверью – в машину можно было залезть и спереди и сзади – там было несколько сидений, разместиться в которых как я говорил, могли как минимум четверо. Я сел впереди.

Передо мной оказалось округлое колесо руля. Положив руки на руль, я осмотрел контрольную панель: циферблаты, рычаги и переключатели. И еще какие-то рычаги не то педали, торчали под ногами из пола. Судя по количеству обнаженных механизмов и проводов, рабочие еще не завинтили кожух.

Рядом со мной сел Нево, он с любопытством навис у меня за плечом. Остальные пока еще возились с фляжками.

– Вам известен принцип работы ТХП? – подал голос Гедель. – Этот драндулет изобретал Уоллис – я почти не принимал участия в конструировании.

– Тут полно рычагов и ни одной надписи, – откликнулся я.

Занятый разливанием остатков платтнерита, Гедель пробормотал:

– Полагаю, их еще не успели закрепить. Ведь это же недостроенная модель для испытаний. Вас это беспокоит?

– Не хотелось бы окончательно заплутать во времени, – откликнулся я с водительского места. – Но, в конце концов, всегда можно спросить дорогу у местных!

Гедель усмехнулся.

– Итак, заговорил он изменившимся тоном, – Принцип работы ТХП таков. Платтнерит заливается в раму. Образуется контур. Когда он замыкается – вы перемещаетесь во времени. Понятно? Вся остальная механика – двигатель, трансмиссия, коробка передач – это уже для перемещения в пространстве. Для замыкания контура достаточно потянуть на себя синий рычаг на панели перед вами. Вы все поняли?

– Похоже, да.

Моисей завинтил последнюю крышку и забрался на заднее сиденье, бросив под ноги разводной ключ. Затем одобрительно постучал по стенкам:

– Надежная конструкция, – похвалил он детище Уоллиса.

– Думаю, нам пора, – сказал я. – Задерживаться здесь нечего.

– Но куда мы направляемся?

– Какая разница? Главное – подальше отсюда – остальное меня не интересует. Не имеет значения. Наверное, в прошлое – чтобы как-то повлиять на столь плачевное будущее.

Моисей, пора кончать с двадцатым веком. Нам предстоит новый скачок в темное прошлое. Приключения продолжаются!

Смущение на миг посетившее лицо Моисея, рассеялось, и его место заняла железная решимость: выпятив подбородок, он рявкнул:

– Тогда вперед! Точнее, назад!

Нево вздохнул, примиряясь с неизбежностью.

– Профессор! – позвал я. – Занимайте место.

– О, нет, – отвечал Гедель, скрещивая руки на груди. – Мое место здесь.

– Что вы, профессор! Стены Лондона вот-вот рухнут, германские пушки всего в нескольких милях!

– У меня здесь жена, – спокойно ответил профессор. На лицо его легла тень от свечи.

– Где она? Мы заберем ее с собой…

– Я потерял ее. Нам не удалось выбраться вместе. Она осталась в Вене. Боюсь, как бы они не выместили на ней мое отступничество.

В голосе профессора была неуверенность, и тут я понял, что этот человек, подкованный в логике, можно сказать, на все четыре ноги, в повседневной жизни мыслит совершенно алогично.

Но едва я раскрыл рот, чтобы сказать ему это, как над нами ухнул новый снаряд – на сей раз совсем рядом!

Мигнула свеча – и стена мастерской разлетелась осколками – все это произошло в одно мгновение, время словно замерло.

И мы погрузились во тьму.

Машину тряхнуло, и я услышал крик Моисея:

– Ложись!

Мы едва успели пригнуться под градом камней, осыпавших нас со всех сторон, колотя по обшивке.

Я почувствовал сладковатый мускусный запах морлочьей шерсти. И мягкие длинные пальцы на плече.

– Рычаг! – простонал он. – Рычаг!

– Профессор! – прокричал я во тьму.

Но не было ответа. Мне показалось, что я слышу стон – или хруст камней, обсыпавших нас.

– Рычаг! Крыша обваливается, сейчас мы окажемся под обломками.

Моисей стал возиться, перебираясь назад, потом заколотил ботинками в заваленную камнями дверь.

– Если бы хоть одна свеча! – услышал я его пыхтение.

И тут все заглушил грохот падающего потолка. Я рванулся за Моисеем, пытаясь его остановить – и в этот момент мне в руку вонзились зубы морлока!

Сама смерть обрушилась на нас, замыкая в свои удушливые объятия, опрокидывая в первородный мрак – и зубы морлока впившиеся в плоть, и его шерсть, щекотавшая кожу, и все это было невыносимо! Взревев, я сунул кулаком ему в лицо.

Но почувствовал, что, не попав, зацепил рукавом какой-то рычаг на панели. Рев падающей стены моментально стих, и мы погрузились в непривычную тишину серого тумана. Не чувствуя под собой ног – мы падали в серую дымку путешествия во времени.

16. Падение во время

Машину встряхнуло. Я схватился за кресло, но все равно оказался на полу, отбив голову и бока о деревянные пассажирские скамейки. Рука ныла после укуса.