Стивен Бакстер - Корабли времени

– Но как доставить бомбу в точно предназначенное место? – продолжал Уоллис. – Ведь даже при прицельном сбрасывании с высоты, скажем, пятнадцати тысяч футов, при ветре десять миль в час может возникнуть отклонение в двести ярдов – отклонение, направление которого рассчитать нельзя.

И вот тогда до меня дошло… Придайте бомбе вращение – и она начнет двигаться, подчиняясь законам рикошета… Я рассказывал вам о домашнем эксперименте с мраморными шариками дочери?

Итак, представим, что мина скатывается с Купола, затем под воду, пока не достигает требуемой глубины… – он тряхнул седой гривой, блеснул очками и покровительственно улыбнулся.

Моисей сказал, тревожно глядя в экран:

– Скачки становятся все короче… ого!

Белая струя дыма вырвалась из мины, и она устремилась по воде, как торпеда.

Уоллис продолжал улыбаться:

– Эти германцы достойны восхищения, проклятые. Мне такое и в голову бы не пришло…

В этот момент ротационная мина, посверкивая выхлопом из дюз, прошла за изгиб Купола, и исчезла, став вне досягаемости обзора камеры. Затем изображение затряслось, и экран заполнился голубым светом.

Барнес Уоллис вздохнул:

– Вот так они нас и «сделали»! Что такое самая совершенная инженерная мысль против современного оружия?

– Ломать всегда было легче, нежели строить. И времени гораздо меньше занимает.

– Но как же ответный удар? – вмешался Моисей. – Почему бы не заглушить их ответной канонадой?

– Вы имеете в виду пушки? – Уоллис рассеянно протер очки. И вернул их на место. – Ста пятидесяти миллиметровые 42-е в десантных частях… но это уже совсем другая история.

– Доктор Уоллис? – вмешался я, – что с Геделем?

– С кем? – непонимающе посмотрел он сквозь стекла. – Ах, да, Гедель…

– Он здесь?

Он рассеянно пожал плечами:

– Думаю, да. Наверное, в своем кабинете.

Моисей с Нево тут же направились к дверям. Моисей обернулся и сделал нетерпеливый знак.

– Доктор Уоллис – вы с нами?

– Зачем?

– Нас может остановить охрана, пока мы доберемся до Геделя.

Он рассмеялся:

– Что вы! Какой теперь режим секретности! Но вот, на всякий случай. – Он отстегнул с лацкана значок, похожий на пуговицу, с какими-то цифрами. – Скажете, что вас послал владелец этого пропуска – если вы встретите какого-нибудь сумасшедшего, оставшегося на посту.

– Если бы вы попробовали выйти на улицу, то увидели бы, сколько их теперь, сумасшедших.

– М-да? – рассеянно пробормотал он, опять уставившись в экран, просматривая всю ту же сцену, уже с ракурса другой камеры – их, очевидно, было много расставлено по Куполу. Черные самолеты налетели точно комары. В земле раскрывались люки, из которых, дыша паром, выползали джаггернауты, растягиваясь в колонны от Лейтонстоуна до Бромли, устремляясь громадной механизированной ордой навстречу вторжению германцев.

Но тут Уоллис щелкнул переключателем – и картины Армагеддона исчезли с экрана, сменяясь старой записью появления Ротационной мины.

– Безнадега, – продолжал бормотать он, не в силах оторваться от приемника. – Надо было ударить первыми!

Это было последнее, что я слышал от него. Закрыв за собой дверь, я мысленно попрощался с ним навсегда.

15. Времямобиль

Курт Гедель стоял возле окна с распахнутой шторой, скрестив руки на груди.

– Хорошо, пока не дошло до газовой атаки, – были его первые слова. – Мне довелось видеть и не такое. Тогда над Берлином повисли британские бомбардировщики. Величественное зрелище! Тела разлагаются прямо на глазах.

Он повернулся ко мне с печальной улыбкой.

– Газ удивительно демократичен, не правда ли?

Я сделал шаг к нему:

– Профессор Гедель. Пожалуйста… Мы знаем, у вас есть платтнерит. Я видел.

Вместо ответа он быстро подошел к шкафу… Пройдя в трех футах от Нево, профессор даже не обратил на него внимания. Из всех людей, повстречавшихся мне в 1938-м, это была самая толерантная реакция на морлока.

Гедель вытащил из буфета стеклянный кувшин. В нем переливался, дразняще-зеленым цветом, материал, который нельзя было спутать ни с чем другим.

– Платтнерит, – вырвалось у Моисея.

– Совершенно верно. Довольно просто синтезируется из каролиния – если знать рецепт и иметь доступ к ядерному реактору. – Он озорно блеснул глазами. Его глаза озорно сверкнули. – Я хочу, чтобы вы это увидели. Надеюсь, узнаете. Приятно утереть нос этим чопорным англичанам, с их Директориями Того-то и Сего-то, которые не замечают сокровищ у них под ногами. А теперь это ваш выход из Долины Слез, я так полагаю.

– Надеюсь, – нетерпеливо отвечал я. – Больше мне ничего не остается как только надеяться.

– Тогда пойдемте! – воскликнул он.

– Куда, профессор?

– В ангар – куда же еще? Где у вас собирают эти самые… как их – ТХП!

И вздымая перед собой платтнерит, точно светоносный маяк, он возглавил процессию.

И снова мы пустились лабиринтом бесконечных коридоров. Уоллис оказался прав: стража единодушно оставила посты. Нам попалась лишь парочка торопливых лаборантов в белых халатах, спешивших по коридору, никто не потрудился остановить нас или даже поинтересоваться, куда мы направляемся.

И тут со страшным грохотом – «бабах!» раздался новый удар. Трудно было понять – по земле, крыше, остаткам Купола или по самому небесному своду. Я ударился лицом о пыльную дверь и почувствовал, как тепло заструилась под носом кровь – представляю, какой у меня был вид! – и споткнулся о тело – видимо, Нево, под ногами.

Земля успокоилась под ногами спустя несколько секунд. Свет на этот раз погас окончательно.

Меня стал душить кашель от плотно повисшей в воздухе пыльной цементной завесы из бетонной крошки. Я снова ощутил старый забытый страх темноты. В бесконечных коридорах, в неизвестном месте… и даже незнакомом времени. И тут я услышал, как где-то рядом чиркнула спичка. Осветилась часть бородатого лица Моисея, и я увидел, что он подносит огонь к фитилю. Прикрывая пламя свечи в ладонях, он вытянул руки, освещая простершийся впереди коридор. Моисей улыбнулся.

– Я потерял рюкзак, но по твоему совету забил карманы. Так что можешь не благодарить.

Гедель поднялся на ноги, слегка шатаясь и прижимая уцелевший термос с платтнеритом к груди.

– Должно быть, снаряд попал в самое основание Колледжа. Нам сильно повезло, что стены еще держатся.

Длинные темные коридоры простирались теперь перед нами. Дважды пришлось перелезать через завалы, впрочем, без особых сложностей. Теперь я уже окончательно заблудился, но Гедель, чью спину я не упускал из виду, с сияющим платтнеритом под мышкой, похоже, знал, куда идет.