Песочный человек. Повести и рассказы - Владимир Иванович Миркин

class="p1">– Исключили бедолагу.

– Да, жалко парня, – сочувственно вздохнул профессор.

– Да и не только его. У нас недавно Гришку Угарова выгнали только за то, что он на лекции по физиологии портвейн из бутылки через фонендоскоп пил.

– По пьяному делу чего не сделаешь, – сокрушенно произнес профессор.

– Не говорите… У нас один кадр, будучи подшофе, за десять рублей на спор перекусил живую лягушку…

– Прекрасно! – умиленно произнес профессор. – Все это напоминает мне мои молодые годы.

Синицын, совсем осмелев, придвинулся к нему поближе.

– Хочу вам сделать признание, дорогой профессор, – заговорщицким тоном произнес он. – Был у меня один грешок…

– Да, да… Не стесняйтесь, говорите… – прошептал профессор.

– Кусок печени от трупа… откушал… в анатомичке… за двадцать пять рублей!

– Не может быть! – воскликнул профессор. – Ну и как? Пошло?

– Под портвейн – хорошо!

– Прекрасно! Прекрасно! – заключил профессор. – А теперь слушайте, студент, пока я жив, как я понимаю степени опьянения. Первая степень наступает, когда ты еще трезвый, но сильно хочешь побыстрей напиться. А вторая – наоборот, когда ты уже пьяный, но сильно хочешь быть трезвым.

– А третья? – спросил Синицын.

– А третья – это когда ты уже ничего не хочешь. И знаешь почему? Потому что к этому моменту, как правило, и денег нет, и магазин закрыт.

– Гениально! – воскликнул Синицын. – Как точно все подмечено! Какое глубокое знание жизни!

В это время за дверью послышались приближающиеся шаги. Профессор встрепенулся.

– Ну что же, коллега, – сказал он, вставая, – ставлю вам «отлично».

Синицын обрадовался и вытащил из портфеля зачетку.

– А вот с этим надо подождать… – торопливо произнес профессор. – Одну минутку… У меня срочное дело.

Он вышел из кабинета и тихо закрыл за собой дверь. Синицын от удовольствия закрыл глаза.

– «Отлично», – торжествовал он. – Наконец-то я всем доказал, что Синицын – не дурак!

Размечтавшись, он не заметил, как в ординаторскую вошла медсестра.

– А вы что здесь делаете? – строго спросила она у Синицына.

– Профессора Бобрикова жду.

– Профессор Бобриков еще не приехал.

– Как не приехал?! – удивился Синицын. – А с кем же я тогда здесь только что разговаривал?

– Понятно с кем. С пациентом из шестой палаты. Он здесь окно красил.

– Так он не профессор?

– Профессор. Он у нас самый начитанный. Его за это Профессором в отделении и прозвали. Можно сказать, профессор в своем деле.

«Вот тебе и научный эксперимент, – с ужасом подумал Синицын. – Перепутаешь здесь: кто профессор – кто алкоголик. Хорошо хоть, никто не видел этого позора».

Он привстал из-за стола и уже стал собирать свои вещи в портфель, как в кабинет стремительно вошел настоящий профессор Бобриков.

– Это вы – разгильдяй и прогульщик Синицын? – строго спросил он. – Готовьтесь к экзамену.

Синицын сел на стул, с ужасом ожидая экзамена. Настоящий профессор Бобриков совершенно не был похож на «доброго профессора», с которым он только что беседовал, напротив, был очень сердитым и раздражительным. Такая резкая метаморфоза повергла бедного студента в шок и уныние. И он догадался, что оценку «отлично» он наверняка не получит.

Встреча

На привокзальной площади, прямо под часами железнодорожной башни, рядом с бойкой торговкой пирожками стоял потный от жары толстяк и самозабвенно уплетал чебуреки. Он так увлекся этим процессом, что не заметил, как к нему подошел бодрый загорелый мужчина в очках, одетый в шорты и майку, внешне похожий на курортника.

– Гриша, это ты?! – воскликнул мужчина в очках.

Толстяк перестал жевать и замер, словно пойманный на месте преступления. Он медленно повернулся к окликнувшему его мужчине и от удивления открыл рот.

– Михаил… Миша… совсем не изменился. Такой же стройный и звонкий, как и двадцать лет назад.

Старые друзья обнялись и простояли так несколько секунд.

– Ну как ты? – начал Михаил. – Где сейчас? Кем работаешь?

– Я уже, Миша, старший терапевт… в третьей поликлинике. Высшую категорию имею.

– Как в третьей поликлинике?.. Это там, где ты на шестом курсе практику прогулял?! Экзамен чуть не завалил?..

– Да, было дело…

– Ну ты даешь! Кто бы мог подумать! Гришка, злостный прогульщик и разгильдяй… я бы даже сказал, хулиган! И через двадцать лет в этой же самой поликлинике – старший терапевт.

– Да, Миша, время летит… Ну а как ты? По одежде вижу – отдыхать в Крым приехал. Куда ж тебя занесло? Неужто?..

– Да, Гриша, уже десять лет как в Москве.

– Невероятно! Вот молодец, Михась. Я всегда в тебя верил. Небось, в главврачах ходишь?

– Нет, Гриша, я уже давно забросил руководящую работу и перешел, так сказать, на частные хлеба!

– Кооператив открыл?..

– Бери выше.

– Неужели центр?

– Почти угадал. У меня, Гришенька, собственная медицинская фирма в Москве!

Гриша от удивления опять открыл рот, потом посмотрел на припаркованную иномарку.

– Слушай, – неожиданно спросил он, – а этот «мерседес» белого цвета случайно не твой?

– Мой.

– Твой?! А за рулем кто? Твой родственник?

– Нет. Мой личный шофер и телохранитель.

Григорий удивленно посмотрел на Михаила, как будто впервые его увидел:

– Ну ты меня удивил! Далеко пошел, расскажу ребятам из нашей группы… Пусть порадуются за тебя. Кто бы мог подумать?! Как сейчас помню, что ты на втором курсе в кожаной шляпе ходил. На ковбоя был похож. Курил кубинские сигареты «Партагас».

– Да, было время, – вздохнул Михаил. – Сколько лет прошло.

– А помнишь, – продолжал Гриша, – как ты на четвертом курсе слушал тоны сердца у молодой красивой пациентки в присутствии всей группы и профессора? По-моему, это было на кафедре факультетской терапии. Ты тогда так разволновался, что забыл фонендоскоп в уши вставить. А затем соврал профессору, что слышал систолический шум… Мы тогда все долго смеялись вместе с профессором.

– Да, было дело… признаюсь, – согласился Михаил. – Я в молодости был очень впечатлительным. Хотя и ты, Гриша, тоже большой оригинал! На пятом курсе отличился!

– Я? – удивился Григорий. – Это где же?

– Не помнишь? Пятый курс, государственный экзамен по акушерству и гинекологии. Тебе еще профессорша тройку хотела поставить. Ты бы тогда стипендии лишился. Ну, вспомнил?

– Нет, не понимаю, о чем ты говоришь, – удивился Григорий.

– Ну как о чем? Ты же тогда сказал ей: «Не ставьте мне тройку, у меня бабушка беременная». Перепутал, видимо, или оговорился – вместо слова «больная» сказал «беременная». А может, специально сказал, чтобы тройку профессор не ставила. Она тогда так рассмеялась – до икоты, что поставила тебе четверку. У тебя тогда еще долго на курсе спрашивали: «Ну что, бабушка родила?»

– Нет, этого не было, ты что-то путаешь, – возразил Григорий.

– Да ладно, не обижайся, Гриша. Ты лучше вспомни, как